Гвардия тревоги - Екатерина Мурашова

— Это огромные деньги, — заметил Кирилл.

— Ну и что! Всегда можно что-то придумать! — горячо сказал Дима. — Да что тогда вся эта ваша гвардия, если вы не можете… куда уж тревожнее, чем человек умирает!..

— Берт запретил всем, — сморщившись, как если бы у него болел зуб, сказал Кирилл. — Он хочет уйти, ты можешь понять?! Ася Новицкая, сестра Маши, может быть, и могла бы… но… Берт говорит, чтобы мы не обращали внимания, и все это ерунда, и от одного человека ничего не зависит. Что обязательно будет кто-то другой. И даже если сейчас все то, что он сделал, пропадет, тоже ничего страшного, потому что мы — для будущего…

— Да плевать на будущее! — закричал Дима. — Есть сейчас и сегодня. Он сказал, а вы — послушались, да?! Да ты понимаешь, что только вот эти его дурацкие игры — те, в которые я играл, — они же бешеных денег стоят, если правильно найти, кому их продать!

— Правда? — заинтересованно спросил Кирилл. — А кому? Ты знаешь?

— Тем корпорациям, которые их производят! — твердо ответил Дима. — Я попытаюсь узнать. Здесь через Интернет, и когда буду в Москве… Мне нужны диски с этими играми, но такие, чтобы их нельзя было скопировать…

— Сделаем, — тут же откликнулся Кирилл. И добавил, глядя куда-то через забор. — Ты не думай… мы его не послушались… мы тоже пытаемся… но мы просто не знаем, как…

— Я попробую узнать, — повторил Дима. — А скажи… в чем я или кто-то другой должен заменить Роберта?

— Берт — гений, — равнодушно сказал Кирилл и той же веткой, какой Дима писал решение системы уравнений, нарисовал на снегу солнце с лучами. — Он сделал одну вещь, которой нигде нет. За нее, я думаю, и «Майкрософт» удавился бы. Но он ее никому не продаст, потому что это, кажется, и невозможно. Она как бы компьютерная и как бы нет…

— Что за чушь? — раздраженно спросил Дима. Он изнемогал. Это чувство за последнее время сделалось для него почти привычным. — Как это — нигде нет? Как это — компьютерная и не компьютерная? И вообще, время одиночек, делающих свои открытия на коленке, — процитировал он Михаила Дмитриевича, — давно прошло!

Кирилл, по всей видимости, цитатой не впечатлился.

— Вот ты спрашивал про движения, а я пытался тебе объяснить, — сказал он. — Это то же самое, если рассудить. Смотри. Любая граница условна. Между людьми. Между животными. Между вещами. Между людьми и вещами. Если две металлические пластинки плотно прижать, они срастутся — помнишь, по физике в шестом классе проходили? Если люди долго вместе живут, они друг друга без слов понимают. Или человек и собака. Вот Маша Новицкая с лошадьми, так она и человеческие мысли неплохо читает. Весь мир — одно. Ну так это и значит, что можно куда хочешь переходить, кем хочешь становиться… Если уметь, конечно. Мудрецы всех времен и народов умели, а прочие называли чудом…

Дима смотрел устало. Хотелось спросить у Кирилла что-нибудь в духе папы или бабушки. Например: «Кстати, Кирилл, а ты Пелевина читал?»

(Пелевина очень ценил Михаил Дмитриевич. Дима и Александра Сергеевна, заинтересовавшись, попробовали его читать, но у обоих не пошло. «Какой-то он поверхностный. По большому счету», — сформулировала бабушка. Внук не очень понял, но на интуитивном уровне согласился с ее оценкой.)

— Кирилл, ну при чем тут мудрецы? К больному Роберту и 8 «А» классу?

— При том. Мудрецы лет по сорок учились это единство ощущать, а потом переносились куда-то, или по воде ходили, или с синицами разговаривали. Но океан там, или воздух, или синица — это все-таки сильно другое, если с человеком сравнить. А компьютер — он намного проще, чем даже самый простой микроб. К тому же его сам человек и придумал, там все по его мозгам построено. Вот Берт и сделал такую штуку, которая позволяет убрать границу.

— Что? — Дима выпрямился. — Какую границу?

— Ты еще не понял? — в голосе Кирилла Диме послышался упрек. Как так: математическую олимпиаду выиграл, а таких простых вещей не понимает?

— Границ на самом деле нет. Нам кажется. Человек и его вещь — это сравнительно просто. Вот Берт и нашел способ преодолеть границу между компьютером и человеческим мозгом. И сделал это…

Несколько секунд Дима молчал. Потом шепотом спросил у Кирилла:

— Ты… это серьезно?

— Совершенно серьезно, — подтвердил Кирилл Савенко. — Мы все этим пользуемся.

Дима закрыл глаза, сполз спиной по забору и сел на снег. Сжал и разжал кулак. С ладони медленно улыбался невидимый Будда. Снежинки падали в сгущающихся сумерках и звучала тихая музыка. «Это музыка снега, — подумал Дима. — Как запах звезд у Маши Новицкой. Все — одно. Границ — нет…»

Глава 12

Воздушные колечки с творожной начинкой

Борька смотрел боевик. На экране все взрывалось и рушилось и какие-то люди с лицами-кирпичами палили от бедра из толстых, как сардельки, базук. Тимке такие фильмы нравились. Они бодрили.

— Тимыч, — угрюмо глядя на экран, позвал Борька. — Подь сюда. Разговор есть.

— Чего? — откликнулся Тимка. — Некогда мне, Борь. Дела. Давай потом, а?

— Сейчас, — мотнул головой Борька.

В тёлевизоре боевик сменила реклама. Ухоженные женщины с улыбками усталых кукол стирали белье новым стиральным порошком и осторожно, маленькой ложечкой, пробовали нежное творожное суфле.

Тимка присел на корточки. Вертевшийся под ногами Дружок тут же с готовностью перевернулся на спину. Тимка принялся чесать собачье брюхо. Песик прикрыл от удовольствия глаза и начал тихо похрюкивать. По розовой коже и в редкой шерсти через брюхо наискосок шустро бегали темные, похожие на семена блохи.

— Во что ты ввязался, Тимыч? — спросил Борька. — Ты еще мелкий, я тебя предупредить хочу…

— Поздно, Борька, пить боржом, когда печень отвалилась, — сказал Тимка.

— Погоди, погоди… — Борька привстал на диване. — Я тебе объясню. Ну ладно, допустим, сейчас ты им для чего-то нужен. Но ты же не понимаешь, что они с тобой потом сделают, когда надобность закончится…

— Не боись, понимаю, — возразил Тимка. — Только это еще поглядим, как выйдет…

— Тимыч! Чего ты один против них?!

— А я не один, — твердо сказал Тимка.

— Кто ж с тобой? — неподдельно удивился брат.

— А черт его знает, Борька! — честно ответил Тимка. — Только кажется мне, что это что-то такое… вроде снега или ветра. Кто ж против них?

— А-а-а, — разочарованно протянул Борька. — Фигню гонишь… А я-то подумал… — он подмигнул брату. — Неужели это та жирная свинюшка, с которой ты третьего дня у парадной стоял…

Тимка вскочил. Дружок испуганно взвизгнул и откатился под стол.

— Ты, торчок недоделанный… — задохнувшись, начал Тимка, обращаясь к брату. В дальнейшей его речи все без исключения слова были непечатными.

Борька поднялся с дивана, желая отстоять свой авторитет. Тимка отскочил к креслу, в руке его незаметно появилась наполовину полная водочная бутылка из папашиной заначки.

— Не подходи, Борька, убью, — тихо сказал он. — И про Тайку больше не сметь…

— Псих недоделанный, — буркнул Борька. — Сдохнешь сам — так тебе и надо. Пусть твоя хрюшка о тебе поплачет. Я лично — не стану.

На экране возобновился боевик. Теперь те же люди свисали с разных сторон из дверей летящего вертолета и безостановочно палили во все, что попадало в их поле зрения. Внизу за вертолетом гнались три черные хищные машины, из которых тоже стреляли непонятно куда. «Классный фильм! — подумал Тимка, надевая кроссовки. — Жалко, не удастся до конца досмотреть…»

Зина в длинной футболке сидела по-турецки на старом диване и сбивала в тарелке яичные белки. Марина затеяла печь пироги и сейчас у стола раскладывала на противень свернутые восьмерками слойки с корицей.

— Маринка, как ты приехала, я уже на пять килограмм потолстела, — укоризненно заметила Зина. — И не есть не могу: уж больно вкусно все…

— Зиночка, что ты говоришь, на тебе и не заметно ничего,1— всплеснула руками Марина. — И вообще, должно же у женщины быть тело, не одни же кости…

— Да ты знаешь, я на этом не зацикливаюсь, просто скоро ни в одни штаны не влезу. Представь только, какой расход — все новое покупать…

— Прости, Зиночка. Ну хочешь, я не буду пироги… — Марина подняла над столом полные белые руки, обсыпанные мукой. Руки были похожи на крылья большой птицы.

— Не дури! Что за привычка вечно под других подстраиваться! Делай, как сама хочешь и знаешь. И Таиска твои пироги обожает… Кстати, Марин, ты не думала, что, может, ее надо какому-нибудь врачу показать… Невропатологу, что ли?

— Зачем это?! — испугалась Марина. — Таечка здоровая девочка!

— Ну что ж она у тебя, как чуть что, так сразу реветь начинает? Хоть в телевизоре, хоть в школе, хоть в книге какая неувязка — тут же слезы градом. Нормально это? Может, травки успокоительные ей какие пропишут…