МЖ. Роман-жизнь от первого лица - Алексей Колышевский

– Это очень просто, и я даже не собираюсь делать из этого секрета. Я одинокая тридцатилетняя женщина. Пока не тороплюсь с замужеством, а хочу сначала обрести устойчивую почву под ногами для себя и своих будущих детей. Это понятно?

– Более чем. Продолжай, пожалуйста.

– Так вот. Я работаю в «PWC», получаю за эту работу деньги, но их недостаточно для воплощения моих замыслов.

– О! Очевидно, ты задумала что-то очень серьезное, если дохода в «Waterhouse» не хватает на достойную жизнь, не так ли?

– Я просто хочу жить так, как я хочу, и там, где я хочу, не более того. У меня есть мечта, которая называется вилла в Мартиналле.

– О! Мартиналл? Это Португалия, мыс Сен Винсент, рядом с Сагрешем?

– Боже мой, Марк! Ты просто поражаешь меня знанием европейской географии! Ты был там? Знаешь, о чем я говорю?

– Еще бы… Это славное местечко. Курорт уровня де люкс. Там тихо, спокойно. Два десятка строящихся вилл на берегу тихой бухты, где никогда не бывает слишком большой волны, но ветер просто идеальный для серфинга! Я был там две недели, я грелся на солнышке, уехав из переполненной людьми Албуфейры в этот тихий рай с прекрасным рестораном прямо на берегу бухты. Какая там рыба! Они готовят ее на гриле свежую, только что пойманную за несколько миль, в открытом океане. «Rubalu», или «сибас», в переводе с португальского. Но мне особенно понравилась «Curvina» – это просто пища богов. Fine-dining в эдемских, океанских ландшафтах. Ах, Клаудия. Как я тебя понимаю… Но домик там стоит вовсе не дешево, надо полагать?

– Шестьсот тысяч евро. Это дороже, чем в Испании, но место, как ты совершенно справедливо заметил, феноменально красивое. Я просто вожделею этот дом. Внесла залог в сто тысяч, теперь буду платить за него в рассрочку несколько лет. Но хочется поскорее собрать всю сумму и внести остаток как можно быстрее. Я хочу просыпаться на веранде и дышать океанским воздухом, хочу выходить в море на какой-нибудь красивой, как арабский скакун, белой яхте. В общем, замахнулась я не слабо, а для всего этого мне нужны деньги. Вот и приходится, втайне от руководства, заниматься не вполне законной работой. Хотя это всего лишь офшорное консультирование и оптимизация налоговых выплат, но ведь мы с тобой прекрасно понимаем, что закону здесь делать нечего.

– Как белому в Гарлеме?

– Ха-ха-ха! Совершенно точно!

– Ну, так скажи же мне адрес, наконец-то!

– Так. Где оно, это письмо… Ага! Вот:

«Дорогая Клаудия! К сожалению, не смогу лично встретить вас в аэропорту, так как вы прилетаете ранним утром, а я буду отсутствовать в городе до 17 часов вечера. Прошу вас прибыть на мою виллу по адресу: М. Obarrio, 2967. Вас встретит мой управляющий.

Вы, надеюсь, прекрасно отдохнете с дороги, и вечером, за ужином, мы сможем обсудить начало нашего сотрудничества. Искренне ваш, Александр В. Струкофф, президент частного фонда «СТ – Latina investments group».

Вот сноб! Даже водителя в аэропорт не смог прислать и, чем оплачивать мне отель, согласен на то, чтобы я жила у него в доме! Марк?! Что с твоим лицом? С тобой все в порядке?

– Я.. О… А… Я в порядке… Просто спазм в голове. Ничего страшного, уже прошло. Действительно, сноб! Но удивляться особенно нечего. Чем больше у человека денег, тем с меньшей охотой он их тратит.

В моей голове бушевал настоящий торнадо. Я по природе очень подозрителен и, может быть, только поэтому еще жив, но подозрения я отмел почти сразу. Если с сотрудником посольства было все более чем неоднозначно, то здесь, очевидно, его Величество Случай, друг авантюристов всех мастей и рангов, преподнес мне луч надежды, осветивший в кромешной тьме единственный путь к цели, идущий через смертельно опасное болото и намеченный тонкими и оттого еле заметными прутиками-вешками. Я почему-то сразу вспомнил своего любимого Юлиана Семенова и его блестящего Штирлица, которому вот такой же случай протянул руку в подземную тюрьму гестапо, и тот смог выкарабкаться из сложнейшей ситуации. Давление подскочило враз, и в висках стучало так, как будто молот бил в кузнечном цеху. Весь мой разум, вся воля мгновенно были мобилизованы в ударный фронт атаки. Атаки, за которой я, в одной мгновенной вспышке наития, вдруг увидел горящий Рейхстаг и сержантов Егорова и Кантарию, водружающих победное знамя над этим эпицентром человеческого зла. На моем лице появилась самая обаятельная из моих улыбок, я заглянул Клаудии в глаза и голосом, в который я вложил всю теплоту и нежность, на которую только был способен, сказал:

– Клаудия, милая, мне не терпится закончить наш небесный поцелуй на земле. Я думаю, тебе без разницы, в какое время явиться на виллу этого нувориша, и у нас есть время, по крайней мере, до 16 часов. Мы приземлимся через сорок минут, будет семь часов утра. Я предлагаю тебе насладиться послеполетным отдыхом в номере моего отеля, где, я думаю, нам никто не помешает познать друг друга в самом приятном смысле, который заложен в отношениях мужчины и женщины.

– Марк, твоя манера речи просто завораживает меня, как кобру завораживает дудка факира. Я не могу отказать поэту и принимаю твое предложение с радостью. Честно говоря, я с отчаянием думала о том, что мне в течение, по крайней мере, двух недель предстоит вести образ жизни птички в золотой клетке этого русского жулика. Ведь наверняка он жулик, как ты думаешь?

– Мольер сказал: «За каждым большим состоянием обязательно стоит преступление». Иначе с чего это было бы этому, как там его зовут, перебираться в Аргентину, за пятнадцать тысяч километров от России. Да и черт с ним! Мы молоды, здоровы, готовы загребать жар жизни полными горстями. О! Он, кажется, пошел на посадку! Остается потерпеть самую малость, хотя у меня сейчас такое состояние, что я с удовольствием бы сбегал в туалет помастурбировать.

– В тебе просто испанский темперамент. От таких откровений приличная девушка рухнула бы без чувств.

– Ты разве не приличная девушка?

– Я современная приличная девушка. Это немного другое. Да он и правда снижается. Потерпим?

– Потерпим, раз больше ничего не остается делать.

– Во всяком случае, мастурбация в тесном туалете самолета – это не наш путь, не так ли?

– Ха-ха-ха! Клаудия, милая, ты даже не можешь себе представить, как я счастлив встретить тебя. Скажи мне, как ты относишься к русской водке и черной икре?

– Ты не поверишь, но до этого я никак не относилась ни к тому, ни к другому.

– Ты не разу не пила водку?

– Нет, я пью вино, как и все в моей стране. Бокал или два в день. Иногда немного сангрии по вечерам. Очень редко бренди с апельсиновым соком. А икра для меня – это что-то слишком пафосное и запредельно дорогое. У нас мало кто, даже имея достаточно денег, может позволить себе заказать икру в ресторане. Такое нецелесообразное расходование средств на моей родине не приветствуется и привлекает к себе повышенное внимание.

– Боже мой! Сразу понятно, с какой областью связана твоя профессия. Слушай, я всего лишь простой русский начинающий сибарит, и я очень хочу угостить тебя отличной черной белужьей икрой, несколько банок которой томятся в моем чемодане, и отличной русской водкой с подходящим названием «Русский стандарт», которую я, словно визитную карточку своей страны, взял с собой. Согласна ли ты совместить плотские удовольствия с гастрономическими, о Клаудия?

– Я попробую. Я не совсем отдаю себе отчет в том, что я делаю, но мне так надоело быть послушной офисной дрессированной мышкой. И я, в конце концов, в законном отпуске! Да и ты производишь впечатление безопасного парня без странностей. Ведь ты безопасен, Марк, не так ли?

– Абсолютно. Знаешь что? У меня на родине есть обычай немножко выпивать, если есть торжественный повод. Я предлагаю немного промочить горло, отметив наше воздушное знакомство, ты не против?

– Наверное, нет. Тем более что скоро посадка, а я всегда немного боюсь этого момента.

– Где тут моя фляжечка? Вот она. Мне ее мама подарила на мое двадцатипятилетие. Она заказала на ней надпись: «Дарю тебе «четверть» в четверть». В этой фляжке четверть литра, понимаешь? Вот такая у меня креативная мама, я пошел в нее, ха-ха. За встречу Клаудия!

– За встречу, Марк! – Она выпила, зажмурилась, но не закашлялась, а лишь несколько раз тряхнула головой. Затем посмотрела на меня и сказала: – Хм… А ведь мне понравилось…

Фляжку в четверть литра мы опустошили очень быстро, и, как только последняя капля огненной воды перешла из ее стального заточения в наши жаждущие алкоголя желудки, самолет коснулся колесами шасси взлетной полосы. Здравствуй, Аргентина. Помоги мне! Я не сделаю тебе ничего дурного, я прилетел забрать у тебя жизнь, которой не твоя земля дала начало, и далеко не лучшую жизнь. Не суди меня строго и не мешай мне. Дай мне закончить то, что так хорошо начинается, и я уберусь восвояси. Встречай меня, Аргентина. И не суди строго…

Big help

По пути до транспортерной ленты получения багажа Клаудия вела себя, как расшалившаяся маленькая девочка. Он щипала меня за руку, на которой повисла, похотливо покусывала мочку моего уха и иногда, что было уже верхом нарушения общественной морали, гладила через джинсы моего, готового взорваться от нетерпения, который иногда принимается думать за меня, и не всегда его выводы в оценке текущей ситуации бывают верными. Я же гадал про себя: будет ли меня встречать посольский чиновник или нет. Решил, что если я не увижу никого похожего, то мои опасения по его поводу можно будет считать почти ложными. А вот что делать в случае его присутствия в толпе встречающих, об этом мне думать как-то не хотелось. Пришел к выводу, что буду действовать по ситуации.