Та еще семейка - Алексей Макеев

— Марина Петровна, полиция! — мальчишеским голосом всполошенно доложила охранница и, не блюдя от расстройства субординацию, плюхнулась в свободное кресло.

— Почему не позвонила? — Илляшевская вдруг стала страшной, с пожелтевшим лицом, искаженным от бешенства и тревоги. — Где Зыков?

— Его арестовали. Он передернул предохранитель на «калашникове», хотел стрелять…

— По полиции? Ух, дегенерат… Люба, товар ликвидировать срочно.

Но Кокова не успела что-либо предпринять. Кабинет заполнили представители противоположного пола в камуфляже, полицейских зимних куртках. С ними была женщина в дубленке.

Высокий человек в гражданке приблизился к столу, за которым стояла в средневековом костюме Марина Петровна Илляшевская.

— Директор филиала феминистского клуба «Золотая лилия»? — вежливо обратился к ней мужчина в пальто и шляпе.

— Да, — мрачно сказала Илляшевская; на ее красивом лице появились неожиданные морщины.

— Полковник Коломийцев, — так же вежливо представился неожиданный гость. — Комитет по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств. Попрошу вас предъявить документы. Личные и подтверждающие вашу коммерческую деятельность как продюсера шоу-бизнеса.

— Надеюсь, вы имеете санкцию прокурора? — надменно предположила Марина Петровна.

— Разрешение на обыск и задержание в случае надобности у меня есть. Прошу ознакомиться. Алексей Иваныч, начинай обыск. — Полковник сел на стул и взял документы Илляшевской.

— Слушаюсь. — Подполковник Харитонов кивнул своим сотрудникам. — Осмотрите с собакой помещение. Товарищ полковник, как быть со зрительницами?

— Проверьте их тоже. У кого ничего не найдете, отпускайте. Служащих и артисток соберите в фойе. Пусть нормально оденутся.

— В комнате охраны обнаружен труп, — громко объявил, входя, майор Полимеев, сопровождаемый Маслаченко и Сидориным.

— Откуда у вас труп? — спросил Илляшевскую Коломийцев. — И почему частный охранник пытался применить против сотрудников правоохранительных органов автомат Калашникова? У вашей охраны имеется разрешение на боевое оружие?

— Нет, не имеется, — ответила Илляшевская, явно демонстрируя непричастность ко всему происходящему. — Охранник Зыков, конечно, повел себя противозаконно. Вообще этот человек до прискорбия глуп. Но что я могу поделать! Приходится принимать на работу тех, кто есть. Я не отдавала Зыкову распоряжений сопротивляться полиции. И не собираюсь за него отвечать. Представления не имею, откуда у него автомат. По официальному разрешению моя охрана должна располагать газовыми и электрошоковыми пистолетами. Это во-первых. Во-вторых, я абсолютно не понимаю, каким образом охранник Екумович оказался мертвым. Он явился на работу с утра. Выполнял на территории филиала свои обязанности и был совершенно здоров.

Илляшевская пожала плечами. По ее внешней реакции на случившееся с обоими охранниками было понятно, что ни арестованного Зыкова, ни мертвого Екумовича ей совершенно не жаль.

— Мне буквально за пять минут перед вашим… наездом доложили о Екумовиче, — сказала она.

— Майор, — повернулся к Полимееву полковник Коломийцев, — труп — это по вашей части. А вообще-то вызовите местную опергруппу, пускай разбираются.

— Должен сказать, у меня есть сведения об убитом.

— Думаешь, убит все-таки?

— Без сомнения. Предварительный осмотр показал: сильный удар в висок острым предметом.

Полковник вопросительно посмотрел на директрису. Илляшевская недоуменно вскинула бровь и опять пожала плечами.

— Екумович всего год назад в звании капитана служил в подмосковном угрозыске, — закончил Полимеев.

— Опер, вон тот, сердитый… чуть не влепил Зыкову пулю из своего оружия. Реактивный мужик, — усмехнулся полковник.

— Валера Сидорин долго не тянет. Недавно, в ответ на вооруженное сопротивление, ликвидировал некую Юлию Сабло.

— Кто такая?

— Сабло находилась в розыске по подозрению в преднамеренном убийстве.

Илляшевская, продолжавшая сидеть с подчеркнуто независимым видом, как бы случайно отвела глаза и поскучнела. Полковник Коломийцев отметил это про себя, но ничего не сказал.

Торопливо вошли Харитонов и два сотрудника.

— Как и предполагалось, в чулане около вестибюля обнаружен аккордеон, в котором в упаковках находятся наркотики. Вскрыли и тайник позади эстрады. Там еще наркотики и отдельно пакет около килограмма весом. Предположительно героин афганского производства, — торжествующе произнес Харитонов, выкладывая добычу на стол. Довольные комитетчики переглядывались.

— Что скажете, Марина Петровна? — прищурился, глядя на директрису, полковник и положил правую руку на пакет с героином.

— Ничего, — неприятным голосом с особым нажимом ответила брюнетка в средневековом костюме. — Все эти наркотики, если это действительно наркотики, не имеют со мной ничего общего. Я ими не занимаюсь. И не ответственна ни за убийство Екумовича, ни за пьяного идиота Зыкова.

— Однако вы являетесь шеф-директором осуществляемого здесь своеобразного… скажем так… шоу-бизнеса, владельцем самого здания, работодателем для двадцати человек. Кто же, как не вы, ответственны за все, что здесь происходит?

— Видите ли, — твердо и холодно произнесла Илляшевская, — если бы я жила в двухкомнатной квартире и ваши люди нашли у меня что-то запрещенное, тогда логика подвела бы вас к заключению, что это запрещенное принадлежит мне. Хотя и не на сто процентов. Вы прекрасно знаете: бывает, что подбрасывает полиция и другие заинтересованные лица, например, конкуренты. Или другие недоброжелатели. А здесь… В доме два этажа жилых и производственных помещений, — продолжала директриса. — И третий, полуподвальный, с зрительным залом, комнатами для участников шоу… Кухня, кладовая, костюмерная, комната охраны, гараж. Как я могу знать, что находится в каждом углу в любой отрезок времени? Тем более в день представления здесь действительно бывает до двадцати человек кроме наших зрительниц… И обвинять меня…

— Вас пока не обвиняют. Но подумайте сами: труп, попытка вооруженного сопротивления, наркотики в таком количестве…

— Требовать, чтобы я отвечала за всех, просто странно.

— Повторяю, вы ответственны за нарушение правопорядка в вашем учреждении, и я вынужден вас задержать до выяснения обстоятельств дела. Ваши наемные труженики будут проверены, обысканы, расспрошены и… или задержаны, или отпущены под подписку о невыезде на нужный следствию срок.

— В таком случае я буду отвечать на вопросы только при адвокате, — возмущенно и даже гневно произнесла Илляшевская и отвернулась с выражением отвращения на лице.

— Это ваше конституционное право, Марина Петровна.

Полковник совсем разнежился от сугубой предупредительности по отношению к задерживаемой директрисе, глаза его излучали почти ласку.

— Можете переодеться в присутствии сотрудницы уголовного розыска, взять необходимые вещи, исключая мобильный телефон и спиртные напитки.

Когда директрису увели, Коломийцев в сопровождении своих подчиненных, а также Полимеева, Сидорина и Маслаченко вышел в вестибюль. Там стояли двое местных полицейских с автоматами и собакой. Кучка уже переодевшихся девушек шепталась, обращая взгляды на появившихся из кабинета оперов.

— Вот что, гражданки, — заговорил полковник, — вы должны знать, что в здании обнаружены наркотики. Пока ответственность за их хранение ложится на директрису Илляшевскую. Но обыск продолжится. Ваши показания понадобятся следствию. Поэтому вы оставите паспортные данные и телефоны нашему сотруднику. Капитан Лавренюк (вперед шагнул молодой опер в очках, в кожаной куртке) возьмет у вас эти данные.

— Какой симпампунчик! — произнесла нарочито кокетливо поющая шатеночка.

Остальные художественные кадры Илляшевской недовольно зароптали:

— А может быть, нам срочно выехать надо будет. На гастроли. На Кипр, в Анталию или… на Андаманские острова?.. Че мы должны ни за что тут торчать!

— Один вопрос, — продолжал полковник. — Чей аккордеон?

— Мой, — пискнула еле слышно Галя Михайлова и всхлипнула.

— Вы знали, что в нем были упакованы наркотические средства: героин и кокаин? Ваша фамилия?

— Не знала, — ответила Галя и стала тереть глаза концом вязаного шарфика. — Фамилия Михайлова.

— Интересно, — усомнился полковник, почему-то весело посмотрев на «игральную» девку. — Вы же играете на синтезаторе. Зачем же тащить в такую даль ненужный аккордеон?

— Все она знала, — ехидно вмешалась шатеночка с детским личиком.

— Заткнись! — заорала Таня Бештлам, бешено вылупив глаза на ябедницу, и замахнулась саксофоном в футляре. — Я тебя убью, мерзавка паскудная!