Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде - Алексей Соловьев

…Потери оказались достаточно велики. Подавленные Орду и Андрей сидели у вечернего костра, ужиная вареной бараниной и запивая ее светлым виноградным вином местного изготовления. Говорить не хотелось. Лишь когда насытились, Андрей вопросил:

– С твоей стороны можем попробовать еще раз?

– Лестницы там не подтащишь, очень круто. Если забрасывать веревки с крючьями, через щели в бревнах будут колоть копьями даже женщины. Нукеры столпятся под стеною. Если у них есть такой же огонь и в крепости, пожгут многих опять.

– Даже если нет, они не дадут взобраться. Перебросят всех с нижней стены на верхнюю и будут рубить каждого, кто достигнет верха. Наши стрелы против их доспехов что укус пчелы.

– Так что, все-таки будем уходить? – теперь уже невесело произнес татарин.

Андрей ответил не сразу. Он смотрел на прыгающее пламя костра, медленно жевал жесткое мясо и размышлял. Наконец отшвырнул кость в сторону, вытер жирную руку о брюки и ответил:

– Ты правильно вчера сказал, Орду! Нам без победы возвращаться нельзя, лучше к литвинам уходить. Казнит нас беглербек, узнав про позор и потери. Нужно пробовать еще раз, но уже по-иному!

– Как?

– Не будем спешить. Дерева здесь много, хорошие ремни достать – не проблема. Изготовим с десяток баллист средних, чтобы камни до таланта весом метать могли. Установим их на нижней площадке так, чтобы огнем с галер не доставали, щиты деревянные перед ними поставим. Под этим прикрытием и повторим приступ. Не думаю, что капитан своих людей на берег на подмогу погонит, а на воде мы их самих изрядно пощипать сможем!

– Это займет много времени, Андрей!

– А куда спешить? Нам нужна крепость – это главное. Значит, надо брать ее наверняка. Пусть даже на это уйдет лишний месяц-два!

Начались долгие подготовительные будни. Италийцы первое время оставались в гавани вдвоем, затем стали поодиночке уходить в море на несколько суток. Видимо, навещали Кафу с целью пополнения провианта и воды. Часть татар с помощью местных греков и армян изготавливала осадные орудия, другая расчищала от валунов прибрежную полосу, чтобы можно было лошадями докатить баллисты до укрепления.

По совету одного из ремесленников, знакомого с устройством генуэзских аркебуз, делалось пять катапульт вместо баллист. Имевшие длинный желоб, они могли так же, как и италийское мелкое оружие, стрелять круглыми камнями, используя всё ту же силу натянутой крепкой тетивы. Камни летели б гораздо дальше и прицельнее, чем из баллист, вполне способные при попадании проломить доски борта галеры. И баллисты, и катапульты делались неразборными и ставились на колеса, что делало их удобными для перемещения. Спустя полтора месяца решено было повторить приступ вновь.

Теперь все силы были брошены на нижнюю стену. Орду-хан руководил идущими на штурм нукерами, Андрей взял на себя защиту с моря.

Все повторялось, как и осенью. Вновь клубами дыма осажденные призвали на помощь вторую галеру, завидев начало татарских приготовлений. Вновь суда пошли к берегу, спеша на помощь своим. Вот только продолжение было на этот раз иным!

Первый дружный залп из многокилограммовых валунов взметнул воду с недолетом. Андрей велел закладывать в баллисты камни меньшего размера. После второго вода забурлила уже возле самых бортов. Вступили в дело катапульты, дерево затрещало, одна из мачт рухнула за борт, запутавшись в такелаже. Затем камень из баллисты ударил через открытую палубу, заставив два ряда весел в средней части поневоле взметнуться вверх. Свинцовые шары генуэзцев свистели вокруг, ударялись в деревянные щиты, мягко шлепали в людей. Выбывших заменяли новые. Вновь удачное накрытие, вновь попадания! Галеры выбрали якоря и поспешили к выходу из бухты, при этом было видно, как одна из них начинала крениться на борт. С десяток моряков бросили весла и принялись отчаянно вычерпывать воду. Вслед судам несся радостный вой и крики татарской рати.

Андрей послал гонца к Орду, еще не начавшему атаки, с предложением отвести нукеров подальше от стен. Баллисты были развернуты, теперь камни полетели в сторону укрепления. Бревна частокола не смогли долго выдержать многочисленных попаданий и рухнули в нескольких местах. В одном из проломов замелькало белое полотнище. Чембало сдавалось на милость победителя…

…Оставшиеся в живых восемь с небольшим тысяч татар и русичей в прощальном пиршестве праздновали победу и поминали ушедших на небеса. Вдали на горе гигантским пепелищем все еще рдела разрушенная и сожженная крепость. Две сотни пленных покорно ждали завтрашнего утреннего отбытия, согнанные в кучу и связанные в длинные вереницы. Помогавшие Андрею и Орду местные жители были отпущены на свободу и вознаграждены из захваченной немалой добычи. Грек Сандро взялся доставить все осадные орудия кратчайшим путем к Кафе. Поход закончился…

…Как оказалось вскоре, Могул Буги решился-таки снять осаду Кафы и откочевать обратно в улус Сарай. Словно ценный дар, вез он с собою весть о падении Чембало, приписывая это своей полководческой мудрости и спасая тем самым собственную голову от гнева великого хана. Согнувшись в земном поклоне перед Джанибеком, хитрый беглербек поднес дары из собственной казны, обещая, что после годичного отдыха в степи вновь соберет верные тумены и повторит поход на главную генуэзскую крепость в Крыму. На сей раз его ведущее положение среди ордынских эмиров сохранилось. О более чем 15 тысячах бесславно павших татар под каменными стенами Кафы великий хан узнал значительно позже…

Глава 11

Извечную противницу Москвы в спорах за великое Владимирское княжение Тверь лихорадило уже второй год. Покорный во всем Симеону Гордому князь Константин Михайлович Тверской решил проявить свою власть в борьбе с собственной родней и начал передел имущества. Вопреки предсмертной воле старшего брата Александра, записанной при ближних боярах в Орде накануне печальной гибели отца и сына по наветам Ивана Калиты, Константин начал брать на себя уделы жены покойного и его сына Всеволода. Подросший племянник не хотел оставаться спокойным свидетелем творящегося беззакония и произвола, собрал малую дружину и ответил силой. Он смог отстоять свои земли, но понимал, что это ненадолго. Для победы над обуянным жаждой наживы дядей нужен был сильный союзник, и Всеволод увидел такового в Симеоне Гордом. Константин не смог воспрепятствовать отъезду племянника в Москву, насторожился, на время осторожно затаился.

Приезд гостя поставил Великого Владимирского князя в трудное положение. Бояре Москвы не поддержали бы прямой военной помощи молодому и активному сыну Александра против дряхлеющего и слабовольного Константина – это, скорее всего, впоследствии привело бы к новому усилению позиций Твери. Но и отказать Симеон уже не мог: к тому времени он отчаянно влюбился с первого взгляда в сестру Всеволода, Марию, в мечтах видел ее своею третьей женой. А потому и принял свое, не зависимое от Боярской думы, решение.

Поздним вечером тверской гость тайно, по крытым переходам, был приведен в малую горницу великого князя. Верный слуга удалился, оставив князей с глазу на глаз за накрытым столом.

– Угощайся! – кивнул Симеон на вино и закуски. Всеволод послушно наполнил две чаши, положил на блюдо зажаренное лебединое бедро. Вслед за великим князем пригубил вина, взялся за разделочный нож и двузубую вилку. Покорно жевал, словно действительно был изрядно голоден. Вздрогнул от неожиданного вопроса:

– Как мать поживает?

– Выгнал дядя Настасью со двора княжеского.

– Сестру тоже?

– Куда ж Мария без матери?! Вместе нужду мают…

Вновь долгая пауза, нарушаемая лишь звуками еды и питья. Наконец, вытерев руки о плат, Симеон негромко изрек:

– Езжай в Орду, я дам тебе письмо к Джанибеку. Великий хан дружен мне, примет и рассудит. Он сам хотел вершить суды над русскими князьями. Я укажу в грамотке, что прошу хана принять твою сторону. Одарить найдешь чем?

– Малой толикой токмо. Константин всю нашу казну себе захватил. Отбить не удалось.

– Я дам что надо, напишешь заемную грамоту. С богом, Всеволод, езжай! Да, бают, в Орду мор пришел с юга, ты остерегись там! На подворье лучше не вставайте, разбей шатры за городом и чужих не допускайте. Коли дары какие получишь, вином протирай хорошенько, мне так купцы из Дербента советовали заезжие. Коли свои заболеют – изгоняй из стана немедля, жалости не имая. Страшный мор, черная смерть, страшнее мора прыщом! Думаю, сами там всё еще на подъезде узрите! Ступай, слуга тебя обратно проводит. О том, что здесь баяли, никому ни слова. Даже матери…

Всеволод прямо из Москвы направился водою в Сарай. Константин узнал об этом с большим запозданием. Его повестили тверские купцы, видевшие караван молодого князя на пристанях в Нижнем Новгороде. Узнал… и забил тревогу! Он ждал грамотки московской, торга с Симеоном, при котором все равно можно было хотя бы часть отнятого оставить при себе. Суд Джанибека сулил лишь новые проторы в казне и непредсказуемое волевое решение. Нужно было срочно выезжать, не дожидаясь ханского вызова. Тверской князь приказал готовить лодьи, дары великому хану, деньги для взяток эмирам, малую дружину для охраны.