Игра Эндера - Орсон Кард

Когда они добрались до вражеских ворот, Эндер приказал немедленно повернуть назад и атаковать уже его — всем, разом. «Да, — думал он, — совсем неплохо. Мне дали нетренированную армию, здесь нет солдат, на которых я мог бы опереться, но и дураков тут нет. С этим материалом можно работать».

Наконец они собрались вместе, смеющиеся, возбужденные. Эндер продолжил урок. Он заставил всех согнуть ноги в коленях и заморозить их в таком положении.

— Для чего в бою нужны ноги?

— Да вовсе не нужны, — хором сказали несколько солдат.

— А Боб так не думает, — возразил Эндер.

— Ноги нужны, чтобы отталкиваться от стен.

— Правильно.

Кое-кто начал возражать, что одно дело — отталкиваться от стен, это значит двигаться, и совсем другое — вести бой.

— Неподвижный солдат — легкая добыча для противника, — пояснил Эндер.

Все замолкли и еще больше невзлюбили Боба.

— Ну а с ногами, замороженными вот так, вы сможете отталкиваться от стен?

Никто не отвечал, видимо боясь ошибиться.

— Боб?

— Никогда не пробовал… Но если развернуться лицом и сложиться пополам…

— Правильно, но неправильно. Смотрите на меня. Моя спина прижата к стене, ноги заморожены. Я как бы стою на коленях, а значит, мои ступни тоже прижаты к стене. Отталкиваясь, вы давите вниз. Тогда ваше тело напрягается, как пружина, распрямляется, и вы летите, как горошина, выпущенная из духовой трубки. Ну, или боб, кому что нравится.

Смех.

— Но когда мои ноги заморожены, я могу использовать ту же самую силу — толкаю вниз бедра, это отбрасывает мои плечи и ступни на стену, выносит бедра вперед, и я лечу, причем без всякого напряжения, — смотрите!

Эндер напрягся, толкнул бедра вперед, отлетел от стены, тут же перестроился, выпрямился и теперь уже несся ногами вниз на противоположную стену. Приземлился на колени, скрутил заднее сальто, распрямился, как пружина, и полетел обратно под совершенно неожиданным углом.

— Огонь! — крикнул он.

И закрутился винтом. Он летел почти параллельно строю, но из-за вращения ни у кого не получалось удержать его на мушке достаточно долго, чтобы заморозить.

Он разморозился и с помощью крюка вернулся к своим.

— Вот над этим мы и будем работать первые полчаса. Вы накачаете себе мускулы, о существовании которых даже не подозревали. Задача: используя ноги как щит, научиться управлять своими движениями, освоить этот «винт». Когда ты рядом с противником, от «винта» мало толку, но чем дальше расстояние, тем надежнее эта защита, ведь чем дальше враг, тем дольше ему приходится удерживать луч в одной точке. Но если ты крутишься, у него никак не получится тебя подбить. А теперь всем заморозиться — и вперед!

— Но, сэр, вы хотя бы направление укажите… — нерешительно попросил один из солдат.

— Куда глаза глядят. Я хочу, чтобы вы летали как попало, врезались друг в друга, сталкивались и так далее. Вы должны научиться либо избегать этих столкновений, либо использовать их. А когда мы будем осваивать атаку строем, вам, наоборот, придется учиться сталкиваться специально. Всё, начали!

На сей раз приказ был исполнен незамедлительно.

Эндер ушел из боевой комнаты последним. Он задержался там, помогая советами самым медлительным и неопытным. В принципе, у ребят были неплохие учителя, но большинство из них были совершенно беспомощны, когда речь заходила об исполнении нескольких задач одновременно. Они научились отталкиваться с замороженными ногами от стен, довольно лихо освоили маневрирование в открытом пространстве, но лететь в одну сторону, стрелять в другую, делать разворот, два кувырка, отталкиваться от стены, снова стрелять, при этом меняя направление, — все это было выше их сил. Муштра, муштра и только муштра — вот чем Эндер будет заниматься в ближайшее время. Стратегия и строй — замечательные вещи, но от них никакого толку, если армия не знает, как вести себя в бою.

Они должны быть готовы уже завтра. Его назначили командиром слишком рано. Учителя теперь меняют правила, ему запретили обменивать солдат, не дали ни одного толкового ветерана. Где гарантии, что его не пошлют в бой прежде, чем пройдут три месяца, обычно отводимые на подготовку армии?

Ничего, вечерами Алай и Шен будут помогать ему.

Эндер все еще плелся по коридору, ведущему из боевой комнаты в спальню, когда обнаружил, что путь ему преградил Боб. Малыш выглядел очень злым. Эндеру сильно не хотелось решать сейчас чьи-то проблемы.

— Хо, Боб.

— Хо, Эндер.

Пауза.

— Сэр, — мягко поправил его Эндер.

— Я понимаю, что вы делаете, Эндер, сэр, и хочу предупредить вас.

— Предупредить меня?

— Я могу стать лучшим солдатом вашей армии, но не стоит играть со мной в игры.

— А не то?

— А не то я стану худшим солдатом вашей армии. Либо одно, либо другое.

— И что же тебе нужно? Любовь и нежность? — Эндер тоже начинал злиться.

— Мне нужен взвод, — невозмутимо ответил Боб.

Эндер повернулся к нему, подошел поближе и остановился, глядя мальчику прямо в глаза:

— И почему я должен дать тебе взвод?

— Потому что я знаю, что с ним делать.

— Многие знают, что делать со взводом. Но мало кто может заставить взвод это делать. Какой солдат согласится, чтобы им командовал такой недомерок, как ты?

— Слышал, вас тоже так называли. А Бонзо Мадрид называет до сих пор.

— Я задал тебе вопрос, солдат.

— Если вы не будете мешать, я завоюю их уважение.

— Да я же только помогаю тебе, — ухмыльнулся Эндер.

— Черта с два.

— Они не обратили бы на тебя внимания, разве что пожалели бы малыша. Но сегодня благодаря мне тебя заметили все. И будут следить за каждым твоим движением. Чтобы завоевать их уважение, тебе остается только не ошибаться.

— То есть мне даже предмет выучить не дали, прежде чем назначить экзамен?

— Бедняжка. Все несправедливы к нему. — Эндер мягко толкнул Боба к стене. — Я расскажу тебе, как получить взвод. Докажи, что ты хороший солдат. Что ты знаешь, как использовать других солдат. Докажи, что хоть кто-нибудь захочет идти за тобой в бой. И тогда получишь взвод. Но, черт побери, не раньше.

— Это честно, — улыбнулся Боб. — Если вы сдержите слово, я буду взводным через месяц.

Эндер схватил Боба за воротник комбинезона и буквально вдавил в стену:

— Если я говорю «да» — это значит «да», Боб.

Боб только продолжал улыбаться. Эндер отпустил его и пошел по коридору. Уже в спальне, дрожа, он опустился на свою койку. «Что я делаю? На первой же общеармейской тренировке я начал давить людей, как это делал Бонзо. Как Питер. Я запугиваю их. Подсунул им несчастного маленького мальчика, чтобы им было кого дружно ненавидеть. Пакость какая. Я делаю именно то, что бесило меня в поведении других командиров.

Неужели такова человеческая природа? Человек становится именно тем, чем был его первый командир? Да? Если это так, нужно уходить прямо сейчас».

Снова и снова он вспоминал все, что сделал или сказал на первом занятии с новой армией. Почему он не мог говорить со своими солдатами, как говорил с учениками на вечерних тренировках? Никакой власти, кроме честно заработанного авторитета. Никаких приказов — только предложения. Но это не сработало бы. С армией — не получилось бы. Его бывшим ученикам не нужно было учиться действовать вместе, учиться доверять друг другу. Не нужно было развивать чувство локтя. В них не нужно было вбивать умение мгновенно повиноваться любому приказу командира.

Но он ведь мог бы вести себя наоборот, совсем наоборот. Как Носатый Рози. Быть доброжелательным и нетребовательным. Допускать глупые ошибки. Но ему нужна дисциплинированная армия, а значит, необходимо быстрое и осмысленное послушание. Ему нужна умелая армия. А к этому есть лишь один путь: муштра и муштра до тех пор, пока техническая сторона не станет для солдат настолько привычной и естественной, что они просто перестанут о ней думать.

Но что же он сделал с Бобом, с самым маленьким, самым слабым и, скорее всего, самым умным своим солдатом? Почему он обращается с Бобом так, как обращались с ним командиры, которых он презирал?

А потом он вспомнил, что все началось не с командиров. Еще до того, как Бонзо Мадрид впервые посмотрел на него с презрением, Эндера изолировали, сделали паршивой овцой группы. И начал это не Бернард. Это был Графф.

Это делали учителя. И не просто так. Теперь Эндер понимал это. Стратегия. Графф нарочно отделил его от других ребят, сделал так, чтобы Эндер не мог сблизиться с ними. Только теперь Эндер начинал догадываться о причине. Его отделили не для того, чтобы объединить остальных (вышло-то наоборот), а чтобы заставить его, Эндера, бороться. Доказывать не свою компетентность, а свое полное, абсолютное превосходство. Только так он мог добиться дружбы и уважения. Это сделало его отличным солдатом, а каким солдатом он бы стал, не будучи паршивой овцой? Но еще это сделало его одиноким, нервным, злым, недоверчивым. Что, возможно, тоже повышало его боевые качества.