Лед - Сара Бет Дерст

Ей надо было двигаться. Одежда высохнет, если ты будешь шевелиться, сказал ей папин голос. Дрожа всем телом, Касси подняла рюкзак и зашагала по льду. Ветер пронзал ее насквозь. Она представляла себя в замке. Она представляла, что все это уже позади. Нет, она представляла, что ничего этого и не начиналось. Она бы отдала что угодно, все, что угодно, лишь бы все стало по-прежнему. Медведь, где ты? Она до боли скучала по нему; ее внутренности словно сжимал кулак. Или это был холод? А может, голод?

Она тосковала по нему каждой клеточкой тела. Не важно, что он чувствовал по отношению к ней. Любил он ее или нет, это ничего не меняло в ее чувствах к нему. Она любила его независимо от того, было ли ее чувство взаимным. Жаль, что она не поняла этого раньше. Иначе она бы в жизни не включила тот фонарик. Она была бы сейчас с Медведем.

Она продолжала идти: милю за милей, час за часом. На ней вырос небольшой сугроб. Маска, прилипнув в коже, приняла форму ее лица, а парка и штаны были покрыты слоем плотного льда. Еще одна ледяная лента обернулась вокруг капюшона; по шее бежали ручейки ледяной воды. Слой льда пролегал между паркой и одеждой, что была под ней. Парка казалась смирительной рубашкой. Изморось покрыла очки. Холод пробирался в суставы, идти было больно. Ад, подумала она, не имеет ничего общего с огнем. Джереми бы прав: в аду ужасно холодно.

Она знала, что могла получить обморожение. Может, она медленно замерзает насмерть. Ее убивает лед, который она так любила. Она продолжала идти, скорее по привычке, чем благодаря сознательному выбору. Касси пробиралась через хаос льда, рожденный бурей и тягой волн к луне. Низкое солнце удлиняло очертания курганов и погружало пространство между ними в холодную синеву. Касси дрожала в тенях. Холод занимал все ее мысли. И Медведь. Неизменно Медведь. Увидев участок теплого золота прямо перед собой, она заспешила ему навстречу.

И тут желудок у нее свело от голода. Схватившись за живот, Касси потеряла равновесие и упала лицом в снег. Падая, она пыталась взмахнуть руками, но они двигались медленно, точно в замедленной съемке. Она столкнулась со льдом, не успев и наполовину вытянуть руки.

Ей нужно подняться. Продолжать идти. Надо продолжать идти.

Не двигаться значило умереть. Сколько раз папа говорил ей об этом?

Из глубины льда она услышала знакомый треск. Он звучал, как голос призрака: усталое, печальное бормотание. Касси представила, что это говорит лед, но не смогла разобрать слов. Рюкзак пригибал ее к земле, словно черепаший панцирь, и она поползла на четвереньках. Локти ее дрожали. Она медленно тащилась по замерзшим волнам.

Довольно, подумала она. Теперь лед достаточно плоский. Она может отдохнуть. Если растянуться во всю длину, то с самолета Макса ее будет видно лучше, чем если она продолжит идти. Прилечь будет разумно. Она закрыла глаза. Спаси меня, Макс. Папа. Медведь. Медведь.

Голос внутри шептал, что он не придет. Она никогда не увидит его снова. У нее не было сил плакать.

Ее засыпал снег.

Тепло окутывало Касси. Вокруг нее громоздились подушки, и было темно, как в утробе. Она обнимала эти подушки, прижимаясь к ним щекой, вжимаясь маской для лица. Оттаявший флис влажно холодил ей кожу. Ей до чесотки хотелось сдернуть все это целиком, и маску, и кожу. Она зарылась в подушки. Наконец ей было удобно, и никакая глупая маска не…

Левую ногу ее свело судорогой.

Она очнулась от дремоты. Бедро было зажато между подушками под странным углом. Она повернулась на кровати и принюхалась: кислый пот. Наверное, я еще не умерла, подумала она. Может, скоро умру. Она повернула голову, чтобы оправа очков не впивалась в скулы, и снова погрузилась в сон.

Ей снился Медведь. Ей снилось, что он лежит рядом с ней в своем полярно-медвежьем обличье, прижимаясь к ней теплым мехом и обдавая горячим дыханием щеку. Касси снова проснулась. Мутно оглядевшись вокруг, она заморгала в теплой темноте.

Она не умерла. Эта мысль пронеслась в ее сознании, и Касси захотелось расплакаться или закричать. Она не умерла! Спасибо, спасибо!

Она проверила мышцы: они все еще работали. Касси надавила на подушки, и варежки погрузились внутрь на десяток сантиметров. Однако ткани сквозь варежки, перчатки и подкладку она не почувствовала.

Подушки дышали.

Касси вздрогнула в ужасе; от внезапного движения у нее свело желудок. Она чувствовала, как мир вжимается в нее, словно она опять очутилась в плену спального мешка во время грозы.

— Выпустите меня! — закричала она. Толкнув локтем теплую тьму, она, извиваясь, потянулась вверх.

Она протиснулась сквозь слои меха и появилась на поверхность среди целого моря полярных медведей: спящие туши простирались, насколько хватало глаз. Чернота накатила ей на глаза, а потом отступила. Когда у Касси перестала кружиться голова, медведи все еще были там.

— О Боже, — пробормотала она.

Десяток медведей повернули головы на звук ее голоса. Она сглотнула. Еще десяток равнодушных морд обернулись к ней. И тут все как один эта масса медведей — медведей, а не подушек! — задвигалась, освобождая ее. Ноги у нее тряслись, и ветер вгрызался в плоть.

Они согревали ее во сне. Медведи спасли ей жизнь.

— О Боже, — повторила она, и колени ее подогнулись. Медведи подкатились ближе, чтобы не дать ей упасть.

Касси повернула голову и уставилась прямо одному из медведей в нос. Он фыркнул. Она ответила ему пристальным взглядом.

— Вы же медведи, — сказала она. — Вы даже не волшебные медведи.

Она ничего не понимала. Туман в ее голове не желал рассеиваться. Мысли не слушались. Почему медведи спасли ее?

Один из них ткнулся в нее носом.

— Что? Не ешь меня. — Слова прозвучали неясно. Она откинулась назад: там был еще один медведь. Он толкнул ее в спину. — Чего вы хотите? — Еще один толчок. Они хотят, чтобы она встала? Она попыталась заставить мозг работать. Она что, спит? Но это не было похоже на сон; у нее слишком все болело, во сне так не бывает. Морщась, Касси поднялась на ноги.

Это Медведь прислал их, чтобы спасти ее?

Животные расступились, и она увидела свой рюкзак.

— Я не могу, — сказала она. Глаза у нее пекло, и она чуть не плакала. Медвежья помощь пришла слишком поздно. У нее не было сил продолжать путь.

— Я устала. Я хочу есть. — Она сделала вид, что жует. — Ну, вы знаете? Есть!

Одна из медведиц услужливо перекатилась на спину, являя взору круглые соски. Касси облизала растрескавшиеся губы. Склонив голову на бок, медведица внимательно смотрела на нее. Упав на колени, Касси подползла к ее животу. Она заглянула самке в лицо, и та безмятежно закрыла глаза. Касси стянула рукавицу, а затем маску. Сделав глубокий вдох, она прикоснулась к соску. Он был твердый, точно палец. Девушка сжала его, и на кончике проступило молоко: это была сама жизнь. Медведица не сделала попытки ее прибить — на самом деле, она даже не пошевелилась, — и Касси склонилась к ней, вытянув язык, словно кошка. Она сильно сжала сосок, и молоко брызнуло ей в рот. Оно было маслянистым и пахло тюленем. Питательное, густое, оно с трудом проходило по горлу. Касси удалось сделать три глотка, и потом ей пришлось отдохнуть, прислонившись к медведице головой. Она задремала, но через несколько секунд очнулась и принялась дальше глотать молоко. Так, чередуя сон и еду, она отдыхала, пока опять не почувствовала себя человеком.