Клуб гурманов - Саския Норт

В деревенском магазине я купила пачку сигарет и три журнала, потом пошла в парфюмерный отдел. Мне не нужно было ничего определенного, я просто бродила, останавливаясь перед полками косметики, но ничего не видя, пробовала на руку губную помаду, брала с полки новейшие средства от морщин, нюхала их, ставила на место, дала девушке от фирмы «Шизейдо» побрызгать себя их новым ароматом и вздрогнула, когда сильно накрашенная женщина спросила меня, не нужна ли мне ее помощь.

— Думаю, что нет, — смутно пролепетала я в ответ и вышла из магазина.

Мне не хотелось идти домой, видеть за своим столом Бабетт, которая пьет из моей чашки и читает мою газету. А может быть, даже лежит в моей постели, с моим мужем.

Я свернула в переулок и мимо церкви поехала к «Верди».

Убедившись сквозь окно, что внутри нет никого из знакомых, я вошла, села за столик в углу и заказала кофе с молоком и стакан воды. Достала свой мобильный. Было голосовое сообщение от Бабетт. Она собиралась весь день заниматься делами: сначала поехать в Амстердам к своему терапевту, потом смотреть дома́ для покупки вместе с маклером.

— Ну-ну, — пробормотала я. Потом посмотрела полученное сообщение, оказалось, оно было от Симона.

Завтра, 14.00, люкс с бассейном 342, Ван де Фалк, Акерслот. Приходи!!!

Я вздохнула. Сколько всего на меня навалилось. Позвонила Дорин. Она сразу же взяла трубку.

— Привет, Карен. У тебя все в порядке?

— Да. Э-э, то есть нет.

— Есть новости?

Нервно куря, я рассказала ей о разговоре с Анжелой и о сообщении Симона. Когда я замолчала, на другом конце на какое-то время повисла тишина.

Когда Дорин наконец заговорила, голос ее звучал сурово.

— Ты слишком эмоциональна. Давай отложим эмоции, иначе ничего хорошего не выйдет.

— Речь идет о моем муже и о женщине, которая живет в моем доме.

— Давай посмотрим, что конкретно у нас есть. Эти двое, Анжела и Патриция, были у Ханнеке прямо перед тем, как она погибла. Анжела могла направить тебя по ложному следу.

— Могло быть и так, что Бабетт тоже была у Ханнеке…

— То, что она переспала с этим Кейсом, еще не значит, что она прикончила своего мужа и подругу.

— Она лгала мне. Что она и думать не может о том, чтобы прикоснуться к другому мужчине.

— Это еще не делает ее убийцей. Боже мой, да все лгут о таких вещах. Ты в том числе.

— Я тебе перешлю ее фото. Может быть, ты покажешь его хозяину отеля.

— Хорошо, если хочешь…

— Пойду к Ханнеке домой. Сегодня днем. У меня еще остался ключ.

Может быть, она сделала еще несколько копий этих писем? Или они сохранились у нее в компьютере. Если мне удастся узнать ее пароль, я смогу их вытащить. Тогда можно отменять встречу с Симоном.

— Но Симон и Иво тоже могли найти эти письма и уничтожить их.

— Все-таки стоит попробовать. Что-то должно найтись.

Я подняла глаза и увидела, как ко мне с сияющей улыбкой подходит Бабетт.

Кровь застучала у меня в висках.

— Сейчас не могу говорить. Перезвоню.

Она трижды поцеловала меня, я почувствовала, какие у нее холодные щеки. Потом сняла пальто и оказалась в красном платье без рукавов. Нелепо открытом для такого времени года. Все руки были в мурашках. Она повернулась на каблуках и спросила, что я думаю насчет платья. Я сказала, что она выглядит как картинка. После этого я замолчала. Она неловко заикнулась о том, что собиралась встретиться здесь с маклером. Что ей пора становиться на ноги. Обняла меня еще раз и взволнованно прошептала:

— Что бы я без тебя делала! Но я отплачу тебе добром, вот увидишь. Как только улажу свои дела и куплю дом…

Я с трудом выдавила из себя улыбку.

— А я как раз собиралась уходить, — сказала я. Я заметила, что она посмотрела на мою недопитую чашку кофе и тлеющую в пепельнице сигарету.

— А… О’кей, — она бросила на меня изучающий взгляд и взяла меня за руку.

— Это был он?

— Кто?

— Симон. Это он звонил?

— Нет.

— Эх, Карен… Можешь дать мне копию этого письма? Ты спросишь об этом Дорин?

— Хорошо.

Больше всего мне сейчас хотелось сбежать отсюда. Но я взяла себя в руки и вышла медленно, еще раз с улыбкой обернулась, совершенно спокойно вставила ключ в велосипедный замок, повернула его, села на велосипед и дружески помахала рукой. И только когда скрылась из виду, посмотрела на часы. Была половина второго. В четверть третьего дети приходили из школы. И до этого я должна была сделать еще кое-что.

32

— Эй? Эй, Иво? — Я открыла заднюю дверь ключом, который еще оставался у меня, и прошла в кухню. Перевернутые стулья стояли на столе, и пахло зеленым мылом, которым только что вымыли пол. Мой взгляд упал на большой, окруженный свечами портрет Ханнеке, стоявший на каминной полке. Я подошла к нему и, поцеловав палец, прижала его к холодному стеклу.

— Да? — Я обернулась и увидела женщину в косынке на голове, которая выжидающе смотрела на меня.

— Добрый день. — Я протянула руку. — Меня зовут Карен ван де Маде. Я подруга Ханнеке. Мне нужно забрать кое-какие вещи. Господин Смит в курсе.

Женщина взяла ведро и опять принялась мыть пол.

— Хорошо, — пробормотала она, медленными движениями расправляя на полу тряпку.

В комнате Ханнеке был страшный бедлам. На первом этаже были чистота и порядок, а здесь полный хаос. Книги, разноцветные образцы тканей и рисунки были разбросаны на ее письменном столе, рядом с пепельницей, полной окурков, и чашками с недопитым кофе, покрытым плесенью или совсем засохшим. Стены были увешаны рисунками и фотографиями светящихся от счастья Мейса и Анны — на яхте, на пляже, в бассейне, в школе с Санта-Клаусом, поедающими огромный пряник, они же еще младенцами, спящие в колыбельках, умиротворенно сосущие грудь, мордочки, вымазанные мороженым и шоколадом, сидящие на плечах у Иво… Это разрывало мне сердце. Я сняла со стены одну из фотографий, наш «клуб гурманов» в Португалии. В купальниках, черные от загара, в обнимку, с блаженными улыбками. Как счастливы мы были друг с другом и сами с собой! Я проглотила слезы и сунула фото в сумку. Все, что лежало здесь: ржавые садовые ножницы, гигиеническая помада, пачки вырванных из журналов фотографий интерьеров, несколько зажигалок, блюдо с ракушками, пара серебряных башмачков, — все это очень больно напоминало мне о том, что Ханнеке больше не было на свете.

Я включила ее компьютер, он начал тихонько ворчать, я тем временем взяла пачку бумаг, которые лежали у принтера. Это были счета, список телефонов одноклассников Мейса, уведомления из налоговой инспекции, путеводители, приглашение на дизайнерскую выставку, открытка с поздравлениями. Я запихнула в сумку нераспечатанный конверт от католического объединения сельских женщин Нидерландов и повернулась к компьютеру. Нажала на иконку электронной почты, и почтовый ящик открылся. Поступило 145 новых сообщений, в основном реклама увеличителей пениса, «виагры», пищевых добавок, предложения кредитов и службы знакомств, ответы на деловые предложения, подтверждения подрядчиков, реклама принадлежностей для кухни и ванной, и среди этого четыре полных отчаянья сообщения от некоей Мо.

Ты не участвуешь в форуме и не выходишь в интернет… Я очень беспокоюсь. Дай знать о себе. Я постоянно о тебе думаю и знаю, как тебе трудно.

Целую. Мо.

Ханнеке, дай о себе знать! Я видела в газете траурное объявление. Это твой возлюбленный? Какой ужас! Я всегда с тобой. Хочешь, приеду к тебе?

Целую.

Позвони мне на мобильный. Где ты? Как дела? Если не хочешь больше общаться, так и напиши. Пожалуйста! Мы так много вместе пережили… Напиши по крайней мере, почему ты не отвечаешь.

Это мое последнее сообщение. Постоянно думаю о тебе, и что бы ни случилось, звони/пиши мне в любой момент. Может быть, ты потеряла мой номер. Вот он: 06-433 22 31. Надеюсь еще услышать о тебе, но понимаю, что ты решила изменить курс и выбрала семью. Знай, я уважаю твой выбор.

Всего самого хорошего. Мо.

Я поспешно переписала мобильный этой Мо на пустой конверт и уничтожила все сообщения.

— Как там дела? — раздался голос домработницы. Я и не слышала, как она вошла. На ней была ярко-розовая зимняя куртка, в руке — ключи.

— Я пошла. Дверь закрою на замок. Вам тоже надо идти.

33

Домработница поехала на велосипеде в другую сторону. Я смотрела ей вслед, пока она не превратилась в точку, и тоже поехала по хрустящему гравию вдоль длинной одинокой дороги на польдере, обрадованная, что мне удалось хоть что-то найти. Я вдыхала запах травы, деревенский запах, который в моем сознании всегда будет связан с Ханнеке, зажала под мышкой сумку и изо всех сил крутила педали.

Я так торопилась, что сначала не услышала тяжелый рокочущий звук. Мне ужасно не хотелось, чтобы Бабетт забирала моих детей из школы. Но вдруг я поняла, что меня кто-то преследует, а тот звук напоминал рычание грузовика. Я обернулась. Огромный сверкающий джип, опасно виляя, несся за мной, моргая крупными фарами. Кто сидел за рулем, было не видно.