Бесконечный поцелуй тьмы - Джанин Фрост

Раджедеф не соизволил даже посмотреть на Киру.

— Похищение людей, не являющихся чьей-либо собственностью — не преступление. Люди — наша еда, у них нет тех же прав, что у вампиров. Менкаур, твое время на принятие решения, кто свершит приговор, все утекает.

Кира ничего не ответила. Она не пыталась бежать, хотя лысый вампир схватил ее за плечи, будто ожидал от нее чего-то подобного. Менчерес встретил ее взгляд и увидел ужас и смирение, затопившие бледно-зеленые глубины. Но никакой надежды или мольбы. Она не ждала, что он поможет ей. Она ожидала, что умрет по воле мужчины, которому совершенно безразлична.

Его ярость начала метаться внутри еще настойчивее. Менчерес чувствовал, что уже близок к тому, чтобы освободить ее. Он просто не мог вынести мрачное принятие Кирой своей судьбы. Не важно, если он прикончит всех их, он не позволит Раджу обречь ее на ту же тьму, что поджидает и его.

Однако он не даст освободиться злобной силе внутри себя. Однажды он погубил свою жизнь. Он не хотел снова давать ей шанс разрушить жизнь Кости и его людей.

— Я исполню твой смертный приговор, Хранитель, — сказал Менчерес, наблюдая, как ухмылка Раджа становится все более явной. — Но после этого, полагаю, я должен вернуть ее обратно.

Улыбка Раджи пропала. — Ее приговор должен быть наказанием, а не наградой, облагодетельствовавшей ее жалкое существование, — прошипел он.

— Ее приговор — смерть за совершенное ею преступление. Но, так как она человек, нигде не написано, что я не могу вернуть ее как вампира после того, как наказание исполнено. Этот малец может не знать наши законы, Хранитель, — Менчерес послал Раджу холодную улыбку, подчеркивая последнее слово. — Но я в них сведущ.

— Ты не обращал людей сотни лет, — сказал Радж, переходя на древне-египетский диалект, являвшийся их первым языком.

Прежде чем ответить на том же языке, Менчерес позволил своему лицу принять ошеломленный вид.

— Действительно столетие? Тем больше оснований для её обращения. Слишком много времени прошло с тех пор, как я обновлял свою линию новой кровью.

— Твоя маленькая смертная может не захотеть быть твоей новой кровью, — язвительно сказал Радж.

Он повернулся к Кире. Ее дыхание было неровным, а пульс бился так громко, что его можно было услышать даже с ревом клубной музыки; но она по-прежнему не умоляла оставить ее в живых. Кира не поняла его разговора с Раджем. Она понимала, что ее приговор — смерть, но не знала, что вернется после этого. Ее зеленые глаза показались еще более бледными, отразив верхний свет, когда она посмотрела на него вверх, не в силах контролировать судьбу, которую выбрал для нее Менчерес.

Лысый вампир, что стоял позади, несильно толкнул ее к Менчересу. Кира почти споткнулась, но восстановила равновесие, обвела мрачным взглядом остальные лица в комнате, прежде чем опять встретиться с ним взглядом.

Ему не нужно было читать ее мысли, чтобы знать, какими они были, пока она смотрела на окружающих ее вампиров. Нет надежды, нет отсрочки, некуда бежать. И она была права.

Стремительная ярость вновь начала рваться из Менчереса, требуя другого решения, не разрушая смертность Киры. Но он знал только одно решение, и оно может обречь его соправителя за преступление, в котором он не принимал никакого участия.

Менчерес бросил на Раджа единственный взгляд.

— До этого момента ты мог выиграть нашу войну без боя с моей стороны, — снова сказал он на давно умершем диалекте. — Но теперь спокойно я в свою могилу не уйду. Вместо этого, клянусь кровью Каина, я затащу тебя на дно твоей.

Взгляд Раджа изменился.

— Я никогда не хотел, чтобы ты искал свою смерть. Как ты думаешь, почему я следил за тобой? После нашего последнего разговора я боялся, что ты покончишь с собой прежде, чем дашь мне то, что я хочу. А ты дашь мне это, Менкаур. Скоро.

Менчерес знал, чего хотел от него Радж. Появления Хранителя Закона в его доме на прошлой неделе было достаточно, чтобы выдать его мотивы, однако Менчерес не собирался позволять ему достичь цели. Он подумал об абсолютной тьме впереди него. Он понятия не имел, сколько ему осталось до того, как она поглотит его, но за то время, что еще имелось, он найдет способ покончить с Раджедефом. Смертность Киры будет отомщена. Они оба знали, что дело не в законе. Единственная причина, по которой Раджедеф потребовал смерти Киры, заключалась в том, что он почувствовал, что этим причинит ему боль.

Так и будет, и Менчерес намеревался удостовериться, что Раджедеф сполна ощутит его боль и боль Киры, прежде чем будет уничтожен. Его глаза засветились зеленым, и он затолкнул свою ярость подальше, позволив, однако своей силе нарасти. Она заполнила комнату, окутывая всех присутствующих, отчего вампиры вздрогнули, а Раджедеф сощурил глаза. С силой, сочившейся из него до тех пор, пока она не охватила весь клуб, Менчерес напомнил ему об одной вещи, которую Хранитель Закона всегда желал, но никогда не получит.

Затем он перевел взгляд со своего врага обратно к Кире. Она ничего не говорила, не умоляла, но одинокая слеза покатилась по ее щеке. Прежде чем она упала с горделивой, сильной линии подбородка, Менчерес протянул руку и словил ее. Как только он прикоснулся к ней, все тело Киры задрожало.

— Сделай… сделай это быстро.

Ее голос был не громче шепота, и она не смотрела на него, но ее внутренний стержень не был сломлен. Снова ее мужественность задела его за живое. За нежным женским обличьем скрывался дух воина, настоящая отвага, проявляющаяся лучше всего, когда поражение становилось неизбежным.

Его рука ласкала ее щеку, ощущая и впитывая пальцами ее тепло. Затем он притянул ее в свои руки, услышав, как сердце забилось с утроенной силой, когда его голова опустилась к ее горлу.

— Менчерес…

— Не надо, — прошептал он и приложил палец к ее губам, удерживая в мертвой хватке. — Не говори мне, что предпочтешь остаться в могиле, Кира. Не важно, что ты скажешь — я верну тебя обратно.

Затем он погрузил клыки в ее горло, прямо в пульсирующую крупную вену, бившуюся в унисон с ее сердцем. Кира издала задыхающийся стон, руки судорожно вцепились в его плечи. Менчерес вытянул клыки, позволяя богатству горячей, сладкой крови наполнить его рот.

Он глотнул это богатство, и его пальцы переместились с губ Киры в ее густые волосы. После он вновь погрузил клыки в яремную вену, глубже на этот раз, входя по самое основание. Кира вздрогнула, яд из его клыков в сочетании с потерей крови заставил ее пошатнуться. Руками он обхватывал ее, удерживая нежное горло поближе к себе, когда укусил ее в третий раз. Кровь из трех пар проколов текла в рот так быстро, что он едва успевал глотать.