Нежнее неба. Собрание стихотворений - Николай Минаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Над рассудком празднуя победу…»
Над рассудком празднуя победуВсе равно на радость иль бедуЯ с тобой в Австралию поедуВ этом или в будущем году.
Пусть нас шторм раскачивает бурноВ океане грозном и седом,Бросит якорь в гавани МельбурнаТочно в срок наш плавающий дом.
Будет запад золот и рубинов,И под гонг, сумятицу и крик,Ты к себе, а я свой дом покинув,Мы сойдем на странный материк.
Где с рычаньем рыщет динго карийИ заводят шумную игруВ голубой тени араукарийУдивительные кенгуру.
Где из чащи эвкалиптов видноКак с густой слюной на языке,Подползает жадная ехиднаК утконосу спящему в песке.
Где забравшись на ночь в дикий крокус,Казуар лишается хвоста,И гигантский светится КанопусПод созвездьем Южного Креста.
Где – увы! – невежественны массыИ вполне возможно, что веснойНевоспитанные папуасыЗахотят полакомиться мной.
Но и с перспективами такимиЯ не против выскажусь, а за,Коль зовут последовать за нимиЭти первобытные глаза.
<1924 г. 16 июня. Понедельник. Москва>«Мы слушаем стихи, о ритмах говорим…»
Мы слушаем стихи, о ритмах говорим,Но разве утаить в мешке возможно шило?И может быть уже в классический НарымКого-нибудь из нас судьба послать решила.
И если для меня готов такой удел,Я с первого же дня без всяких промедленийЗаймусь с энергией, достойной лучших дел,Организацией сознательных тюленей.
Пока в них интерес к ученью не зачах,Мы политграмоту закончим в три урока,Затем я освещу им в пламенных речахПуть классовой борьбы достаточно широко.
И убедившись в том, что поняли они,Что масса лозунги как следует впитала,Я с увлечением столь редким в наши дни,Прочту им, наконец, кой-что из «Капитала».
И вот настанет день, когда на все готовТюлений главный вождь, восторженно неистов,Нырнет с толпой свергать правительство китовИ их приспешников акул-капиталистов.
А это для того понадобится мне,Чтоб пролетарии спокойны быть могли бы:Уж если кто из них окажется на дне —Его обгложут лишь трудящиеся рыбы.
<1924 г. 20 июля. Воскресенье. Москва>«Так умерла любовь… Вначале…»
Так умерла любовь… ВначалеПылало небо полчасаИ в отдалении звучалиМальчишеские голоса.
Но обескровело светило,И под защитой темнотыНочь беззастенчиво схватилаПолуувядшие цветы.
Когда ж надежды облетели,Настало время расцвестиВ душе сомнению, а в телеНеудовлетворенности.
И сердце вымолвило строго:На этот раз – не прекословь! —Не перейдет с тобой порогаДвадцатидневная любовь.
<1924 г. 9 августа. Суббота. Москва>Начало поэмы («Орлиное Перо не знает страха…»)
1.Орлиное Перо не знает страха;Он – мудрый вождь и мужественный воин,Не старая лисица и не баба,Он не умеет и не хочет лгать;Откройте уши, воины и дети,Слова вождя пусть слух ваш услаждают,Как свист лассо, как пенье томагавка,Как вопль скальпируемого врага.
2.То было в месяц падающих листьев:Два племени – апахи и команчиМежду собой топор войны зарылиИ собрались держать Большой Совет;Мы трижды выкурили трубку мира,Водою огненной себя согрели,И обменявшись кровью дали клятвуШакалов бледнолицых проучить.
3.Между двух лун темны и тихи ночи,И, покидая теплые вигвамы,В такую ночь мы в прерию вступили,Держа свой путь тропинкою войны;Три солнца мы мустангов резвых гнали,К четвертому достигли Рио-Гранде,Где не ступали наши мокасиныС тех пор, как гнев Ваконды пал на нас…
1924 г. 27 августа. Среда. МоскваХимера («Было тихо в комнате и серо…»)
Было тихо в комнате и серо,Билась муха жалобно звеня,В час, когда гигантская химераНавалилась грудью на меня.
В жилах кровь оледенела, горлоЗаложил резиновый комок,И под телом, что она простерлаЯ дышать и двигаться не мог.
Мне казалось: сердцу места мало,Будто сердце схвачено в тиски,И ломило темя и сжималоКак чугунным обручем виски.
Словно гад по мраморным ступеням,Извивалась потная рукаПо моим беспомощным коленямС похотливой дрожью паука.
От крылатой женщины-гиеныПахло мерзкой сыростью крота,И шипели клочья грязной пеныУ ее чудовищного рта.
А потом в суставах захрустело,Все померкло в мраке золотом,Я лишился собственного тела,А потом – не знаю, а потом
Где-то прокричал петух… ВенераСквозь стекло рассеивала мглуНад блестящей ручкой револьвераИ кровавой лужей на полу.
1924 г. 30 сентября. Вторник. МоскваНадпись на экземпляре «Поэмы о дне» («Эта поэма – детище мое…»)
Е. Д. Волчанецкой-Ровинской
Эта поэма – детище мое,Но ее происхождение несколько туманно;Мы коллективно создали ее:Я на бумаге, на машинке Марианна…
1924 г. 12 ноября. Среда. Москва«Переполняясь лавой золотой…»
Переполняясь лавой золотой,Два мира – мы друг к другу тяготели,И страсть соединила нас в постели,Воспламенив взаимной наготой.
И в этот час прекрасный и простой,Свершилось то, чего мы так хотели,Я пламенел на отданном мне теле,А ты мерцала звездной красотой.
Трепещущим, неслышащим, незрячим,Я жадно льнул к губам твоим горячим,Безудержною нежностью жесток,
И в первый раз колени ты разжала,Открыв еще не смятый лепестокДля моего безжалостного жала.
1924 г. 27 декабря. Суббота. Москва«В парке было сумрачно и тихо…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
