Им помогали силы Тьмы - Деннис Уитли

— Но, я, я совсем не хочу умирать, — закричал Малаку и опять начал заламывать руки. — О, моя работа, мой великий и ответственный труд! Поверьте, мне очень не хочется оставлять вас одного, это наполняет мою грудь горечью и состраданием, но почему я должен подвергать себя и дочь риску, если у меня еще есть шанс скрыться?

Прикованный к постели, Грегори понимал, что Малаку возьмет с собой и горбуна Тарика, и Хуррем — значит, он останется совсем один, и если даже Купоровичу удастся пробраться незамеченным через немецкие кордоны и нацисты не придут сюда за майором Боденштайном, то он все равно погибнет от жажды и голода. Нет, необходимо отговорить Малаку от этого малодушного поступка. И вдруг Грегори понял, что надо делать.

— Если вы оставите меня здесь одного, то все равно вас ждет смерть. Вы рассказали мне, куда собираетесь бежать, и вы сами дали мне козыри в руки, а я сумею ими распорядиться. Мальчики из гестапо будут знать где им надо вас ловить.

Смуглое лицо Малаку залила мертвенная бледность.

— Нет! Нет! — задохнулся он от неожиданности. — Вы не сделаете этого! Вспомните, что я для вас сделал!

— Все это перечеркивает ваше предательство. Вы обрекаете меня на голодную смерть.

Черные глаза доктора зажглись недобрым огнем, он медленно покачал головой.

— Вы забываете, что ваша жизнь находится в моих руках. И мне совсем нетрудно позаботиться о том, чтобы вы умерли еще до прихода сюда нацистов.

— A-а, значит, вы готовы пойти на убийство? Убить своего же союзника?

— Это будет гуманно с моей стороны. Ведь вы мне угрожаете и не оставляете другого выбора.

— Есть и другая альтернатива, — заявил Грегори. — До этого вы предполагали, что Купоровича обязательно поймают. Но если его не поймают, вам нечего опасаться. Но он — счастливчик, ему почти везет всегда.

— Вы сами не верите в то, что говорите.

— Верю. Я верю потому, что знаю его как самого себя. Его внешность очень обманчива. Вся его бесшабашность и добросердечие — это лишь одна сторона его натуры. Но я его знаю совсем другим человеком. Мы работали с ним в Париже месяцы под самым носом у нацистов. Он хитер как лис, способен на всевозможные трюки и уловки, и он безжалостно уберет со своего пути любого, не испытывая ни малейшего угрызения совести. А самое главное: он обладает очень большой способностью к выживанию в любых — самых неблагоприятных — условиях. Чтобы не быть голословным, мне достаточно упомянуть его Одиссею при побеге с Пенемюнде.

— Может быть, вы и правы, но я не могу рисковать.

Внезапно Грегори вдохновился:

— Послушайте. Прежде чем убивать меня и устраивать переполох при приготовлении к отъезду, почему бы вам не спуститься к себе и не побеседовать с вашими оракулами? Ведь не потеряли же вы веру в астрологию и в гороскопы? Наверняка вы можете узнать у звезд, каковы шансы Купоровича на успешный побег.

Малаку задумчиво покивал головой.

— Вот теперь вы говорите дело.

Обернувшись, он подошел к койке Купоровича и взял лежащую на ней пижаму:

— Я могу подвергнуть ее психометрическому анализу. Эта пижама и его гороскоп помогут нам узнать судьбу этого человека.

Когда он вышел из комнаты, Грегори вздохнул с облегчением и откинулся на подушку. Но он понимал, что угроза расправы все еще висит над ним. Прошел час ожидания, второй уже был на исходе, когда Малаку снова появился в спальне.

Смуглое лицо его снова обрело естественный цвет и уже не казалось серым, под темными глазами с приспущенными веками залегли круги от усталости и затраченных усилий. Пригладив рукой густые, подернутые сединой черные волосы, он ровным голосом сказал:

— Я сделал расчеты. И знаки судьбы оказались благоприятными, очень благоприятными. Сегодня 11-е число, он не мог бы выбрать более удачной даты. И не только потому, что оно сводится к двойке, но еще и потому, что он родился 11-го числа. Дальше самые счастливые дни недели для него — воскресенье и понедельник. Значит, завтра и послезавтра звезды будут покровительствовать ему. Его гороскоп подтверждает ваши слова о его жизнеспособности и выносливости, храбрости и изобретательности. Таким образом, имея три удачных дня в своем распоряжении, можно твердо надеяться на то, что ему удачно удастся покинуть опасный район. Хотя это и не означает, что ему не придется драться. Я увидел свежепролитую кровь, и она как-то связана с ним. Это имеет отношение к слуге Меркурия, возможно почтальону.

— Я так вас понял, — спросил в тон ему Грегори, — что вы готовы остаться?

— Да, я остаюсь. Покинуть Сассен для меня сейчас означает пойти против воли звезд — несколько месяцев жизнь моя будет ровной и небогатой событиями. Кроме того, просматривая ваш гороскоп, я понял, что нам суждено сотрудничать с вами в будущем и вы окажетесь рукой Провидения, которая спасет меня от страшной опасности, быть может даже от смерти.

— Очень рад услышать такие вести, — с сарказмом сказал Грегори. — Может, вы заодно и преподнесете мне мою дневную порцию адских мук, перебинтовав ногу, ведь я и зайца не спасу из капкана с такой-то ногой.

Малаку равнодушно пожал плечами.

— У вас имеются все основания для иронии, принимая во внимание мое малодушное поведение. Но я бы попросил вас не забывать, что природа наделила меня отличными от ваших чертами характера. Вы — человек действия, в то время как я по натуре склонен к созерцательности и обладаю исключительно впечатлительным и живым воображением. Люди, подобные мне, часто подвержены страхам и в панике способны на шаги, которые, по их понятию, могут избавить их от физических страданий. Вы человек мужественного склада, а я…

— Бог свидетель, мужество бы мне сейчас очень пригодилось, — перебил его Грегори. — Каким бы ярким и живым ни было ваше воображение, сомневаюсь, чтобы вы даже представить могли себе мои муки, когда делаете перевязку.

— Отчего же, прекрасно себе представляю, — сказал доктор серьезно, — и чтобы вы сами убедились в том, что я не жалкий трус, я могу, если желаете, на своей собственной шкуре испытать их.

— То есть?

— Очень просто, приняв ваши страдания на себя. Вы, очевидно, слышали, что люди с развитыми психическими способностями иногда так поступают.

— Что-то такое слыхал, — признался Грегори. — Ну что ж, вы мне, кажется, кое-что должны в качестве компенсации за тот страх, который нагнали на меня два часа назад. Будем считать, что мы квиты, и я постараюсь стереть все из своей памяти, если вам удастся проделать ваши штучки с моей ногой и я при этом не почувствую никакой боли.

Откинув простыни, Малаку начал разбинтовывать ногу. По мере того как он снимал бинты, Грегори, к немалому своему изумлению, обнаружил, что не испытывает обычных болей. Зато сам оккультист едва сдерживал стоны. Лицо Малаку посерело и было залито потом. Время от времени он был вынужден прерывать процедуру и закрывал глаза, хрипло дыша и дрожа. Несколько раз его толстые губы мучительно кривились от нестерпимой боли и его стоны переходили в крик. Когда он закончил, лицо его осунулось, а по морщинистым щекам текли слезы.