О чем он молчит - Диана Ставрогина

Каким он стал человеком, каким являлся адвокатом. Узнать, из чего строится его жизнь. Пять лет — достаточный для сравнения срок.

Размах и успешность его правозащитной деятельности, которой в прошлом он уделал совсем немного времени, стали для Кати сюрпризом. Она не знала, как относиться к полученной информации и ничего не могла поделать с зародившимся в ней уважением. Может быть, не лишенным некоторого восхищения и вместе с тем, наверное, обиды.

Его карьерные успехи ее, конечно, не удивили. Никому и в голову не пришло бы сомневаться в уме, целеустремленности и работоспособности Дениса, когда дело касалось сферы его интересов.

Он всегда был таким: игнорировал важные, но обязательные занятия, если считал их скучными, и в то же время не мог остановиться, когда действительно чем-то увлекался. Если работал, то на максимуме своих физических и интеллектуальных способностей, если встречал книгу или тем более серию книг по душе, то обязательно находил все интервью, статьи и факты, если играл в футбол, то до победы и полного изнеможения.

Временами Кате приходилось его тормозить, потому что на все и сразу Дениса попросту не хватало. Ему требовался человек, что напомнил бы о еде и сне, ей — тот, кто мог убедить, что исправить можно не все. К счастью, и он и она умели прислушаться к чужому мнению — без особого труда и намерения они за годы совместной жизни научились друг друга заземлять.

После разговора с Денисом в суде Катю беспрестанно беспокоило воспоминание об отпечатавшейся на его лице изнуренности. Словно он несколько лет подряд работал без передышки. Словно его было некому заставить взять паузу и отдохнуть.

Она уже видела Дениса настолько уставшим: в наиболее трудные и тяжелые периоды загруженности, когда его карьера только начинала подавать признаки жизни. Тогда он спал по три часа в сутки, поглощал литры черного кофе, не слушая ее просьб пожалеть собственный желудок, и проводил за экраном компьютера вечность — до покрасневших, слепо щурящихся на ярком свету глаз. Участь, для любого молодого юриста, мечтающего о собственной практике в будущем, неизбежная.

При разговоре с ней в тот день Денис столь узнаваемо, как при случавшейся у него иногда сильной головной боли, стискивал челюсти, что у Кати против воли вырвался вопрос, в ответе на который на самом деле не было нужды. В прошлом, по какой-то дурацкой, вероятно, якобы угрожающей его образу настоящего мужчины причине Денис нередко пытался скрыть, что его что-то беспокоит, но с ней его попытки играть в Терминатора редко бывали успешными. Она всегда замечала, что с ним что-то не так.

Оказалось, даже пять лет простоя не помешали старым навыкам служить ей верой и правдой, и на мгновение Катя очень разозлилась. Неожиданной, затмившей остальные чувства вспышкой. Необоснованной и глупой. Она разозлилась на его жену.

Неужели она не видела того, что видела Катя?

Линии морщин на напряженном лбу. Темные тени под измученными глазами. Проступившие под кожей капилляры.

Источаемую им усталость, едва замаскированную спокойствием мрачность, напряженность в теле — такую, будто, вся тяжесть мира, как писал Сартр, покоилась на его плечах.

Неужели никто этого не видел?

Теперь Кате становилось неловко от одного воспоминания о том, как резко и сильно она разволновалась, едва заметив признаки скрываемой за фасадом непроницаемости боли. Как ей вдруг непреодолимо захотелось отчитать Дениса за самонадеянность и невнимательность к собственному здоровью, но прежде — просто удостовериться, что с ним не случилось ничего плохого.

Катя поражалась себе. Потребовалось всего лишь четыре месяца жизни в Москве, чтобы окунуться в дурман прошлого с головой: квартира, превратившаяся в музей, мама с ее сомнениями, Денис, встречи с которым стали неизбежными.

Она сама и ее дурацкий, не умеющий существовать бездумно ум.

Шумно и раздраженно выдохнув, Катя закрыла ладонями лицо, пытаясь изгнать из собственной головы навязчивые образы и остановить бесконечную перемотку воспоминаний перед глазами.

Только бы уснуть.

Глава 25

Фоновым шумом, что стал для Лены за последние несколько месяцев привычным и даже приятным, из открытого окна в кухню залетали визги и крики с детской площадки во дворе, аккомпанементом которым звучали шорох шин паркующихся машин, редкий вой сработавшей сигнализации и даже вечернее пение птиц. У большего обеденного стола шуршала пакетами из-под доставки роллов Лара; теперь она и Лена жили по соседству.

Расставляя на столе коробки, Лара улыбалась и даже пританцовывала под тихо играющую на телефоне музыку (та еще редкость), и Лена, открывая бутылку белого вина, мысленно выдохнула. Наконец-то мир начал приходить в норму.

Лара больше не пряталась за экраном телефона, как было еще две недели назад. Ее многолетние страхи были побеждены, и немалая заслуга в том принадлежала Дмитрию Аверинцеву, с которым Лена пока лишь мечтала познакомиться. Кем бы он ни был, он точно помог сотворить небольшое чудо.

Для Лены никогда не было тайной, что Лара с ее силой воли и самоконтролем при любой серьезной боли предпочтет уползти в свою нору подальше от всех, и все же ее случившийся недавно уход в себя на месяц заставил Лену понервничать. Не было ни звонков, ни встреч, ни толковых объяснений причин для подобного отшельничества. Только пара сообщений в мессенджерах с просьбой дать ей время. Впрочем, у Лены были и свои догадки по поводу происходящего.

Конечно, Лара вытащила себя из своего состояния самостоятельно. Ей так было проще. Пережить в одиночку, принять решение наедине с собой. Лена искренне хотела помочь, ответить тем же уровнем поддержки, что Лара оказала ей, но была вынуждена признать, что боль они переживают по-разному. Иногда чужое сочувствие только усиливало страдание. Лене оставалось просто ждать, пока Лара сама решит поговорить.

Она же, напротив, очень редко была одна в первые и самые трудные недели. После ее переезда из квартиры Дениса в съемную, в соседний с Лариным дом, они вспомнили свои былые привычки со студенческих времен: девичники, где можно было смотреть все — от «Красотки» до «Настоящего детектива», — заказывать по пицце и выпивать по одной бутылке вина на человека (похмелье ближе к тридцати, оказалось, и правда намного тяжелее вынести, чем в девятнадцать); двадцатикилометровые прогулки в выходные по центру Москвы, даже шоппинг, от которого, правда, никто из них не получил удовольствия: обе признали, что онлайн-магазины — одно лучших изобретений человечества.

У Лены не было сомнений, что без этой возможности отвлечься, выговориться или просто помолчать рядом с близким человеком, пережить развод оказалось бы в разы сложнее. Ни родители, ни другие