Останусь твоей - Алиса Ковалевская

боль в плече. Вены вздулись, кровь пульсировала в висках с такой силой, что башка, казалось, вот-вот разорвётся на части.

Стиснув зубы сильнее, я зарычал, всеми силами пытаясь выбраться из ада, куда раз разом возвращало меня проклятое подсознание. Но выбраться не выходило. Машину крутило на дороге, чернота смыкалась вокруг меня, в ушах отдавался голос друга, колёса визжали. Но хуже всего была вонь. Вонь резины и гари, забившаяся в ноздри. Вонь, намертво въевшаяся в мозг, забившаяся под кожу, ставшая частью меня самого.

— Руслан, — донёсся до меня негромкий с чуть хрипловатыми, выдающими волнение голос. Эти нотки… Они всегда выдавали её. – Руслан… — пальцы касались моих плеч, шеи. Тонкий, сладкий запах ванили, нитью тянущий меня обратно…

— Ева, — я сам не понял, как сгрёб её, как прижал к себе.

Провёл ладонью по узкой гибкой спине и, уткнувшись в волосы, сделал жадный, глубокий вдох. Виски по-прежнему ломило, вены раздирало. Балансируя где-то на грани, я знал только одно – здесь и сейчас я хочу её. Здесь и сейчас она будет моей. Почувствовал её пальцы на груди, на животе и, резко перехватив руку, посмотрел в потемневшие глаза. Сам не соображая, что делаю, провёл по кольцу на её пальце. Откуда она только взялась на мою голову?! Как будто мало мне, чёрт её подери, навалившегося за последнее время дерьма!

— Куда ты лезешь, зверёныш? – сипло выдавил я, сжимая её чёрные как смоль волосы.

Отвести взгляд она и не подумала. Наоборот – вздёрнула подбородок и, подавшись ко мне, погладила по лицу. Так, как никто до неё не делал этого.

Ещё мгновение, и она уже лежала передо мной, опрокинутая навзничь. Тонкая лямка непойми откуда взявшейся на ней похожей на паутинку сорочки упала с плеча, волосы разметались по подушке. Дыхание – тёплое, протяжное, щекотнуло мои губы порывом ветра, там, в прошлом, проникающего в машину через опущенное стекло.

— М-м-м… — чувствуя, как начавшаяся было рассеиваться мгла снова затягивает меня, я резко отпрянул от девчонки. Сел на край постели и, крепко зажмурившись, тряхнул головой. – Чёрт…

— Что бы ни было в твоём прошлом, — внезапно раздался напоминающий шелест листьев голос, — я не отдам тебя ему.

Ладони Евы опустились на мои плечи. Губами она коснулась моей шеи, пальцы соскользнули ниже.

Осмелела, мать её?! Меня охватила ярость – похожая на шквалистый ветер, она хлестнула по нервам. Упрямство девчонки походило на безрассудство. Сколько раз нужно предупредить её, чтобы до неё дошло – здесь ей не место. Рядом со мной ей не место.

Обернувшись, я впился в неё взглядом, но не увидел ни страха, ни сомнения. Только кисть её опустилась на моё бедро, а острая коленка вызывающе ткнулась в ногу.

— Кем бы ты ни был, — выдохнула она, оказавшись совсем близко. Обхватила моё лицо руками, посмотрела в глаза. Чертовка! Как и когда-то, мне показалось, что она пытается прочесть меня, заглянуть в самую душу, в пустоту, ставшую частью меня. – Что бы с тобой ни было, — дыхание в самые губы. – Что бы ты ни скрывал… — по губам губами, пальцами по моим скулам. – Я узнаю это, Руслан. И не отдам… — совсем тихим, почти беззвучным шёпотом, уже целуя меня.

Всего на мгновение мне показалось, что я смогу отшвырнуть её. Смять и, кинув на пол, уйти. Но стоило мне собрать шёлк её сорочки на спине, стало ясно – нет. Вместо того, чтобы отшвырнуть, я наоборот притянул её ещё ближе. Губы её были нежными, руки невесомыми. Сладкий запах ванили странно смешивался с вонью горелой резины, вытеснял её из лёгких.

— Ты же пожалеешь, — прорычал и опять перевернул девчонку на спину. Подмял под себя и, больше немедля, потянул вверх сорочку.

Ева смотрела на меня снизу вверх из-под полуприкрытых век. Губы её были слегка приоткрыты, чёрные ресницы подрагивали.

— Может быть, — согласилась она, касаясь моих плеч, гладя. – Но это не важно.

Я только оскалился. Не важно?! Не важно?! Если ей не важно, то почему, чёрт её возьми, должно быть важно мне?!

Оглушённый взрывом на пристани, я смотрел на неё. Сознание то становилось яснее, то затуманивалось, и всё, что я видел отчётливо – её лицо, её рот, её тёмные глаза. Шею и тонкие ключицы. Стоило упереться ладонью в постель, плечо пронзила боль – уже не та прошлая, а вполне реальная, напомнившая о раскуроченной яхте, пыли и сыпавшихся на нас поганым дождём обломков.

— Не так, — она подалась ко мне. Схватила за руку. Взгляд в глаза, её ладонь в мою грудь.

Поняв, чего она хочет, я поддался. Поддался и тут же почувствовал, как Ева, перекинув через меня ногу, уселась сверху. Тряхнула головой, рассыпая по плечам волосы, и посмотрела теперь уже сверху вниз.

— Ты сама напросилась, — взял за локти, заставил наклониться и обхватил затылок.

— Я знаю, — отозвалась она.

Проведя ладонью по гладкому, как будто шёлковому бедру, я собрал её волосы и втолкнул язык в рот. Глубоко. Мне нравилось чувствовать её, нравился её трепет. Откровенная неопытность в ней так тесно переплеталась со страстностью, что возбуждение, которое я чувствовал, тут же стало почти невыносимым. Потихоньку постанывая, она о отвечала мне, прихватывала острыми зубками нижнюю губу.

— Руслан… — застонала томно, когда я, сжав волосы сильнее, заставил её отстраниться. Чёртова сука!

— Ты быстро учишься, — просипел, гладя её ногу. Глаза её блестели дерзостью, алые губы припухли. Заметив мелькнувший меж них кончик розового языка, я грязно выругался.  Подхватил её под ягодицами и, приподняв, махом насадил на себя.

— Руслан! – теперь уже вскрик.

Сам я, не сдержавшись, зарычал. Выдохнул с шумом. Узкая, тугая, она обхватила меня собой. Локоть её упёрся мне в грудь, тяжёлое, неровное дыхание обожгло кожу, когда она, поведя бёдрами, застонала – немного болезненно и так сладко, что в голове у меня опять зашумело. Только на этот раз от желания снова и снова брать её, подчинять себе, от желания укротить её.