Сэр Майкл и сэр Джордж - Джон Пристли

Сэр Майкл допил виски, медленно выдохнул воздух, словно тяжело вздыхая.

— Вы очень любезны, Джонс. Мне бы схватиться за ваше предложение руками и ногами. У меня впереди ничего нет. Буду, наверно, читать лекции по истории искусства в университете, где-нибудь у черта на рогах, сто двадцать пять миль от железной дороги. Но даже если и так, даже если в области искусства можно сделать очень многое, чего я и не пробовал, все же мне эта работа ни к чему. Мне ни к чему пост на уровне заместителя министра. Мне ни к чему сидеть там, где люди готовы наложить в штаны при мысли о запросе в парламенте. Я не тот человек, какой вам нужен, Джонс. Но за то, что я спас вашу шею от веревки, сделайте мне одолжение. Постарайтесь, чтобы никто из наших служащих, да, кстати и из служащих Дискуса, не вылетел на улицу с женой, тремя детьми и заложенным домом. Они делали, что могли, хотя работа по большей части была идиотская.

— Не могли бы вы вкратце написать для меня все это? И мне помощь, и всем им будет польза. Дрейк ничего написать не может, потому что он никогда не понимал до конца, чем именно он занимается. Придется вам потрудиться, Стратеррик.

— Хорошо, значит, написать вкратце. — Сэр Майкл посмотрел на часы. — В половине седьмого у меня свидание в баре. Вам будет интересно узнать, что тут дела театральные. С неким Кемном, вы его вряд ли знаете, он, наверно, единственный бродяга на государственной службе, и еще с каким-то жуликом-антрепренером, и наконец, что хуже всего — с семейкой из шести человек, по фамилии О'Мор, это какие-то бродячие актеры из Западной Ирландии. Речь идет о том, чтобы выпустить этих диких ирландцев на публику в театре «Коронет». Ну, конечно, мы там и выпьем.

Все знакомые И. Б. К. Т. Н. Джонса, наверно, поклялись бы, что такого выражения лица у него быть не может, но оно явно стало мечтательно-грустным.

— А мне никак нельзя туда с вами? — спросил Джонс.

— Почему же, конечно, можно, если будете хорошо себя вести, мой мальчик.

В такси, которое больше стояло, чем шло, Джонс сказал:

— Вот что я хочу у вас спросить. Взялись бы вы руководить частной организацией в помощь искусству, если бы дело было поставлено на широкую ногу, а вам в известных пределах предоставлена свобода?

— Конечно, взялся бы. Это единственная большая работа, на какую я гожусь, и по образованию, и по опыту, и по характеру. Но если речь идет об одной из этих американских организаций, ничего не выйдет. Я не умею ладить ни с американскими богачами, ни с американскими учеными. Они совершенно ошибочно считают меня легкомысленным, а я не выношу их напыщенного пустозвонства.

— Нет, тут средства идут со Среднего Востока, а не со Среднего Запада, — сказал Джонс и, помолчав, добавил: — Скажу вам под большим секретом, Стратеррик. Речь идет об одном из нефтяных магнатов, фантастическом богаче. Он учился здесь, кажется, в Харроу и Кингс-колледже, в Оксфорде, и очень хочет сделать что-нибудь для Великобритании. И ему приспичило создать огромнейшую организацию для процветания этого проклятого искусства. К нам уже обращались его юрисконсульты, поскольку тут вопрос финансовый. Я сам виделся с ним лично и думаю, что он серьезно отнесется к моей рекомендации. Может быть, вы о нем уже слышали — это принц Агамазар.

— Бог мой, опять тысяча и одна ночь! Какой он?

— Да как будто очень славный малый. Молодой, лет около тридцати, держится отлично, очень красив — такая броская, восточная красота, очень щедр, не то что другие богачи, женщины, конечно, сходят по нему с ума.

— Конечно, конечно, как же иначе! Алмаз чистейшей воды, а не мужчина! Значит, женщины по нему сходят с ума, так?

— Да, все, кого я знаю. Моя жена, например…

— Ваша жена не в счет. Нет, нет, я не хотел вас обидеть. Наверно, он всех вас, вместе с вашими женами, накормил сказочным обедом: черная икра — столовыми ложками, шампанское льется, как лимонад, прекрасные манеры, швыряется миллионами…

Сэр Майкл мрачно замолчал и задумался. Такси стояло у выезда на Пиккадилли. Они переехали площадь, но оба молчали.

— Принца Агамазара в Лондоне нет, — сказал наконец Джонс, — но он может вернуться в любой день, как мне сказали. Может быть, позвонить ему или попросить моего шефа послать ему письмо, а лучше и то, и другое? Сможете вы тогда зайти к нему в отель «Кларидж», поговорить про эту его организацию?

— Конечно, смогу. — Сэр Майкл помолчал. — Но возможно, что мы с ним не поладим, Джонс, имейте это в виду.

— Нет, поладите!

— Все зависит от… впрочем, не важно от чего. Давайте-ка лучше подумаем о возрождении примитивизма в театре, которое мы сейчас отпразднуем пивом и элем.

19

В последнее время сэр Джордж, не зная, куда деваться после конца занятий в Дискусе и не желая видеть свой дом в Хемпстеде, заглядывал «на минутку» в клуб и часто просиживал там часами. Но в этот вечер, по счастливой случайности, он отправился прямо домой. Окончив работу непривычно рано и уже в шесть часов подходя к дому, он раздумывал, что же ему сейчас делать. Смутно чувствуя, что хорошо бы сразу принять ванну — было жарковато, а он шел от метро слишком быстро, — он поднялся по удивительно скучной лестнице наверх, не заглянув вниз, и вошел в спальню. И там увидел Элисон — она сидела на своей кровати рядом с полуразобранным чемоданом, усталая, измученная, грустная.

— A-а, вот это приятный сюрприз, дорогая. Не ожидал увидеть тебя здесь.

Она ничего не сказала, только невыразительно кивнула.

— Устала в дороге?

Она снова кивнула.

Он подошел поближе.

— Как видно, тебе там было не очень хорошо. Не надо огорчаться, Элисон. — Он положил ей руку на плечо, но вместо того чтобы, как это часто бывало, стряхнуть эту руку, Элисон, к его величайшему удивлению, крепко схватила ее, прижала к щеке и вдруг разразилась слезами. Он понял, что сейчас она заговорит, и остановил ее: — Нет, Элисон, прошу тебя, не стоит. Потом сама пожалеешь. Начнутся всякие разговоры, совсем не то, что надо. Я не жду от тебя никаких объяснений. Я не хочу ничего слышать от тебя. Никакого смысла. Все и так слишком сложно. Ты уехала. Теперь ты вернулась, пусть так и будет. Почему бы нам не переодеться и не выпить? А потом поедем обедать куда-нибудь в хороший ресторан. Вообще мы себе этого позволить не можем, но сейчас мы заслужили.

Не дожидаясь ответа, он прошел в ванную. Ему показалось, что она снова заплакала, но уже по-другому. Из ванной он пошел вниз в столовую и смешал джин с вермутом именно так, как она любила. Минут через десять она спустилась в халате, со свеженапудренным лицом, совсем такая, как всегда.

— Спасибо, милый, — сказала она, беря у него стакан. Отпив немного, она с неудовольствием оглядела комнату. — Нет, все-таки эта женщина возмутительно убирает. Ты только взгляни.

— Прости, дорогая, но я, конечно, почти не следил за ней, даже не знаю, делала она то, что ей положено, или нет.

— Конечно, не делала. Ну, я ей завтра задам! Дай мне еще выпить, Джордж. И как хорошо, что мы будем обедать не дома! Чудесная мысль. Куда мы поедем? Ах да, чуть не забыла, ты сказал, что мы себе этого позволить не можем. Что это значит? Надеюсь, ничего ужасного не произошло?

Сэр Джордж долил ее стакан. Потом взял свой и тяжело опустился в кресло.

— Только ради Бога не смотри на меня такими глазами, Джордж. Что бы там ни было, но, наверно, не так уж все плохо. А у тебя лицо вытянулось, как не знаю что.

И это говорила женщина, которая так рыдала всего каких-нибудь четверть часа назад, — удивительное хладнокровие! Но он ее не упрекнул.

— Может быть, у тебя другой взгляд, дорогая, но, по-моему, дела обстоят весьма неважно. Нас еще не выгнали на улицу, но скоро могут выгнать.

— Не понимаю!

— К нам повадился один тип из министерства финансов, всю прошлую неделю совал нос в наши дела. Мне он очень не нравится. И я ему тоже. Никак не поладим. И ходят определенные слухи, что и Дискус, и Комси будут ликвидированы и Министерство высшего образования образует свой отдел искусств.

— Что ж, они могут поставить тебя во главе этого отдела.

— Исключено. Никакой надежды.

— Джордж, откуда ты это знаешь?

— Знаю, потому что я сталкивался с этим И. Б. К. Т. Н. Джонсом — до чего меня раздражают его проклятые инициалы, — а ты не сталкивалась. Тебе не приходилось видеть, как он улыбается очень смутно, очень высокомерно — настоящий смертный приговор.

— Но не позволишь же ты Майклу Стратеррику пойти в министерство и захватить этот новый отдел? Боже, я просто взбешусь!

— Не беспокойся. — Сэр Джордж усмехнулся не без злорадства. — В последнее время меня только и утешает мысль о том, какой доклад сделает Джонс про неразбериху в этом Комси. Пари держу, что сейчас он со Стратерриком, с этим гордецом и нахалом, уже не разговаривает. Но у тебя есть все основания беспокоиться о судьбе Дрейков, Элисон. Нам предстоят невеселые дни.