Ричард III - Светлана Кузнецова

   — И всё же, — посерьёзнел Ловелл, — что ты намерен предпринять?

   — А я должен разве? — Дик приподнял бровь и слегка склонил голову набок. — Когда я понадоблюсь своему королю, он известит об этом в письменном виде. А пока...

Дверь легонько приоткрылась, в комнату вошла высокая женщина с тёмными волосами и огромными глазищами. Щёки Анны подсвечивал бледный румянец. Талия казалось невероятно тонкой. Из-за сильной худобы она выглядела не человеком, а чем-то ирреальным. Не иначе как ангелом во плоти. Если бы Френсис не знал о болезни, он назвал бы герцогиню красивейшей женщиной на земле.

Он немедля поднялся и поклонился. Завладел кистью Анны и коснулся губами изуродованной шрамами кожи. Женщина, вопреки его опасениям, не отдёрнула руки. Виконта, когда-то вынесшего её из ада земного, Анна одарила лёгкой и благодарной улыбкой.

Первые дни после женитьбы Ричард только и делал, что целовал её руки и неустанно превозносил красоту и нежность молодой супруги. Постоянно говорил ей о любви, смеялся. Его усилия просто не могли не увенчаться успехом. Анна стала воспринимать произошедшую с ней беду кошмарным сном.

   — Я рада видеть вас, лорд Ловелл, — произнесла герцогиня.

Ричард тоже поднялся и, подойдя к жене, обнял её за плечи.

   — Помузицируешь нам? — спросил Глостер.

   — Только если вы поможете, мой герцог.

Ричард недоумённо усмехнулся:

   — Как?

   — Сэр рыцарь, — Анна лукаво улыбнулась и посмотрела на мужа обожающим взглядом. — Слуги нашли вашу старую лютню.

   — И кого я должен казнить за это? — рассмеялся Ричард и обратился к другу. — Френсис, боюсь, тебя ожидает настоящее испытание.

   — Я помню, — отмахнулся Ловелл. — Я слышал твои юношеские порывы. И они были не столь уж и страшны. Ты неплохо обращался с лютней.

   — Но не настолько, как с мечом и лошадью, — вздохнул Дик.

В 1480 году Эдуард IV всё же открыл военные действия, отправив английский флот разорять шотландские порты.

   — Не иначе Вудвилл его убедила, — бурчал Ловелл. Он снова гостил у Глостера в Миддлхейме. — Вот ведь алчная бабёнка. Не везёт Англии на королев.

Мельком наблюдающий за другом Ричард вскинул бровь:

   — Насколько помню, ты всегда хорошо отзывался о дамах, какими бы те ни были.

   — Так то о дамах, — Френсис передёрнул плечами. До приезда сюда он нанёс визит Уильяму Гастингсу и Генри Бэкингему. Им тоже нашлось что порассказать. — Бывшая вдова мелкопоместного дворянина, чьё сомнительное происхождение приравнивалось к статусу незаконнорождённой простолюдинки. С собой она привела сыновей от первого брака, двенадцать братьев и сестёр, племянников и племянниц, родных и двоюродных. А также великое множество других кровных и сводных родственников, связанных с ними узами побочного родства. Всё это скопище не просто теснит старую знать, оно её выгрызает. При дворе невозможно находиться, если ты не Вудвилл!

   — Думаешь, удивил? — герцог поморщился. — Уорвик предвещал всё это несколько лет назад.

   — Жаль, мы не послушали создателя королей.

   — Я слышал каждое слово и был согласен с графом. Но к тому моменту я уже присягнул королю, — Дик резко отвернулся и выпалил раздражённо: — И что ты мне предлагаешь теперь? Я верен Эдуарду IV всё так же. Этого не изменить. Этого не изменит даже сам Его Величество и его жена!

Он резко вскочил и принялся ходить по комнате, словно посаженный в клетку дикий зверь. На мгновение остановился — поднял пустую бутылку и запустил ею в огонь. Тот взвился, зашипел от остатков влаги и принялся лизать осколки. Словно верный пёс обсасывал кость, брошенную любимым хозяином.

   — Да я и не предлагаю, — вздохнул Ловелл. — Я хочу держать тебя в курсе. Предупредить!

Ричард кивнул, как показалось Френсису, благодарно.

   — Тебя сильно проняло, — заметил герцог и остановился. — И к чему предупреждения?

   — Ты теперь опасен для них, — Ловелл попытался поймать взгляд друга, но тот нарочито смотрел в сторону или разглядывал перстни и кольца, обвивающие его пальцы. — Королева стремится настроить Эдуарда против тебя. Теперь, когда ей удалось сжить со света Кларенса...

   — Не тревожься об этом, — Дик повёл плечом и усмехнулся. — Я не допущу ничего подобного. У меня жена и сын, я нужен им.

Герцог вновь казался спокойным и расслабленным, но тревожная морщинка меж бровей никак не желала разглаживаться:

   — Вернёмся к Шотландии. Она беспокоит меня гораздо сильнее всех этих дрязг.

   — Тебя как властителя севера ожидает поход, — ответил Френсис. — Король Яков ответил на посягательства, и Эдуард вспомнил о своём младшем брате.

Дик кивнул:

   — Охрана северных пределов входит в перечень моих обязанностей.

За окном послышался стук копыт и лошадиное ржание. Гонец, вошедший через некоторое время, передал герцогу послание от короля.

   — Френсис, ты ясновидящий! — воскликнул Глостер, оторвавшись от указа. — Эдуард поручил мне собрать армию и утихомирить соседей, — он вновь пробежал взглядом по ровным строкам и добавил: — Совсем как во времена юности.

   — Я не сомневаюсь в твоих военных умениях, Ричард, — Ловелл, наконец, взглянул Ричарду прямо в глаза. — Но по завершении кампании тебя будет ожидать далеко не тёплый приём. Вне зависимости от того, сколь скоро ты одержишь победу.

Глостер собрал армию, выступил в Шотландию и в 1481 году осадил один из её пограничных форпостов, Бервик. Во время войны Ланкастеров и Йорков этот город переходил из рук в руки аж двенадцать раз. Ныне он снова принадлежал Шотландии отданный северному соседу Маргаритой Анжуйской в обмен на военную помощь.

24 августа 1482 года, не выдержав долгой и изнурительной осады, Бервик капитулировал, и Ричард окончательно сделал его английским.

Герцог отправился дальше. Впереди лежал Эдинбург — сердце Шотландии и самый укреплённый город того времени.

   — Ваша светлость, — полог шатра отстранился. Показалась коротко остриженная голова часового.

   — Да, Карл, слушаю, — Ричард склонился над картой, изрядно испещрённой значками и пометками.

Наскоком Эдинбург взять не получалось. Длительную осаду Дик себе позволить не мог, да и не дала бы та практически никакого результата. Оставалась хитрость, но план пока не складывался. Вот уже третью ночь доверенные люди обшаривали все буераки и канавы, находящиеся вблизи стены. Ричард рассчитывал на удачу — вдруг отыщется подземный ход.

   — Монах к вам, ваша светлость, — доложил часовой. — Очень просит.

   — Вот как, — Дик оторвался от карты и с удовольствием потянулся, выпрямляя застывшую спину. — Уж не из города ли он? Пришёл вымаливать милость для прихожан и своей обители.

   — Воистину всякий, кто слышал о деяниях герцога Глостера, знает, что подобное не требуется, — отчеканил монах. Он вошёл вслед за воином, не дождавшись дозволения. И его резкий низкий голос совершенно не вязался с пением псалмов и вознесением молитв.

   — Позвольте поинтересоваться, отчего же? — Ричард тряхнул головой и озорно улыбнулся.

   — Вепрь не знает милости или пощады. Он сторицей воздаёт врагам и предателям. И при этом честен и справедлив. Он не тронет безвинных.

   — Мне приятственны твои речи... слуга Божий, — ответил Дик. — Но мне претят маскарады.

Он перевёл взгляд на часового, и тот немедля подбежал к столу.

   — Мы обыскали этого монаха, ваша светлость, — доложил он.

   — Господи Боже, — рассмеялся Глостер, — куда катится мир? Если паства начинает обыскивать пасторов, это совершенно не говорит о доверии к последним. Ты не боишься прогневить Всевышнего, Карл? — обратился он к часовому.

   — Когда придёт мой срок, — ответил воин и преданно взглянул на своего господина, — отвечу. И не только за это. А пока мне жизнь вашей светлости намного дороже даже собственного спасения души. Потому как если в Англии осталась надежда, то только вы её воплощение.

Часовой положил на стол длинный кинжал в чёрных ножнах, инкрустированных золотом. Туда же отправился медальон — на золочёной крышке в красной окантовке поднимался на задние лапы алый лев — герб Стюартов.

Ричард оглядел оружие, а затем визитёра и благосклонно кивнул часовому:

   — Оставь нас.

Воин незамедлительно вышел.

   — Чем обязан? — Ричард небрежным движением подцепил цепочку и открыл медальон. — Александр, герцог Олбани, лорд-адмирал Шотландии...

   — Я прошу извинений за обман, герцог, — отчеканил тот. — Воистину не прибегни я к хитрости, наша встреча оказалась бы невозможной.

Монах отбросил капюшон, выпутался из рясы, представ пред Глостером во всей красе и блеске придворного платья. Шотландец был молод, как и Ричард. Смотрел прямо, и его манера изъясняться импонировала больше придворных экивоков и недоговорённостей, принятых при дворе Эдуарда IV.