Луна - Солнце мертвых - Юрий Кургузов

— Д-да, — запинаясь, тихо проговорил я. — Теперь верю…

Великан усмехнулся, и от его короткого басовитого смешка мне стало еще более не по себе.

— И что же вы собираетесь делать? — спросил он.

Я только вздохнул:

— Еще не знаю. Ты… ты слышал, что убили дворецкого?

— Слышал.

— А тебе известно, что прошлой ночью его труп… — И замолчал.

Он прищурился.

— Проткнули осиновым колом? Да, мне известно и это.

Наверное, все краски (если только они там были) схлынули с моего лица.

— И ты… знаешь, кто это сделал?

Ян ухмыльнулся:

— Знаю, сударь. Вы. Скажу больше: даже догадываюсь, кто научил вас этому.

Я весь подался вперед:

— Это о н а сказала тебе?

Он покачал головой:

— Нет, не она. Но когда это случилось, я сразу же понял, что она снова пришла…

"Она снова пришла…" От волнения у меня перехватило дыхание, потому что Ян почти в точности повторил сейчас слова Лорелеи, сказанные ею возле пруда: "Карл еще не знает, что я снова пришла…"

— Но кто же она? — почти простонал я. — Кто?! Ты знаешь ее, Ян?

Большие черные глаза гиганта торжествующе сверкнули, и он поднялся надо мной во весь свой рост.

— Да, знаю, — хрипло проговорил он. — Она… — И вдруг умолк на полуслове.

— Ее зовут Лорелея! — выдохнул я.

— Лорелея?.. — Он на мгновение замер, потом загадочно улыбнулся и пожал широченными плечами. — Кто может знать ее имя, сударь?

— Но она сама мне сказала!

Его взгляд стал более внимательным и даже кажется чуть-чуть удивленным.

— Сама?! Значит, вы удостоились поистине великой чести. Она очень редко снисходит даже до простого общения с людьми, тем более почти никогда не открывает им ни одного из своих имен.

— Имен?! — только и смог прошептать я.

Ян кивнул:

— У нее их тысячи, господин, мне, например, известно другое. Но поскольку уж она на этот раз выбрала вас…

— Что? Что все это значит, Ян?!

— Это значит, что раз она снова пришла, можно теперь не сомневаться в том, что мы сумеем покончить наконец со старинным проклятьем Волчьего замка…

Потом он говорил что-то еще, а я смотрел на него снизу вверх и просто не узнавал в этом огромном, грозном, но вместе с тем и таком просветленном, возвышенном человеке того увальня, туповатого на первый взгляд деревенского мужика, с которым несколько дней назад мы приехали со станции в Волчий замок.

Да, несомненно, он изменился — и не только внешне. Изменился его голос, манеры — теперь, если бы я уже не знал Яна, то мог бы вполне подумать, что передо мной переодетый человек благородного происхождения, — настолько правильной была его речь, настолько одухотворенным было его мужественное лицо и взгляд темных сияющих глаз.

— Так значит, проклятье это не сказка? — вспомнил я документ из злополучной книги.

Ян нахмурился:

— Не сказка. Когда-то, давным-давно, один из рыскавших по стране турецких отрядов…

— Напал на замок, — перебил я его. — Знаю, читал в старой книге. Там еще было сказано, что когда положение осажденных стало совсем безнадежным, замковый священник, в порыве ужаса и отчаяния, отрекся от Всевышнего и призвал в союзники дьявола… Неужели же это правда?

Ян нервно улыбнулся и стиснул кулаки.

— Это истинная правда, сударь. Уже несколько столетий, из поколения в поколение, из уст в уста передают здешние жители легенду о Черном Монахе…

— Черном Монахе?!

— Да. Это верный прислужник сатаны и воистину кошмарное порождение ада.

— Постой! — Я провел рукой по покрывшемуся липким холодным потом лбу. — Но если ты говоришь о том капеллане, которого разорвали собаки…

— Они разорвали лишь эфемерную телесную оболочку, а дух, смертельный, убийственный дух Иоахима Моргенштерна жив и будет жить вечно, если нам не удастся в конце концов загнать его туда, откуда нет возврата никому, даже и самым могучим и неуязвимым силам зла.

— Подожди, но Карл!.. — воскликнул я, вспомнив вдруг разговор с графом. — Ведь он… он…

Зрачки Яна сузились.

— Карл — прямой потомок и носитель лишь ничтожно малой частицы силы старого Моргенштерна. Но он не менее опасен, потому что если Черный Монах появляется на земле раз во много лет, а потом снова надолго уходит в свою ужасную темную бездну, то Карл рядом всегда и всегда способен на самые крайние меры. Знаете, меня, по правде говоря, удивляет то, что он до сих пор не убил вас, сударь.

Я усмехнулся:

— Меня самого удивляет — тем более что он абсолютно уверен в том, что я знаю про него все. Ну, может быть, и не все, но во всяком случае очень многое.

Мой собеседник кивнул:

— Вот-вот, я долго думал об этом, но так и не нашел тому причины, разве что… — И замолчал.

Я громко вздохнул:

— Лорелея сказала, что управляющий, должно быть, решил сперва выяснить, что именно мне стало известно, а потом появилась она… Но что это значит, Лорелея не разъяснила, возможно, она каким-то образом защищает меня от воздействия темных сил и Карл не может пробиться через эту завесу?

Ян помрачнел.

— Скажем так — пока не может. Но кто знает наверняка, что произойдет завтра? Через час? Через минуту? — Он помолчал и вдруг медленно произнес: — А вот у меня появилось такое ощущение, сударь, что вы Карлу для чего-то нужны и он намеренно до поры до времени щадит вас.

— Но для чего?! — изумился я.

Ян неожиданно резко стукнул кулаком по столу, и я подумал, что, возможно, к концу нашего разговора садовнику уже не за чем будет обедать.

— Не знаю! — рявкнул он, но тут же понизил голос: — Подумайте сами, вспомните, что случалось в последнее время с вами странного, необычного?

Я невольно расхохотался, хотя хохот этот навряд ли можно было бы назвать здоровым.

— Необычного! — посмеявшись от души, хмыкнул я. — Да проще, наверное, назвать, что здесь со мной было обычного, кроме, пожалуй, приема пищи и сна. Хотя нет, вру — обедаю я за одним столом с оборотнем, а во сне загоняю осиновый кол в сердце старого упыря… Нет-нет, дорогой Ян, боюсь, я не в состоянии ответить на такой вопрос, для этого просто надо со всеми деталями и подробностями обстоятельно описать каждый из прожитых мной в Волчьем замке дней.

— Каждый не надо, — улыбнулся Ян. — Но вот этого… — Он кивнул на мои перебинтованные руки. — Готов поклясться, что еще вчера этого не было.

И я снова вздрогнул, вздрогнул потому, что поймал себя на мысли, что до сего момента совершенно позабыл обо всем, что случилось днем в библиотеке, — так, словно кто-то начисто стер из моей памяти даже само воспоминание о произошедшем. Это было невероятно, это было дико, но я оторопело смотрел сейчас то на Яна, то на свои руки — и молчал, молчал, потому что ничего не помнил.