Сэр Майкл и сэр Джордж - Джон Пристли

Сэр Майкл угрюмо посмотрел на Кемпа.

— Видно, она попала прямо в сказку из тысячи одной ночи. Лучше бы этого не случилось. Ладно, значит, в шесть тридцать в «Солсбери». Если мы все обанкротимся, придется нам взяться за этого принца, как его там кличут. Конечно, если он вернется сюда и если Шерли не плывет сейчас в Персидский залив. Скажу вам одно, Кемп, — добавил он, провожая Кемпа до дверей и понизив голос. — Кажется, я влюбился в эту девочку. Я последний дурак, но ничего не попишешь. И я не уверен, что это не ваших рук дело. Надо было бы вас спустить с лестницы, вот что!

Но это оказался один из тех дней, когда после долгого затишья вдруг начинаются новые, интересные события, словно, как верил народ майя, другое божество взвалило на свои плечи бремя быстротекущих времен. В начале четвертого, когда сэр Майкл зевал над программой, подготовленной Эдит Фробишер, — эта программа опустошила бы концертный зал только чуть медленнее, чем бубонная чума, — ему доложили, что его желает хоть на минутку видеть некая миссис Эссекс. Он подумал, что в его жизни может быть только одна миссис Эссекс, и оказался прав. Вошла мать Шерли, гораздо более нарядная и веселая, чем тогда, на Уинстон-авеню. Так он ей и сказал.

— Да, верю вам. Но я и вправду чудесно провела время у моря. — Она села и улыбнулась ему. — И я выкурю сигаретку, если вы курите. Жаль, для виски рановато! Знаете, кто закрутил все это? Вы, вы сами, сэр Майкл.

— Да, я уже наслышан. Правда, не через Шерли. С того вечера я ее ни разу не видел.

— Ясно, не видели. Я же вас предупреждала, какая она упрямица, предупреждала? Вот я вам расскажу, что было. Когда вы ушли, началась настоящая семейная сцена, сначала ссорились мы все трое, потом, когда Шерли ушла спать, мы с Джевоном. На свет божий вышло все, что скрывалось годами. И в конце концов из-за того, что он так на меня напал, я против воли сказала ему то, что клялась не говорить.

Тут она сделала паузу, инстинктивно поддавшись драматизму ситуации.

— Ведь я — кельт, миссис Эссекс, — мягко сказал сэр Майкл, — человек с интуицией. Думаю, что я догадался, о чем вы сказали ему, бедняге. Вы сказали, что Шерли не его ребенок. Правда?

Она рассмеялась, прогоняя смущение.

— Вы — чистый демон, ей-богу. Не знаю, что вас ждет при Шерлином тихом упрямстве и при вашем знании женщин, тут стычек не оберешься, если вы только будете жить вместе. — Она помолчала. — Случилось это, конечно, в войну. Я всего года два как вышла замуж, но уже понимала, что сделала ошибку. Как-то Джевон уехал на месяц с лишним, а мы с подружкой пошли прогуляться в Вест-Энд. И два молодых летчика из истребительной авиации познакомились с нами. Все было очень прилично, мило. Три дня и три ночи я провела с Саймоном — так его звали, — а потом он вернулся на фронт, и, конечно, его убили. Шерли иногда так на него похожа, что у меня сердце болит.

Она снова помолчала.

— Я не собиралась рассказывать это Джевону. Он так ею гордился, так любил ее, по-своему, конечно. Но в тот вечер все выплыло на свет божий. И тут, понятно, пришел конец. Он добился, чтобы фирма перевела его далеко на север. Не знаю, будем ли мы разводиться или нет, да, по правде говоря, мне и дела мало. Я его не прошу содержать меня. Да и к чему? Тут мне подворачивается случай купить маленькую шляпную мастерскую, шляпки я делаю неплохо, мне моя невестка обещала устроить, она в Брайтоне живет, так что на жизнь мне хватит. Да и жить буду, как хочу. Если бы не Шерли, я бы за вас взялась, сэр Майкл!

Она рассмеялась, потом сделала серьезное лицо.

— Только мне до нее далеко, хотя в ее годы я тоже была куда какая хорошенькая.

— Вы и в свои годы хорошенькая!

— Нет, сэр Майкл, дайте мне объяснить вам все про Шерли, вам это необходимо знать. Видите ли, умной, в вашем смысле, ее не назовешь, да и меня тоже, но она удивительно умеет подлаживаться, чего во мне нет. Она очень быстро соображает, как надо одеваться, как себя вести, что говорить.

— Не сомневаюсь. Но можете ли вы себе представить, что она сумеет приспособиться к жизни с избалованным сорокавосьмилетним холостяком?

— Нет, если он останется холостым. Но если они поженятся, тогда несомненно. Вы глубоко ошибаетесь, считая себя неподходящим мужем для Шерли. Вы именно то, что ей нужно и о чем она мечтала еще до знакомства с вами.

— Кстати, не исключено, что эта ваша решительная дочь в данную минуту пьет шампанское с неким принцем Агамазаром, своим хозяином.

— Ах, вы и об этом знаете?

— И почем мы знаем, может быть, она не устоит, если этот сказочно богатый господин начнет оказывать ей знаки внимания?

Она рассмеялась.

— Я бы не устояла. Не зря я читала столько женских журналов, видела столько фильмов. Но Шерли — нет. Я ее хорошо знаю. Раз она влюблена в сэра Майкла Стратеррика и собирается за него замуж, так ее не соблазнить, даже если ей предложат всю Индию. Она мне прислала открытку.

— Она всем пишет, кроме меня.

— Так вам и надо, зачем вы сбежали в тот вечер? Наверно, кусали локти с тех пор? А она нарочно уехала. Вам придется за ней погоняться — не очень, самую чуточку. А теперь мне пора, надо дать вам сесть за работу.

Но, откровенно говоря, сэру Майклу все меньше и меньше хотелось браться за работу, даже если бы он ни о чем не думал. Однако он просидел за своим столом до половины шестого и уже глотнул старого виски, впервые за день, когда явился И. Б. К. Т. Н. Джонс.

— Считайте, что время уже неслужебное, Джонс. Вам хересу или виски? Херес так себе, а вот виски превосходное.

— Тогда мне разбавьте, как себе, — сказал Джонс хладнокровно.

— И давайте не будем играть в гляделки, — сказал сэр Майкл, когда они уселись со стаканами в руках. — Зря только будем тратить время. Поговорим, как мужчины, как братья.

— Значит, время, как вы говорите, неслужебное? Что ж, попробуем. — Он осторожно отпил немного виски. — Вы правы. Виски превосходное. А вам оно по средствам?

— Как будто да. Главным образом оттого, что я не завожу машины и всякое такое.

Джонс еще отпил виски.

— Это прямо к делу не относится, но я вам, кажется, говорил, что интересуюсь театром. Я беседовал с вашим заведующим театральным отделом, с Бердом. Он огорчен, что Комси упустило интересную возможность и не поддержало эту американскую пьесу «Куклы». Разве Комси не обязано этим заниматься?

— Да, в известных границах.

— Почему же упускать такую возможность, когда вам сейчас надо заботиться о том, чтобы оправдать свое существование?

— Потому что я отказываюсь участвовать в бессмысленной игре, милый мой Джонс. Я видел эту пьесу, и, по-моему, это претенциозная, скучная чепуха.

— Берд думает иначе.

— В театральных делах Берд вообще думать не умеет. У него нет ни малейшего вкуса. Просто любит сидеть в театре и смотреть, как зажигается и тушится свет рампы.

— Зачем же было выбирать такого для театрального отдела?

— Работает он много, а у нас выбора нет. Любой человек с настоящим театральным чутьем и вкусом может заработать куда больше, чем мы в состоянии платить. Если бы я считал, что у Комси есть будущее, я бы попытался найти кого-нибудь на его место, вероятно, женщину. Настоящие театралы в нашей стране именно женщины. А много ли у нас женщин, которые могут сказать другим женщинам, что им надо смотреть?

— Тоже верно, Стратеррик. Но почему вы думаете, что у Комси нет будущего?

— Бросьте! Иначе зачем бы вам сюда являться! Вы и есть письмена на стене!

Джонс отрывисто рассмеялся, словно залаял морской лев.

— Вас ничем не проймешь, как видно. Не то что бедного Джорджа Дрейка, который до того путается и теряется, что мне неловко.

— Чепуха! Вам это только приятно. А мне надо бы тревожиться гораздо больше, чем Дрейку: ведь он как-никак на государственной службе. А я — нет, и если Комси распадется, я останусь на мели. Правда, половину наших средств составляют частные пожертвования, но если прекратится дотация Министерства финансов, то Комси окажется несостоятельным. Но почему-то, не могу объяснить почему, мне решительно все равно. Я должен был бы огорчаться по многим причинам, а вот не огорчаюсь — и все. Так что вы, милый мой Джонс, можете рассказать мне все, что с нами будет. Обещаю не стонать и в обморок не падать.

— Можете не верить, — сказал Джонс, — но мне в вас больше всего нравится то, что вам на все плевать. Легче дышится.

Он опять попробовал виски, кивнул и улыбнулся.

— Говоря откровенно, и Дискус, и Комси будут ликвидированы, — сказал он негромко. — Это решено уже несколько месяцев назад. Мне было приказано проверить организационные методы, штаты и так далее. Создается большой новый отдел искусств при Министерстве просвещения. Глава будет считаться заместителем министра. Оклад как будто около четырех с половиной тысяч фунтов. Разумеется, я это место не держу в кармане. Но меня просили кого-то рекомендовать. Как насчет вас?