Взлет и падение третьего рейха (Том 2) - Ширер Уильям

Однако самый главный удар по союзникам был нанесен у Седана, который в памяти французов всегда ассоциировался с катастрофой. Утром 14 мая две танковые дивизии из 19-го танкового корпуса генерала Гейнца Гудериана быстро проскочили по наскоро наведенному через Маас понтонному мосту и нанесли удар в западном направлении. Хотя французские бронетанковые силы и английские бомбардировщики предпринимали отчаянные усилия, чтобы разрушить этот мост (только в ходе одного налета 40 (из 71) английских самолетов было сбито огнем зенитной артиллерии и уничтожено 70 французских танков), им не удалось даже повредить его. К вечеру немецкий плацдарм у Седана составлял уже 30 миль в ширину и 15 в глубину, а французские войска на центральном участке обороны союзников оказались разгромлены. Те же, кто не попал в окружение или в плен, в беспорядке отступали. Над франко-английскими армиями на севере, а также 22 бельгийскими дивизиями нависла зловещая угроза оказаться отрезанными.

Первые два дня для союзников прошли довольно хорошо - так, по крайней мере, они думали. Для Черчилля, только что окунувшегося в водоворот событий в новом для него качестве премьер-министра, до вечера 12 мая, как писал он впоследствии, "не было никаких оснований считать, что операции развиваются плохо" {Два танковых корпуса Рейнхардта и Гудериана составляли танковую группу генерала фон Клейста, в которую входили пять танковых и три моторизованные пехотные дивизии. - Прим. авт.} . Гамелен, "генералиссимус" союзных вооруженных сил, был тоже доволен сложившейся обстановкой. Накануне вечером лучшая и главная часть французских войск - 1, 7 и 9-я армии - вместе с английскими экспедиционными силами в составе девяти дивизий под командованием лорда Горта соединились с бельгийцами, как и предусматривалось планом, на мощном оборонительном рубеже по реке Диль от Антверпена через Левен к Вавру и далее через Жамблу и Намюр вдоль Мааса на Седан. Между мощными бельгийскими крепостями Намюр и Антверпен на фронте 60 миль союзники фактически превосходили по численности приближавшихся немцев, располагая 36 дивизиями против 20, входивших в состав 6-й армии генерала Рейхенау.

Несмотря на то что бельгийцы довольно успешно действовали на своем участке фронта, они не смогли задержать противника на такое время, которое было предусмотрено планом. Как и голландцы, они оказались не в состоянии противодействовать совершенно новой тактике вермахта. Здесь, как и в Голландии, немцы захватили важнейшие мосты при помощи специально обученных штурмовых подразделений, которые на рассвете были бесшумно доставлены сюда на планерах. Они устранили охрану двух или трех мостов через Альберт-канал, прежде чем та сумела привести в действие взрывные устройства.

Еще более крупного успеха добился противник, захватив форт Эбен-Эмаэль, господствовавший над районом пересечения реки Маас и Альберт-канала. Эту современную, очень важную в стратегическом отношении крепость как союзники, так и немцы считали самым мощным фортификационным сооружением в Европе, которое превосходило все, что создали, французы на линии Мажино, а немцы на Западном валу. Форт состоял из серии казематов, сооруженных из стали и бетона глубоко под землей, с орудийными башнями, защищенными мощной броней, с гарнизоном в 1200 человек. Считалось, что такой форт может выдерживать удары самых мощных авиационных бомб и артиллерийских снарядов в течение неопределенно долгого времени. А между тем 80 немецких солдат под командованием унтер-офицера за 30 часов вынудили гарнизон крепости сложить оружие. Операцию по обезвреживанию крепости немцы начали с того, что на ее крышу высадили вышеупомянутых 80 солдат. Потери нападающей стороны составили шесть убитых и девятнадцать раненых. В Берлине, помнится, ОКВ представило дело в самом таинственном свете, сообщив в специальном коммюнике вечером 11 мая, что форт Эбен-Эмаэль взят "новым методом". Сообщение породило различного рода слухи, будто у немцев появилось новое смертоносное "секретное оружие", вероятно нервно-паралитический газ, на время парализующий противника; и доктор Геббельс с удовольствием раздувал эти слухи.

Однако правда была куда более прозаичной. С присущим немцам педантизмом зимой 1939/40 года они воздвигли в Хильдесхайме макет форта и мостов через Альберт-канал и тренировали на них около 400 солдат, которых доставляли к объектам захвата на планерах. Три группы должны были захватить три моста, четвертая группа - овладеть фортом. Эта группа в составе 80 человек высадилась с планеров на крышу форта, заложила в бронированные орудийные башни специально приготовленную взрывчатку, с помощью которой не только вывела из строя крепостную артиллерию, но и вызвала пожары и распространение газа в расположенных ниже казематах. Используя портативные огнеметы, немцы в течение какого-то часа проникли в верхние казематы, вывели из строя легкие и тяжелые орудия и пункты наблюдения. Бельгийская пехота тщетно пыталась выбить небольшой отряд немцев из крепости, но ее отогнали прилетевшие пикирующие бомбардировщики и подоспевшие подкрепления парашютистов. К утру 11 мая здесь появились головные части наступавших танковых соединений, которые по двум исправным мостам двинулись на север; они окружили еще сопротивлявшийся форт, последовали новые бомбовые удары с воздуха, и после рукопашных схваток в самих казематах в полдень 11 мая над крепостью поднялся белый флаг и 1200 ошеломленных бельгийских защитников крепости вышли из нее и сложили оружие.

Такое мастерство немецких солдат наряду с захватом мостов и яростью наступательных действий 6-й армии генерала Рейхенау, поддержанных 16-м танковым корпусом генерала Гепнера в составе двух танковых и одной механизированной дивизий, убедило высшее военное командование союзников, что, как и в 1914 году, главный удар немецкого наступления осуществляется правым крылом войск противника и что они, западные союзники, приняли соответствующие контрмеры, чтобы остановить его. И действительно, еще вечером 15 мая бельгийские, английские и французские войска прочно удерживали фронт по линии Даль - Антверпен - Намюр.

Именно этого и добивалось немецкое верховное командование. Теперь ему представился случай применить план Манштейна и нанести ошеломляющий удар в центре. Генерал Гальдер, начальник генерального штаба сухопутных войск, хорошо понимал возможности сложившейся обстановки. Вечером 13 мая он записал в своем дневнике:

"Следует предполагать, что севернее Намюра будет закончено сосредоточение войск в количестве примерно 24 англо-французских и около 15 бельгийских дивизий. Им противостоят 15 дивизий нашей 6-й армии и 6 из резерва... Если противник перейдет в контрнаступление, мы сумеем создать достаточно прочную оборону. Развертывать новые силы не нужно... Южнее Намюра противник уступает нам в численности. Соотношение сил 2:1. Исход наступления на Маасе решит, где и когда мы сможем использовать это превосходство. На этом участке фронта никакими крупными подвижными силами противник не располагает..."

Никакими крупными силами противник не располагает на участке фронта, который на следующий день был прорван?

16 мая премьер-министр Черчилль вылетел в Париж для выяснения обстановки. К полудню, когда он направлялся в министерство иностранных дел на встречу с премьером Рейно и генералом Гамеленом, передовые немецкие части уже находились в 60 милях западнее Седана и стремительно продвигались по открытой местности, не встречая никакого сопротивления. Между ними и Парижем или между ними и Ла-Маншем не было никаких значительных сил, однако Черчилль еще не знал об этом. "Где стратегические резервы? - обратился он к Гамелену и, переходя на французский, спросил: - А есть ли силы для маневра?" Командующий союзными армиями повернулся к нему и, отрицательно качнув головой и пожав плечами, ответил: "Нет никаких" {После войны Гамелен утверждал, что ответил не "Нет никаких", а "Больше нет никаких". - Прим. авт.}.

"Я был поражен, - писал впоследствии Черчилль. - Это было неслыханно, чтобы великая армия, подвергнувшаяся нападению, не держала никаких войск в резерве. Я признался, что это одна из самых больших неожиданностей в моей жизни".

Едва ли это вызвало меньшее удивление у немецкого верховного командования, по крайней мере, у фюрера и его генералов в ОКВ, если не у Гальдера. Гитлер дважды заколебался во время кампании на Западе, которой руководил сам лично.

Первый раз он заколебался 17 мая, когда нервное напряжение достигло наивысшей точки. В то утро Гудериан, танковый корпус которого шел третьим клином на Ла-Манш, получил приказ остановиться там, где его застанет приказ. По данным воздушной разведки, проведенной люфтваффе, французы предпринимали крупное контрнаступление с целью отрезать танковые немецкие клинья, вытянувшиеся в западном направлении от Седана. В связи с этим Гитлер стал поспешно совещаться с главнокомандующим сухопутными войсками Браухичем и Гальдером. Он был уверен, что серьезная угроза со стороны французов нарастает с юга. Генерал Рундштедт, командующий группой армий "А", которая составляла основную силу, осуществившую прорыв на Маасе, поддержал фюрера, когда они обсуждали этот вопрос позднее. Он заметил, что ожидает "крупного внезапного контрнаступления французов со стороны Вердена и Шалон-сюр-Марн".