Танец фавна - Елена Бриолле

туфли, оделся и вышел вон. От физических упражнений и любимого кофе Доминик пришлось отказаться – сегодня Ленуар рассчитывал восстановить потоки лимфы, забрав у мастера свою верную «Ласточку».

Впрочем, после того как вчера в «Видении розы» Вацлав Нижинский выпрыгнул в раскрытое окно, создавая иллюзию полета, Ленуар вынужден был признаться, что в его тридцать семь такой же силы и гибкости в теле, как у русского танцовщика, ему уже не видать. Приземлившись за кулисы, артист обливался потом, и мускулам на его руках и ногах, казалось, было тесно в обтягивающем розовом трико. Верный слуга Василий облил его водой и вытирал так, словно перед ним сидел не бог воздуха, а опытный боксер, от которого уже шел пар, а нужно было выдержать еще один раунд, последний.

Садясь на свой велосипед и беря курс в сторону Оперы Гарнье, Ленуар с облечением подумал, что мышечной силы в нем до сих пор было достаточно, чтобы она не мешала думать.

Вчера действительно случилось «чудо»: нового покушения на Нижинского никто не совершил. Но чудо ли это? Или убийца видел, чувствовал постоянное присутствие Габриэля Ленуара и не осмелился напасть на русского танцовщика еще раз? После спектакля Карсавина бисировала танец Жар-птицы, и даже тогда Ленуар ни на шаг не отступал от Нижинского. В перерывах публику за кулисы не пускали. Все молча нервничали, и только Дягилев ухмылялся и бил своей тростью об пол, подбадривая труппу.

Сегодня еще одно представление. Если повезет, то агент Безопасности найдет убийцу Чумакова до вечера, и тогда все вздохнут спокойно.

– Динь-дон, динь-дон! – проехала мимо пожарная машина, чуть не сбив сыщика. Благо он уже прибыл по адресу. Особняк княгини Хадеми находился на оживленной и элегантной улице Парижа – улице Сент-Оноре. Снаружи дом очень старался ничем не выдавать своей внутренней отделки, но Ленуар до сих пор помнил его пестрые, но со вкусом постеленные на полу персидские ковры, пряный запах крепкого табака и мраморные арабески, бегущие к потолку. Подобные полные иллюзий и обмана места сыщик предпочитал посещать утром, на ясную голову.

Привратник открыл на удивление быстро.

– Княгини Хадеми нет дома, – сурово сообщил старик. – Ее светлость уже уехала.

– Куда уехала? – Ленуар очень рассчитывал встретиться с княгиней как можно скорее. Уже две помады из списка Картье оказались безопасными для губ прелестных дам, оставалось еще три, в том числе купленная княгиней Хадеми.

– Почем я знаю, куда она уехала? – прищурился привратник. – Она мне не докладывает.

Сказал, а сам стоит и не уходит. Ленуар знал этот вид млекопитающих. Привратник интересничает, что ж, это облегчало задачу.

– Может, вы случайно услышали адрес, который она продиктовала своему шоферу? – ласково проворковал Ленуар, протягивая хитрому старику один франк. Ему не хотелось представляться агентом Безопасности или полицейским – тогда хранитель маленьких секретов княгини Хадеми замкнется и по инерции будет молчать как рыба.

Расчет оказался верным. Старик ловко сунул денежку себе в боковой карман и, уже закрывая за собой дверь, сказал:

– Она в бутике у Пуаре. Там, говорит, новая коллекция платьев готовится…

Как Ленуар любил французскую прислугу. С ней всегда можно было найти общий язык. Окружи себя персидская княгиня какими-нибудь «бессмертными» тюрками, с ними бы такой фокус не прошел.

Если княгиня Хадеми отправилась к Пуаре, значит, обошлась без автомобилей. Поль Пуаре, энергичный соперник Ворта, первым изменил волшебному притяжению улицы де ля Пэ и переехал на Фобур Сент-Оноре. Казалось бы, какая мелочь! Но эта мелочь бросала вызов всем бутикам моды и ювелирам, до сих пор гнездившимся между Вандомской площадью и Оперой. Имя относительно молодого кутюрье будоражило умы и постепенно из «великого» становилось нарицательным – высшая похвала и свидетельство признания не только на национальном, но и на международном уровне.

Каждая парижанка втайне мечтала о революционном платье от Поля Пуаре, но не каждая могла признаться в этом даже себе. А дело заключалось в одном маленьком, но очень неожиданном для общественного мнения вычитании из конструкции платья. Этим вычитанием кутюрье, по сути, поставил кляксу на всех представлениях о женской моде и красоте, которые господствовали в Современном Вавилоне последние тридцать лет. Пуаре снял с женщин корсеты. Этой оплошности ему до сих пор не могли простить не только главные французские производители женского белья, но и все старшее поколение женщин, которые всю жизнь страдали, но все равно с армейской привычкой задерживали дыхание и втягивали животы и без корсетов чувствовали себя совсем раздетыми.

Девушки и все, кто хотел, чтобы их таковыми считали, сразу полюбили платья Пуаре. От легких ярких тканей и дерзких фасонов веяло восточными тайнами и западным удобством, что в целом вполне соответствовало парижским вкусам и модным чаяниям. Теперь имя Пуаре извиняло любую экстравагантность наряда, а высокая цена только подчеркивала социальный статус красавиц.

Ленуар был совершенно равнодушен к одежде. Ему было все равно, как одеваются его близкие, следят ли они за модой или нет. Однако при встрече с малознакомыми людьми сыщик всегда стремительно охватывал взглядом образ собеседника и имел профессиональную привычку помнить о разных, часто совершенно не нужных ему деталях. Так и на этот раз, представившись полицейским из бригады краж и убийств, он поднялся в зал примерок на второй этаж и карикатурно набросал в голове детали наряда Чехре Хадеми.

Платье состояло из трех слоев. Первый слой голубого цвета обнимал со всех сторон невысокую фигурку княгини, подчеркивая красоту ключиц и длинной шеи. Сверху волнами ниспадали драпировки из шифона, причем длина каждой из этих лиловых прозрачных тканей укорачивалась, создавая впечатление плавного перехода от темного к более светлым тонам. Модный парчовый султан на голове княгини прижимал ее черные волосы ко лбу так, чтобы пряди волос закрывали уши. Мадам Хадеми медленно повернулась в сторону Ленуара и напомнила ему равнодушного верблюда, следящего прикрытыми от солнца глазами за суетой своего нового погонщика.

– Вы помощник Поля? – княгиня повернулась к одному из дюжины зеркал, отражавших утренний свет и переливающуюся на солнце вышивку верхней части платья.

– Нет, когда я принимаю в своем салоне великолепную княгиню Хадеми, мне помощники не нужны! – сказал Пуаре, выглянув из-за ширмы с новыми отрезами ткани. – Это… Мсье Ленуар? Не ожидал вас увидеть в своем новом магазине! Это агент Безопасности, мадам, знаменитый сыщик. Мне уже доводилось однажды иметь с ним дело… Он тогда очень меня выручил… Рад вас видеть, мсье! Только в следующий раз предупредите заранее: мы подберем для вас более светлые и радостные оттенки тканей… Может, даже с орнаментами моих девочек из «мастерской Мартин».

– Не думаю, что орнаменты