Слеза (ЛП) - Кейт Лорен

Эврика повернулась от него, уставившись на пуговицу на своей школьной блузке, как будто она была из другого мира. Она знала, что «Послания из глубины» — отличная экскурсия. Отец водил близнецов на нее две недели назад. Они до сих пор пытались заставить ее сыграть с ними в «кораблекрушение» с подушками и метлами в кабинете.

Эврика не могла винить Уильяма и Клэр за их бесчувственность. На самом деле она ценила это. Вокруг Эврики было очень много осторожных перешептываний, которые ощущались как пощечина. Например, игра «кораблекрушение» или даже тирада Брукса все еще были свежи в памяти. Они изображали веревки, выброшенные для спасения тонущей девочки, в противоположность Роде, которая вздыхала и гуглила «посттравматическое стрессовое расстройство у подростков».

Вместе со своим классом, окутанным сыростью, Эврика ждала приезда автобуса из другой школы, чтобы экскурсовод мог начать экскурсию. Ее одноклассники прижимались к ней со всех сторон, создавая удушающий блок. Она уловила клубничный запах шампуня Джен Индест и услышала болезненное дыхание Ричарда Карпа от сенной лихорадки. Она хотела, чтобы ей было восемнадцать, и чтобы она работала официанткой в другом городе.

Она никогда не признается в этом, но иногда Эврика думала, что была обязана начать новую жизнь где-нибудь еще. Катастрофы были как больничные, которые ты должна была в состоянии пережить любым способом. Эврика хотела поднять руку и объявить, что она очень, очень больна, и после этого навсегда исчезнуть.

В ее голове раздался голос Майи Кейси: «Вот ты где, малыш».

Она хотела кричать, бежать, сравнять с землей любого одноклассника, который встанет на пути между ней и лесом в городском парке Нью-Иберии.

На парковку заехал второй автобус. По ступенькам автобуса спускались парни из Вознесенской старшей школы, одетые в темно-синие пиджаки с золотыми пуговицами, и собирались недалеко от ребят Евангелии. Они не общались друг с другом. Вознесение была богатой и одной из сложнейших школ прихода. Каждый год в газете печаталась статья о том, как ученики этой школы поступили в Университеты Вандербильта или Эмории или какое-нибудь другое шикарное место. Они получили репутацию скрытых всезнаек. Эврика никогда не задумывалась о репутации Евангелии — школа для нее казалась такой обычной. Но когда ребята из Вознесения сканировали глазами Эврику и ее одноклассников, она заметила, как понижает себя до какого-то стереотипа, который мальчики выстроили у себя в голове по поводу Евангелии.

Она узнала одного или двух парней Вознесения из церкви. Несколько ребят из ее класса помахали нескольким ребятам с этой школы. Если Кэт была бы здесь, она шептала бы себе под нос грязные комментарии, типа какое «большое достоинство» у Вознесения.

— Добро пожаловать, ученые, — раздался голос молодого экскурсовода. У нее были светло-коричневые волосы, подстриженные под «горшок», а одета она была в мешковатые бежевые брюки, одна штанина которых была завернута до лодыжки. Ее прибрежный акцент придавал ее голосу звучание кларнета. — Меня зовут Маргарет, я ваш гид. Сегодня вас ждет потрясающее приключение.

Они последовали внутрь за Маргарет, вытягивали руки для того, чтобы на них поставили печать «LSU Тайгерс», обозначавшие что за них заплатили, и затем собирались в вестибюле. Клейкая лента на ковре обозначала ряды, возле которых они должны стоять. Эврика как можно дальше назад отошла от толпы.

Вдоль стен из шлакоблока блекли арт-проекты из плотной бумаги. Видимый поворот к планетарию напомнил Эврике о лазерном шоу Пинк Флойда, на который она ходила вместе с Бруксом и Кэт в конце десятого класса. Она принесла мешочек попкорна из темного шоколада, приготовленный отцом, Кэт стащила бутылку плохого вина из заначки своих родителей, а Брукс принес для них разукрашенные маски домино. На протяжении всего шоу они смеялись сильнее, чем каменные ребята из колледжа позади них. Они были настолько счастливы в этот день, что Эврика хотела умереть.

— Немного о происхождении. — Экскурсовод повернула в противоположную сторону от планетария и помахала ребятам следовать за ней. Они прошли по тускло освещенному коридору, в котором пахло клеем и замороженными закусками. Затем они остановились перед закрытыми деревянными дверями. — Артефакты, которые вы увидите, прибыли к нам из Бодрума, Турция. Кто-нибудь знает где он находится?

Бодрум — это портовой город на юго-западе страны. Эврика никогда не была там; он был одной из остановок, которую Диана совершила после того, как они обнялись на прощанье в аэропорту Стамбула, и Эврика улетела обратно домой, чтобы начать учебу в школе. Открытки, которые Диана присылала из таких поездок пропитывались меланхолией, заставлявшей Эврику чувствовать себя ближе к матери. Они были счастливее, когда были вместе, нежели порознь.

Когда никто не поднял руку, экскурсовод вытащила из сумки ламинированную карту и подняла над головой. Бодрум отмечался крупной красной звездой.

— Тридцать лет назад, — сказала Маргарет. — водолазы исследовали кораблекрушение «Улубуруна» в шести милях от берега Бодрума. Останки корабля, которые вы сегодня увидите, предположительно существуют около четырех тысяч лет. — Маргарет посмотрела на ребят, в надежде, что кого-нибудь это удивило.

Она открыла деревянные двери. Эврика знала, что выставочный зал был меньше класса, поэтому им придется потесниться. Когда они вошли в синюю тишину выставки, Белль Пог встала позади Эврики.

— Бог едва создал Землю шесть тысяч лет назад, — пробормотала Белль. Она была президентом «Святых роллеров», христианский клуб катания на роликах. Эврика представила, как Бог катится на роликах по небытию мимо кораблекрушении по пути в Эдемский сад.

Стены выставочного зала были занавешены синими тканями, для создания ощущения океана. Кто-то наклеил пластиковые морские звезды для образования границы рядом с полом. Бумбокс проигрывал звуки океана: бульканье воды, случайное карканье чаек.

В центре зала из потолка светил прожектор, освещая основной предмет выставки: реконструированный корабль. Он напоминал некоторые из плотов, на которых плавали люди в Сайпреморт Пойнт. Он был построен из кедровых досок, а внизу его широкий корпус был изогнут, создавая киль в форме плавника. Рядом со штурвалом низкий выступ камбуза был увенчан каютой с черепичной крышей. Металлические тросы удерживали корабль в футе от пола, так что палуба парила прямо над головой Эврики.

Когда ребята сгруппировались влево или вправо, чтобы обойти корабль, Эврика пошла влево, мимо высоких узких терракотовых ваз и трех огромных каменных якорей, испещренных патинами.

Маргарет помахала ламинированной картой, зазывая ребят подойти к другой части корабля, где они нашли поперечное сечение штурвала. Пространство внутри было открыто, как в кукольном домике. В музее его обставили так, как думали он мог выглядеть до крушения. Корабль имел три уровня. Самый нижний уровень — склад — медные слитки, ящики с синими бутылками, еще больше терракотовых ваз с длинной шеей, расположенных вертикально на соломе. На среднем уровне находился ряд спальных матрасов, а также контейнеры с зерном и синтетическими пищевыми продуктами, и двуручные питьевые сосуды. Верхний уровень занимала открытая палуба, обрамленная несколькими футами кедровых перил.

По какой-то причине работники музея нарядили чучела в тоги и поставили их у штурвала со старинным телескопом. Они смотрели так, как будто посетители музея были китами среди волн. Когда некоторые из одноклассников Эврики посмеялись над мореходными чучелами, экскурсовод взмахнула картой, чтобы привлечь их внимание.

— Больше восемнадцати тысяч артефактов было восстановлено после кораблекрушения, и не все из них могут быть знакомы современным людям. Возьмем вот это. — Маргарет держала в руках цветную ксерокопию, на которой была изображена тонко вырезанная голова барана, будто разорванная в шее. — Я вижу вы думаете, где остальная часть тела этого маленького мальчика? — Она сделала паузу, чтобы взглянуть на детей. — На самом деле впалая шея сделана намерено. Кто-нибудь сможет догадаться с какой целью?