ПОКА НЕ ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ - "Nogaulitki"

— И какое же это место? — хмыкнув, спросила я.

— Я влюблена в тебя, — пожала она плечами, пока мои глаза пытались выпасть из лица. — И я могу оставить это втайне, а могу рассказать всему миру. Это неважно. Важно то, что я признаю, что это не просто увлечение. Что это серьезно для меня.

— Ты сейчас вынуждаешь меня признаться тебе в любви? — нахмурилась я. — Тебе не кажется, что так давить на человека — неправильно?

— Давить?! — с чувством произнесла Богатырева. — Да побойся Бога, Лера, кто на тебя давит?! Уж я, по-моему, более чем терпелива! Я не прошу тебя признаваться мне в любви, я лишь прошу тебя ответить, имею ли я для тебя значение!

Я отошла на шаг назад и провела ладонями по лицу.

— Ты меня в угол загоняешь, — покачала я головой.

— Это что, такой сложный вопрос? — наклонила голову Богатырева. — Мне кажется, нескольких месяцев должно было хватить за глаза, чтобы понять для себя хоть что-то.

— Ладно, — психанула я. — Ты хочешь правду? Я скажу тебе правду!

Богатырева подняла подбородок, слушая меня.

— Да, ты мне нравишься, я не спорю. Даже очень нравишься, но… какая разница? — увидев, как брови Богатыревой поползли к переносице, я решила пояснить. — Еще три месяца, и мы все равно разойдемся! Ты уедешь в Москву, ты сама говорила, что хочешь поступать в медицинский там. Тем более, у твоей тети или не помню кого, есть там свободная квартира. И что потом? Я-то останусь здесь! Какой смысл петь о любви, если через три долбаных месяца эта песенка кончится?! Чтобы пострадать потом побольше? Чтобы, находясь на расстоянии в три тысячи километров, вспоминать, как было хорошо? Я не мазохист. Да, я пошла на все это, но я все же надеюсь сохранить рассудок, чтобы, когда ты свалишь отсюда, не выть белугой.

Богатырева смотрела на меня несколько минут в абсолютной тишине. Я же, пока говорила все это, даже с дыхания сбилась, поэтому стояла, пытаясь прийти в норму.

— Ты такая глупая, — покачала головой девушка, подходя ко мне. — Послушай меня внимательно. Я не просто так спрашивала о том, кем ты хочешь стать. Не просто так облазила все комиссионки города в поисках этого Тамагочи. Я хочу, чтобы ты просто поняла — мечты иногда сбываются. Почему бы тебе не подумать о том, чтобы уехать вместе со мной? У нас будет где жить, я пойду в мед, ты найдешь себе что-то — колледж или техникум… Где там учатся на автомехаников?.. И все будет хорошо. Почему ты об этом не думаешь?

— Куда я уеду? — покачала я головой. — А бабушка? С кем я оставлю ее?

— Твоей бабушке всего шестьдесят семь, она не так стара. Тем более, как я знаю по рассказам, она очень бодрая. К тому же всегда можно кого-то нанять для помощи. Я могу с мамой поговорить, у них много нянечек в больнице, которые подрабатывают, помогая пенсионерам.

— Чтобы какая-то чужая тетка ходила к моей бабуле?! — возмутилась я.

— Она же у тебя не немощная. Да, она болеет, но лечится. Ты сама говорила, что после этих новых лекарств ей стало гораздо лучше, — продолжала убеждать меня Богатырева. — Я уверена, что она сама будет только рада, если ты будешь заниматься тем, к чему у тебя лежит душа. Разве нет?

— Ну да, просто…

— Нет, — прервала меня девушка. — Не говори сейчас ничего. Я тебе дала зерно, которое ты сама должна посадить в своей голове. Чтобы оно проросло. Я все это предлагаю не просто так, не потому что это так романтично звучит, а потому что это реально возможно. Я не дура. И пусть я верю в сказки, но также я понимаю, что для них тоже нужно постараться. И я не хочу, чтобы через «три долбаных месяца» все заканчивалось. Потому что… нравится тебе это или нет, но ты имеешь для меня большое значение. И просто так я тебя не оставлю. И пусть ты не признаешь этого в открытую, я знаю, я чувствую, что тоже тебе небезразлична. Просто… Иногда хочется это услышать.

— Я понимаю, — вздохнула я. — Но…

— Лер, просто подумай. Просто. Подумай. Пожалуйста, — тихо проговорила она, взяв мое лицо в ладони. — На любую проблему можно найти решение, если захотеть. И если добавить капельку веры.

Я вздохнула, на секунду представив все то, о чем она мне сказала. Могу ли я позволить себе мечтать о таком?

— Я люблю тебя, — прошептала она мне на ухо. — Просто поверь в то, что все может случиться. И получиться.

— Я… попробую, — тихо согласилась я, понимая, что все, чего я хочу прямо сейчас, все, что мне сейчас нужно — это ее объятия.

— Хорошо, — Богатырева обняла меня и прижала к себе.

Глава 15

Странное дело, но ее объятия были для меня самым лучшим успокоительным. Какой бы гадкий не был у меня день, какой бы жесткий очередной сюрприз не подкинула мне жизнь, как бы мне не портили настроение, стоило мне оказаться в ее руках, почувствовать на своих плечах теплые ладони, как все сразу становилось проще. Ее руки для меня обладали поистине волшебными свойствами. И я не могла объяснить это рационально, лишь понимала, что это так. И пусть я все еще вела себя весьма сдержанно, порой мои стены рушились, и я подпускала ее ближе, чем кого-либо.

Нет, после того разговора я не стала считать, что моя жизнь теперь наладится как по мановению волшебной палочки, но благодаря ей, благодаря ее каждодневным упорным усилиям я дала себе возможность предположить, что такое возможно. Я дала себе возможность на какой-то, пусть и крошечный, процент поверить. И Богатырева безумно этому радовалась, честно. Так искренне улыбалась, когда на ее рассказы, как мы могли бы жить в Москве, гулять, я что-то добавляла или как-то комментировала. Не знаю, кому из нас это нужно было больше — ей или мне. Но она улыбалась, а мне это приносило истинное удовольствие.

Она вообще, казалось, была соткана из улыбок. Улыбок, легкости, тепла. Она окутывала своей потрясающе мягкой энергетикой, и именно это меня, должно быть, и успокаивало. И я, честно, все еще считала, что ей гораздо больше подойдет кто-то более… контактный, чем я, но она неустанно повторяла, что счастлива. Что рада. Рада мне и со мной.

Пусть официального заявления о том, что мы встречаемся, не было, глупо было говорить иное. Мы были вместе. Были «мы». И даже я уже не могла с этим спорить.

Да, я не хотела огласки. Видит Бог, я не горела желанием найти еще один повод, чтобы цапаться с остальной «элитой», но еще больше я не хотела, чтобы она с ними цапалась. Какими бы придурками я их не считала, они были ее друзьями. У Богатыревой вообще было странное мнение — она всех считала хорошими. Просто у кого-то были комплексы, у кого-то проблемы, у кого-то невысказанные обиды на мир. Лично я считала, что есть хорошие люди, а есть дерьмо. И не разграничивала мир на многоцветность. Для меня всегда было черное и белое. Богатырева учила меня смотреть глубже. Не очень успешно, но все же. Но как говорится, все тайное всегда становится явным. И наша с ней связь тоже однажды вылезла наружу. Весьма оригинальным образом, к слову.

Было воскресенье, мы уже вышли на учебу, продолжая тосковать по беззаботному времени каникул. И в тот вечер мы сидели в комнате Богатыревой, слушая музыку на компьютере и тихо беседуя. Иногда наши беседы прерывались мягкими поцелуями, ее прикосновениями и прочими ванильно-тактильными штуками. Было около половины девятого, и мать Богатыревой, Елена Станиславовна, была дома. Она готовилась к какой-то лекции, которую ей нужно было читать через два дня в Томске, поэтому, пока Сергей Яковлевич пропадал в больнице, она готовилась к выступлению.

Мне вообще нравилась Елена Станиславовна. И у меня было на это минимум две причины. Первая — когда мы виделись, и пусть это было редко, она всегда пыталась меня накормить, а поесть я люблю. Как и сама Богатырева, только завидев меня, тут же утаскивала на кухню, выставляя на стол кучу еды. Вторая причина была более прозаичной. Мать Богатыревой никогда не открывала дверь в комнату дочери без стука, уважая ее личное пространство. И это было нам, несомненно, на руку. Разумеется, мы не были рисковыми настолько, чтобы заниматься сексом, пока кто-то из родителей дома. Или хотя бы не в состоянии сна. Но вот поцелуи и объятия мы вполне могли себе позволить, зная, что не будем пойманными на горяченьком из-за резко появившейся в дверях родительницы.