Путь Шамана. Гамбит Картоса - Василий Маханенко

Выйду из Колотовки — с меня пиво. И пускай в Барлионе не пьянеют, но пиво точно с меня! Эрик с братией меня не кинули! А я уже расстраиваться собирался. Теперь что у нас в третьем письме?

«Махан, привет.

Отправляю Лазурит. Надеюсь, ты уже можешь с ним работать. Пятьдесят кусков Лазурита тебе должно хватить надолго. До дня рождения Анастарии осталось четыре недели, не подведи меня.

Первое, что я сделал, пока не начал обдумывать письма, — сходил к гремлину и отправил Эрику десять тысяч золотых и полученные в Подземелье перчатки. Все, отправил и забыл, а то все время глаза мозолили. Также написал ему письмо, что со мной все в порядке, через два месяца отправлюсь в Анхурс, правда, топать мне около недели. После чего уселся в Личной комнате, и тут меня накрыло. Руки дрожали, а в голове не было ни одной здравой мысли, кроме: «Что делать?».

Очень скоро у меня в голове созрел эпический план: в Дальгор приехал Корник. Раз приехал, пусть объяснит, что у меня за глюки с чувствами. Почему головой я хочу в Феникс, а сердцем — нет?

С принятым решением действовать оказалось намного проще, и я принялся запихивать в мешок вещи, сотню свитков Огненная стена с огненным уроном в тысячу единиц и горку Лазурита от Хелфаера. Остался двусторонний амулет связи. Тоскливо на него посмотрел, но все же повесил на шею. На самом деле с ним все просто — либо я его беру и пользуюсь, либо возвращаю назад со всеми вещами. Вещи я посмотрел, возвращать их не хочу. Во всяком случае, пока. Чувствовать себя полностью продавшимся тоже как-то не хотелось, поэтому, взвесив все за и против, я написал ответ:

«Анастария, доброго времени суток.

Огромнейшее спасибо за вещи и свитки. Как только из них вырасту, то отремонтирую и верну в целости и сохранности. Ты правильно указала — я прекрасно понимаю, сколько такой набор стоит. Может, для тебя такая сумма ничего не значит, но для меня она просто огромна. Даже если я вступлю в Феникс, находиться на позиции бедного родственника, которому с барского плеча перепадают вещи, не хочу. Быть балластом я не привык.

Еще раз перечитал письмо. Вроде бы ничего не обещал, но в то же время ни на что не соглашался. Пока не разберусь со своими глюками, буду делать такие вот отписки. Отправил письмо, и тут меня посетила шальная мысль. Новое письмо:

«Хелфаер, привет. Лазурит получил, буду пробовать. Тут такое дело: я рассказал Анастарии про Вторых, которых встретил в Провинции Кронг. Узнал Плинто, да и то по Фениксу. У меня есть просьба. Отправь мне, пожалуйста, ники и голограммы внешнего облика двадцати ведущих игроков клана Феникс и Вторых. Нужно же знать, кому можно доверять, а кого следует избегать всеми силами».

Если Хелфаер ответит, то я знаю, как выполню его заказ по шахматам для Анастарии. Дворфов ему подавай. Щаз!..

— Милок, не поможешь слабой женщине?

Пелагея все так же стояла в дверях дома, протягивая в сторону пробегающих игроков конверт. Некоторые игроки останавливались, их взгляд туманился, наверняка залезали в гайд, чтобы уточнить информацию по заданию, и спустя несколько минут тут же убегали дальше. Выполнять социалку никто не желал.

— Приветствую, уважаемая. — Я подошел к старушке и поклонился. — Выполнил я ваше поручение, получил сокровище Свитебела, брата вашего. Вопросы у меня возникли, ответите?

— Ты, милок, вначале службу сослужи, а потом вопросы задавай. — Отповедь Пелагеи обухом ударила по голове. — Раскричался тут. Брат! Свитебел! Сокровища! Ходишь, словно Красная Шапочка, которая пирожки бабушке принесла. Не буду тебе ничего рассказывать! И не вздумай меня к Матрене нести, как в прошлый раз. Надо мной, почитай, все соседи смеялись после этого. Нет уж, второй раз такого позора я не потерплю, вмиг стражу крикну.

Вот тебе и раз… У меня же задание на тебя завязано, бабуся! А ты упираешься. Посмотрел в свойствах свою Привлекательность с Пелагеей: 1. В прошлый раз хоть двойка была. Стоп! В прошлый раз я выполнил задание, поэтому Привлекательность и повысилась. Это уже потом я старушек чаем напоил.

— Давайте я письмо отнесу, все одно по пути.

— Ой, и вправду. Письмо-то еще не отправлено! Каждый же норовит за счет старых и немощных заработать. — Пелагея завела шарманку о несправедливой жизни НПС в Барлионе, но я ее слушал сквозь уши. Если не ошибаюсь, то в ближайшие несколько часов моим ногам не позавидуешь…

Я оказался прав. У Матрены моя Привлекательность тоже оказалась равна единице. Прочитав мне нотацию, что нужно жить дружно, заботиться о младших и уважать старших, она передала мне ответное письмо. Вернулся к Пелагее и обнаружил, что Привлекательность повысилась до двойки. Вот так я и курсировал между старушками, выслушивая не только их нотации, но и мнения о себе со стороны игроков:

— Вот тормоз. Это же социалка! Бросай ее.

— Пошли в инст. Тут ловить нечего!

— Чувак, а что ты творишь? Решил узнать, кто быстрее устанет, ты или старушки? Ну-ну.

Игроки, снующие по Дальгору, не отличались особой толерантностью. На их глазах больной на голову Шаман бегает между НПС-старушками, передает письмо, получает новое и тут же возвращается. Ну не придурок?

На сороковом круге старушки начали повторяться. В том смысле, что они заново принялись говорить про то, что за счет старых и немощных людей все пытаются заработать. Наконец этот момент настал. Пять часов вне Колотовки ушли в минус, но, возвращаясь в очередной раз к Пелагее, я знал, что получу:

Привлекательность с Пелагеей: 100.

— Поди, замаялся, родимый, — совершенно другим тоном проговорила старушка, как только я отдал ей ответ Матрены. — Полдня меж нами бегаешь, верст двадцать, небось, намотал. Мы уже и не знали, что писать, пустые сообщения отправляли. Но ты продолжал их передавать, не заглядывая внутрь. Неси меня к Матрене, поговорить надо.

Давно бы так. Осторожно обхватив Пелагею, я доставил ее к Матрене, словно ценнейший груз. Еще бы не ценнейший — от них зависит мой Тотем.

— Ох, Пелагея, всегда ты к упертым баранам благоговела. — Матрена встретила нас у дома, наблюдая за транспортировкой сестры. — Вот почему такая несправедливость, а? Почему он к тебе пришел, а не ко мне? Я, может, тоже покататься хочу.

— Матрена, завидуй молча. — Пелагея жестом показала, куда ее поставить.

— Уважаемые, я к вам по делу. — Я опустил на землю довольную старушку и решил не тянуть время.

— Вот неугомонный, — всплеснула руками Матрена. — Все спешит и спешит куда-то. Нужно было нам подольше его проверить, как думаешь?

— Брось, сестренка. Мы и так его изрядно погоняли. Он даже слова дурного не сказал, а ты его неугомонным обзываешь. Так что ты хотел-то?

— Нет уж, — опять встряла Матрена, как только я открыл рот. — Что мы, как голытьба перекатная, на пороге околачиваемся? Заходите, у меня и поговорим.

Дом Матрены не изменился. Такой же белый и светлый, каким был в прошлый раз.

— Матрен, сделай нам чайку. Махан, конечно, вкусный чай делает, но уж больно от него голова потом болит. Давай лучше сами. — Пелагея, на правах гостьи, расположилась в кресле и принялась командовать сестрой.

— И то правда: что это мы на сухое горло говорить будем? — заволновалась хозяйка и отправилась на кухню.

— А теперь рассказывай, как лихо лесное умудрился победить. — Старушки внимательно уставились на меня. Я хотел было отнекиваться, мол, не было никакого лиха, но потом подумал, что портить отношения со старушками мне не с руки. Парой предложений описал свои злоключения, не забыв упомянуть про дракона.

— Выходит, не обошлось без Ааренокситоликуса, — задумчиво проговорила Матрена. — Не думала, не гадала, что у тебя в Тотемах Дракон. Покажешь?

— Не могу. Не настоящий я Шаман, не прошел должного обучения, поэтому призвать Дракошу не могу еще пару дней. А откуда Свитебел знает Аарино… Ааренокситоликуса? — язык можно сломать с такими именами.

— Называй его просто Дракон. Брат узнал из древнего свитка, где они живут. А дальше все делал как ты. Собрался он, неугомонный, и пошел к ним в гости. Там он подружился с Ааренокситоликусом и не расставался с ним двадцать лет.

— И где этот свиток сейчас? — Я старался не дышать, чтобы не спугнуть старушек.

— Назад я сама доберусь, — не отвечая на мой вопрос, Пелагея встала, поправляя платье. — Спасибо, Махан, что освободил лихо. Неправильно поступил брат, когда посадил его сокровища охранять. Томилось оно, скучало. Что касается свитка, непросто к нему путь найти. Ох как не просто… Мы тебе этот путь уже рассказали. Услышал ли ты нас али нет — дело твое. Ступай. И не приходи к нам более, будем делать вид, что тебя не знаем, и поручений больше не дадим.

Только я открыл рот, чтобы возразить, как неведомой силой меня скрутило и вытолкнуло за дверь. Громкий хлопок закрывающейся двери совпал с появлением сообщения: