Лицей 2022. Шестой выпуск - Михаил Турбин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В эту душную двушку под самой крышей они переехали после свадьбы. Святых перевозили в коробках, чередуя с книгами, чтоб не треснуло стекло. Выходило неловко: Святитель Николай — «Любовь живёт три года» — Троеручица — «Дневник Бриджит Джонс» — Святой Христофор — «Священная книга оборотня»… Так они и лежали в коробках на антресолях.
«Как думаешь, Бог помогает?» — спросила однажды Саша, вернувшись от врача. У них уже был Ваня. Она выучила молитву, нашла среди святых нужного, поставила на прикроватную тумбу и молилась ему. Остальные иконы Руднев развесил на стене. Он подчинялся, делал всё, что она просила. И пошутил в ответ: «Эти святые не отвернулись от нас во грехе, не отвернутся и в молитве».
Он не заметил, как оказался в спальне и без звука ходил по ковру. Он разглядывал прошлое. Под столом, на котором до сих пор лежали начатые Сашей книги, Руднев нашёл коробку с игрушками. Он покопался в ней и достал машинку с красными полосами и крестами на боках. Руднев покрутил модельку в руках. Когда-то, в самом начале пути, когда был дураком и верил, что дежурство в скорой даст ему отвагу и выдержку, он разъезжал по городу именно в такой машине. Такую же подарил и сыну.
Руднев достал телефон. Он позвонил ей. Голос на той стороне был сонный.
— Я вас не разбудил?
— Кто это?
— Доктор из детской областной.
— Ой, что-то случилось? — испугалась Дарья.
— Нет, всё хорошо, я звоню поинтересоваться…
— Доктор, я ведь совсем забыла спросить, нужна ли какая-нибудь помощь. Вот дура! Мальчику что-нибудь надо?
— Ничего. Может быть, после…
— Да-да, я всегда готова, доктор. Чтобы вы знали! Всегда готова помочь! Как вас зовут? Сегодня я даже не узнала, как вас зовут.
— Илья Сергеевич. Можно просто Илья.
— Илья Сергеевич, — повторила она, запоминая. — А меня…
— Дарья. Я помню. Дарья, я звоню с таким странным вопросом.
— Он очнулся?
— Да, он пришёл в себя.
— О! Какое счастье. Могу я его повидать?
— Мальчик очнулся, но ничего не говорит. Поэтому я и звоню вам. Понимаете, мы до сих пор не знаем его имя, не знаем, где его родители. Я подумал, может быть, вы могли бы помочь найти родственников.
— Я?! — Голос её поднимался. — Но каким образом?
— Если вы скажете, где случилась авария, я попытаюсь найти кого-нибудь, кто знает мальчика.
— Я думала, этим занимается полиция, разве нет?
— Пока от них мало толку.
— Мне действительно очень хочется помочь… Если нужно, я готова дать денег!
— Скажите, в каком месте вы… Где произошло столкновение?
— Ох, — она задумалась. — Я совсем не знаю ваших дорог. Помню, был лес… Всё это я уже рассказывала полицейским!
— Они нашли, где это случилось?
— Говорят, нашли.
— А вас туда возили?
— Нет, больше я там не была. Послушайте, вы точно доктор? Это разговор напоминает допрос.
— Вспомните, что показывал навигатор.
— Навигатор показывал, что я сбилась с маршрута. Он искал выезд на трассу. Что вы ещё хотите?
Руднев узнал панику в голосе Дарьи. Он всегда мог разглядеть, расслышать её первую поступь.
— Простите. Но важно выяснить, что случилось в тот вечер. — Он стал придумывать, почему это в самом деле важно. Получалось слабо. На ум приходили только фразы из брошюрки для посетителей детской реанимации. — Родитель всегда должен быть рядом с ребёнком, чтобы ребёнок понимал, что он не брошен. Поэтому крайне важно поддерживать связь.
— Илья Сергеевич, — сказала она, задержав дыхание. — Сожалею, но я… Там был лес. Он выскочил прямо под колёса. Я ударила по тормозам… Понимаете, я даже не сразу поняла, что это было. Выбежала. Увидела мальчика. Он лежал на боку.
— Он был в сознании?
— Мне показалось, что он мёртвый. Но когда я стала набирать скорую, он зашевелился…
С её слов Руднев постарался представить, как было дело. Но у него не получалось. Точнее, он представил себе, что всё было иначе. Он увидел женщину, мечущуюся от машины к сбитому ребёнку. Она кусает губы, соображая, что ей предпринять. Осматривает бампер, фары, капот. Всё цело, гладко. Глядит дикими глазами по сторонам, глядит на дорогу, не едет ли следом свидетель. И она делает выбор. Решает бежать. Оттаскивает мальчика к канаве, но тот вдруг поджимает ноги, свёртывается от боли. Мычит.
— И я решила отвезти его сама…
Сама.
Теперь ей ничего не остаётся, кроме как положить ребёнка на заднее кресло и отвезти в больницу. Она проклинает себя, что мчалась с недозволенной скоростью и отвлеклась от дороги. Наверняка мальчик шёл обочиной и махал издали руками, думая, что водитель его заметит. Правда, которую видел Руднев, была в том, что ребёнок пытался остановить машину, а не скрывался от неё.
— Зря! Зря я это сделала. Нужно было дождаться полиции и врачей!
— Вы всё сделали правильно, — сказал Руднев, рассматривая в руках модельку скорой. — Пока они приехали бы из города, мальчик мог умереть.
— Нет, они говорят, я нарушила…
— Он умер бы там от потери крови. Если будет нужно, я готов подтвердить это в суде.
— О, это было бы… Я была бы вам благодарна! Но я нарушила… Я довезла его до поста ГАИ. Они уже вызвали скорую. Врачи приехали очень быстро. Очень быстро! А теперь они рассказывают мне бог знает какие ужасы и разговаривают со мной, как… Как с зеком!
— Вы спасли ему жизнь. А теперь помогите мне.
— Хорошо, я готова.
— Я заеду за вами завтра, и мы постараемся повторить маршрут.
— Что?
— Мы вместе найдём место…
— Нет! — возразила она, не дослушав. — Мне нельзя уезжать из города!
— Мы никуда не уезжаем.
Тишина длилась минуту.
— Не могу, простите. Мне пора, я устала. Не спала три ночи кряду.
— Да, я понимаю, — согласился Илья. — Но всё же прошу подумать ещё раз.
— Пообещайте мне, что позвоните, когда можно будет навестить мальчика.
«Пообещайте мне» было похоже на «забудьте мой номер».
— Какого цвета у вас машина? — спросил Илья напоследок.
— Зачем вам это?
— Можете не отвечать.
— Красного.
— Я почему-то так и думал.
— У меня красный «Гольф».
Он зашторил окна, выключил свет, и комната погасла. Почернели иконы. Руднев захлопнул дверь, но она отскочила от рамы. Тогда
