Золотая Лисица - Ксения Вавилова

После четвертого или пятого дома Зару почудилось, что в темноте улицы кто-то есть. Мелькнувшая тень заставила его замереть, быстро приспосабливая глаза к темноте. Качались на ветру ветки декоративных елок, на заборе сидел кот, с любопытством поглядывая на незваных гостей.

— Все нормально? — рука Руда тут же скрылась под курткой.

— Показалось, — все еще всматриваясь в темноту, отозвался Зар. — Ты что, взял с собой табельное оружие?

— Не табельное, личное, — легко отмахнулся друг, поднимаясь по ступеням очередного дома.

— Помнится, в городе нельзя носить оружие.

— Если я кого-то случайно подстрелю, наказание будет меньше, чем за самооборону при помощи Таланта. К тому же ты не бывал во фридских притонах. Полгода назад, во время облавы, мы обнаружили группу милых горничных и нянечек, что устроили кровавое жертвоприношение Безликому. Начали с животных и закончили асовским младенцем.

Передернув плечами, Зар пошел следом за другом в дом. Тут мебели не было. Плесенью и влагой пахло сильнее, по лестнице и вовсе подниматься страшно.

— Вот хочется порой жалеть их, а потом находишь выпотрошенного ребенка и начинаешь понимать, что лэрты, возможно, были не так уж и не правы.

История завоевания фридских земель лэртами Силивенити одна из самых неоднозначных страниц истории. В большинстве случаев Силивенити принято осуждать. Напав на мирный народ, они захватили не только земли. Запретили фридскую религию, отменили часть культурных традиций, заставили племена платить налоги, а их детей ходить в школы, где преподавали исключительно лэрты.

Фриды бежали в Империю, которая воспользовалась ими как малооплачиваемой рабочей силой, сделав беженцев людьми второго сорта. На этом их беды не кончились. Соронский архипелаг с радостью покупал неугодных Империи фрид — да и не только фрид, если быть до конца честным — превращая их в рабов. Что не вышло у Силивенити, с легкостью провернул Сорон. На островах выросло уже не одно поколение фрид, не знающих свободы и не помнящих старых традиций.

— Никогда не понимал религиозности, — продолжал Руд. — Если тебе нужен всевидящий злой дядька, что угрожает муками за плохое поведение, так, может, ты просто не слишком хороший человек? В чем проблема? Не твори зло, потому что это зло, а не потому, что иначе Луна уведет тебя в Бездну, — осторожно ступая по скрипящей лестнице, Руд продолжал разглагольствовать: — Если фридский Безликий так хочет мира во всем мире, то отчего у него такие кровавые методы? Неужели их не смущает столь противоречивый подход?

Безымянный по-лэртски или Безликий по-фридски, смотря чей перевод вам ближе, — фигура в божественном пантеоне примечательная. Смертный, что возжелал божественной силы. Но не для себя, а для других людей, для того чтобы остановить войны, победить болезни, устранить разногласия. Он считал, что объединение рас в одну решит все проблемы. Вот только как он собирался это сделать — неясно. За сотни лет изысканий так и не было найдено убедительных доказательств возможности существования гибридов.

Проверив дом, они вышли на улицу, с удовольствием вдыхая свежий ночной воздух. Кот ушел по своим кошачьим делам, и только ветер шевелил ветви деревьев. Зар попытался убедить себя, что тишина не жуткая, это все действие рассказов Руда, когда в окне дома напротив что-то мелькнуло.

Схватив друга за руку, заставляя остановиться, Зар указал на окна второго этажа. Руд молча достал шестизарядный револьвер. К дому они подошли крадучись. Разделившись, вошли через главный и черный входы. В доме стояла пронзительная тишина. Пахло пылью и мышиным пометом. Медленно и тихо они обошли весь дом.

— Никого, — убирая пистолет в кобуру, удивленно сказал Руд.

— Но кто-то здесь все же был — на пыльном полу остались следы. Совсем недавно.

Пройдя по чужим следам, они пришли на кухню к едва прикрытому окну, через которое влезли и вылезли из дома незваные гости.

Покинув дом, они едва успели закрыть замки, как увидели у соседнего дома неизвестных. Они не слишком скрывались. О чем-то тихо препирались, один хотел уйти, другой не позволил. Схватив за рукав, уволок подельника на задний двор.

Стараясь не шуметь, Зар и Руд бросились следом. Руд тут же извлек из кобуры оружие, хотя два худых высоких парня едва ли могли представлять опасность.

Остановил их смех. Преследуемая ими парочка всеми силами пыталась его сдержать, но к моменту, когда Зар и Руд оказались на заднем дворе, те уже покатывались со смеху, едва стоя на ногах. Облегченно выдохнув, Руд убрал револьвер и спросил:

— И какого демона вас сюда принесло?

— Прости, но вышивать и пить чай для нас слишком скучно, — ответила ему Ниоба, все еще хихикая.

— Зато мы проверили остальные дома и даже кое-что нашли, — поспешила добавить Лиса, когда Зар уже было открыл рот, чтобы отчитать их.

В доме, у которого они прятались, на пыльном полу нашли след. Его сложно не заметить, ведь кто-то протащил что-то тяжелое через весь дом, вытерев широкую полосу. На втором этаже обнаружили лежанку. Лиса, приблизившись, присела перед ней, осторожно перекладывая тряпье. Руд и Ниоба исследовали остальные комнаты.

— Думаю, здесь останавливался лэрт, — поделилась она, приподняв зажатый меж пальцев тонкий предмет. — В очень плохом состоянии.

— Интересно, не сюда ли так спешил Эльбирин, что забыл попрощаться? — наблюдая, как подруга ворошит старые повязки и припарки, сказал Зар.

— Идите сюда! Мы кое-что нашли! — донеслось с первого этажа.

Те выгребли содержимое печи и выложили на стол обгорелые обрывки бумаги.

— Похоже, он готовил по ночам, — сказал Руд, указывая на очищенную от пыли посуду, — а заодно избавлялся от улик.

Клочки столь мелкие, что на них мало что осталось.

— Думаю, какие-то письма, — неуверенно произнес Зар, разглядывая обрывки фраз.

— Лис? — обеспокоенно обронила Ниоба, и все посмотрели на подругу.

Та стояла белая как мел, не отрывая взгляда от бумаг.

Достав блокнот, она вывела монограмму, которой часто подписывалась в письмах, и приложила один из кусочков. В кухне стало тихо. Монограммы совпали с той лишь разницей, что имя мистера Кайта начиналось на «А» вместо «Л».

В юности Лису как-то захватила идея герцогского прошлого ее семьи. Вернуть те времена было невозможно, а вот сделать себе вычурную подпись в виде монограммы — можно. С