Простые радости - Ширли Кэррол

Собравшиеся вдруг резко замолчали и уставились на Сьюзен. Ей показалось, что она увидела в их глазах искреннее восхищение. Восхищение маленькой газетой крошечного пригорода крупного города и мелким незначительным журналистом?!

Она пожала плечами, глядя вниз, на ноги, ужасно смущенная.

— Меня глубоко впечатлила ваша статья, — тихо сказал репортер.

— Впечатлила? — недоверчиво переспросила Сьюзен.

— Да, впечатлила, — просто подтвердил тот.

— Ну, мы же просто маленькая газета… — начала она.

— Маленькая газета. — Он повторил ее слова с сильным ударением. — Да, маленькая газета. Но вы что-то делаете. Вы лично сделали нечто реальное. Не так, как здесь. — Остальные согласно закивали головами. — Не преуменьшайте ваши заслуги, — продолжал он и, прищурившись, посмотрел на нее. — Ваша кропотливая работа в этих местных газетах, когда вы выявляете разных мелких мошенников, зачастую гарантирует, что они не пролезут в более важные офисы. Потому что стоит им только забраться в эти высокие кресла, и все мы, как бы ни старались, едва ли сможем помешать, — сказал он, для большей убедительности тыча в нее пальцем.

— Сьюзен сегодня проходит собеседование у нас в «Пост» на открывшуюся вакансию, — сказала Гейл этому репортеру.

Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Сьюзен.

— Это правда?

Сьюзен кивнула.

— Очень плохо, — произнес он, резко повернулся на каблуках и отошел в сторону, оставив Сьюзен полностью озадаченной и ничего не понимающей.

Она вырвалась из группы и догнала его.

— Извините меня. Но что вы хотели этим сказать? — спросила она, скользнув прямо перед ним и преградив ему путь. Сьюзен знала, что ведет себя настырно и почти дерзко, но внезапно разозлилась и не заботилась в этот момент о последствиях.

Она отчетливо видела, как изменился его взгляд — от глубокого и искреннего восхищения, когда Гейл сказала, что это она расследовала и вскрыла мошенничество, до раздражения и досады при упоминании о собеседовании. И ей хотелось знать почему.

— Только то, что сказал. «Очень плохо», — повторил тот. — Знаете ли, все почему-то считают, что это просто отлично: работать в крупной ежедневной газете. Так вам говорят в этих журналистских школах, верно? Стремись в большой город. Стремись в крупную газету. Стремись к успеху. А что мы делаем здесь? Перекладываем бумагу с места на места, переписываем одни и те же слова, вот что.

Он скомкал в руке картонный стаканчик из-под кофе и швырнул его в мусорную корзину.

— Да, а теперь добро пожаловать, приходите и присоединяйтесь к нам, — горько добавил он. — Давайте, включайтесь. Но могу гарантировать, что вам здесь не понравится. Особенно после того, как столько всего добились в своей газете. А тут вы будете чувствовать себя подавленной, задушенной. И вскоре, причем довольно скоро, вы станете как и все мы — безразличная, как робот, будете отчаянно пытаться сделать репортаж, но оказываться нигде и ни с чем. Нигде. Ни с чем, — подчеркнул он.

— Но почему же тогда вы не уходите? — вызывающе спросила Сьюзен.

— Хм. — Он глянул на нее с презрительной жалостью, но Сьюзен показалось, что в его взгляде промелькнул намек на большую, почти вселенскую грусть. — Разве вам никто не говорил, что обратной дороги нет?

Он повернулся и, тяжело ступая, отошел. У Сьюзен голова шла кругом. Ей казалось, что она сейчас, наверное, потеряет сознание.

Она тяжело опустилась на деревянный стул и уставилась в угол. Голова горела, но когда к ней снова подошла Гейл, Сьюзен встрепенулась.

— Ладно, пора возвращаться в газету, — сказала подруга, все еще смеясь какой-то шутке приятеля-журналиста. — Редактор уже будет готов принять тебя, как только мы доберемся туда. — Она взяла Сьюзен под руку.

— Отличается от твоей маленькой газетенки, правда? — спросила Гейл, когда они обе направились к выходу.

Сьюзен слабо кивнула. Да, очень отличается, подумала она про себя и решила: но, наверное, так оно и должно быть.

Эл шел по отделу новостей к своему рабочему месту с развернутой газетой в руках, перелистывая страницы выпуска, и весело насвистывал. Он отодвинул свой стул и уселся, широко расставив ноги, потом откинулся на спинку и немного опустил газету.

— Эй, Нора, — позвал он, глядя поверх страниц. Она выглянула из-за своего монитора.

— Эй, Эл, — приветливо откликнулась она.

— Ты уже видела сегодня Сьюзен?

Нора посмотрела на него немного насмешливо.

— Ее же не будет три дня. Поехала в Чикаго. Разве она ничего тебе не сказала?

Эл был озадачен.

— Она говорила, что ее пригласили посетить «Пост», там ее старая подруга по журналистской школе, но я не знал, что это произойдет так скоро.

— Ну… — протянула Нора, поглядывая то на Эл, то на монитор своего компьютера, куда набивала сообщение для печати. — Мне кажется, их редактор хотел видеть ее немедленно. Что-то по поводу работы, кажется, они могут предложить ей освободившуюся вакансию.

— Работы? — Эл оцепенел, и его лицо утратило всякое выражение. — Какой работы? Я не знаю ни о какой работе.

— О да, — сказала Нора, глядя на него поверх своих очков. — Гейл позвонила ей вчера утром и сказала, что редактор приглашает ее на собеседование. Да разве она не сказала тебе?

— Нет, не сказала. Но, в общем, конечно, она и не обязана говорить мне все, — сказал Эл и изо всех сил ударил газетой по руке.

Нора, услышав этот звук, опешила, но Эл проигнорировал ее удивление, скомкал газету, швырнул в ближайшую корзину и повернулся на стуле к своему рабочему месту.

Собеседование. Почему же она не рассказала ему про собеседование? Она ведь договорилась об этом еще вчера утром. Это значит, что когда она приехала к нему прошлой ночью, то уже точно знала, что утром уедет. Он сжал кулаки и положил их перед собой на стол. Потом начал нервно потирать большие пальцы друг о друга.

Почему она отдалась ему, хотя и знала, что, возможно, скоро уедет? Он полагал, что их связывало что-то особенное, необыкновенное, но, оказывается, снова ошибся. Так что это было? Прощальный подарок? Сжалилась над бедным печальным фотографом, которого бросают, как ненужную тряпку? Очевидно, это было только временным развлечением для нее — звездной журналистки Сьюзен Уэллс.

Эл резко встал, едва не уронив стул. Господи, ну что он за дурак! Он-то считал, что нравится ей, что у них есть реальная возможность совместного будущего. «Ты снова ошибся, Коулсон. Ты, жалкий сосунок! Когда же ты наконец научишься? Научишься никогда не увлекаться звездными журналистками?»

Эл смотрел прямо перед собой, качал головой и с горечью думал: наверное, никогда. Может быть, он никогда не усвоит этот урок. По крайней мере пока работает здесь. И теперь он дважды неудачник.