Жестокий наезд - Вячеслав Денисов

– С легким сердцем и открытой душой я выделяю средства на улучшение нашей родной Терновской церкви.

«Выделяю»... Мне всегда не нравилось это слово. Когда я его слышу, мне мгновенно представляется добротно функционирующий человеческий организм. Кстати, когда мне приходится «выделять дело в отдельное производство», я тоже не в восторге. В такие моменты моя фантазия побеждает практицизм, и я сразу чувствую себя самкой чудовища из романов Кинга, откладывающей яйца для воспроизводства еще одной партии мутантов.

Но Пащенко даже не смутился. Наверное, потому, что выделять ему ничего не нужно.

– Постановление на арест у меня в папке. Папка на столе перед тобой. Все, чего я жду, это вестей от Сашки Пермякова. Едва забренчит мой мобильник, постановление я тут же подпишу.

– Не боишься? Зевса на колеснице, молнии?..

– Я боюсь, что Малыгина в СИЗО пришьют, – сказал он. – Вот этого я по-настоящему боюсь.

– Не беспокойся. – Почесав мочку уха, я признался еще в одном служебном проступке. – Я позвонил в изолятор. Артем Семенович до самого приговора суда будет находиться в одиночке.

– Ловко. – Энтузиазма в голосе Вадима я не слышал. – И все-таки, Струге, ты что-нибудь понимаешь в этой комбинации с героином?

– Пока ничего.

– Я тоже, – признался прокурор.

В кармане Вадима, как он и обещал, запиликал какую-то идиотскую мелодию мобильный телефон.

– Я слушаю! Да... Да... Что?! Я понял.

Наблюдая за разговором Вадима, я уловил, как он в какое-то мгновение скользнул по моему лицу взглядом и тут же отвел его прочь. Как-то странно он на меня посмотрел...

Пащенко между тем захлопнул крышечку телефона.

– Антон... Ты только не волнуйся...

– Что случилось? – Я услышал, как дрожит мой голос.

– Ерунда какая-то получается, Антон...

– Я спросил тебя.

– Сашу... Ей-богу, ерунда какая-то получается...

– Что с женой?!!

– Твою Сашу в банке задержали с поличным на взятке.

Глава 9

Я стоял, а он сидел. Развалившись на стуле. Он видел во мне не уважаемого в городе человека, а козявку, которую мог одним щелчком отправить куда-нибудь под стол. Дознаватель УБОПа, в костюме стоимостью тридцать долларов, но с огромной золотой печаткой на безымянном пальце левой руки, сидел и дрыгал ножкой. Он даже не изменил вальяжной пошлой позы, когда увидел меня.

– Я могу с ней поговорить?

– Вы же знаете закон. – Он улыбнулся и продемонстрировал мне два ряда зубов, наполовину уничтоженных кариесом. – Сейчас это невозможно.

Мне напомнили о законе.

– Я сейчас пришлю ей адвоката. Он ей нужен с момента задержания.

– Она сама юрист. – Та же улыбка, только на этот раз с оттенком злобы. – И про адвоката ничего не говорила.

– Об.

– Что «об»? – Улыбка дознавателя исчезла.

– Об адвокате, а не про адвоката. Про него она ничего не должна говорить. Про себя он сам расскажет. И покажет. А она может лишь заявить о нем. И я уверен, что говорила. Потому что она на самом деле юрист. И очень хороший.

– Хороший не хороший, а взятки берет как-то неумело...

Я склонился над столом.

– Вот в этой книжке есть четырнадцатая статья. – Я постучал пальцем по корочке книги, лежащей перед дознавателем. В ней находилось не менее сотни бумажных закладок, и все они были подписаны. – И там разъясняется, когда человека можно назвать преступником. Поэтому, пока нет приговора суда, ты не смеешь так говорить про Александру Струге. На этот раз – не «об», а – «про»!..

– Ну, ладно, ладно... – Весь вид этого человека обещал гнусное продолжение фразы, и он не обманул мои ожидания. – Не нужно меня учить. Дома-то соблюсти закон не можете, а в суде-то...

Первым среагировал Пащенко, стоящий за моей спиной. Уловив знакомое ему с детства мое движение правым плечом, он незаметно для дознавателя вцепился мертвой хваткой в рукав моей дубленки. Этим он уберег меня от совершенно ненужных объяснений в будущем.

– Насколько сильна доказательная база? – Он вышел из-за моей спины и разрядил обстановку.

Только сейчас, когда гнев отхлынул, мне пришло в голову, что все поведение убоповца спланировано заранее и рассчитано на мою естественную реакцию. Что может быть краше федерального судьи, расквасившего нос сотруднику милиции в тот момент, когда тот исполнял свои служебные обязанности? Красота! Красота, в полной мере характеризующая федерального судью.

– А какая еще нужна база? – Казалось, убоповец даже огорчился из-за того, что ему только что сохранили здоровье. – После того, как шантажируемый фигурант вышел из кабинета юриста банка Струге Александры Андреевны, туда вошли наши сотрудники и обнаружили на столе, среди прочих документов, конверт. В конверте оказались две банкноты номиналом в сто долларов. Эти купюры были отданы нашими сотрудниками фигуранту для вручения госпоже Струге в качестве требуемой взятки. Их номера были заранее переписаны и впоследствии сверены с актом вручения денег. Все происходило в присутствии понятых, так что...

– Что происходило в присутствии понятых? – спросил я, на всякий случай отойдя от милиционера на безопасное расстояние. На безопасное для него. – Вручение конверта госпоже Струге?

– Нет, выемка конверта со стола госпожи Струге.

– В сейфе УБОПа не нашлось больше купюр? – Я пытался завязать пальцы на своих руках узлом, выломать их, свинтить в кукиш, лишь бы не дать сжаться в кулак. – Только две? Ты знаешь, любезный, сколько долларов Александра Андреевна Струге получает ежемесячно в качестве заработной платы? Приблизительно в десять раз больше. Без премиальных. Интересно, что фигурант хотел получить с нее за двести баксов? Плевок в переносицу?

– Жадность, она границ не имеет. – Втягивание соплей через нос в рот, плевок в рядом стоящую урну. Более отвратной картины я не видел.

Странно, но именно после этой фразы я успокоился окончательно. Улыбнулся, за что в награду тут же получил приз в виде поощрительного взгляда Пащенко: «Ну, ты же сам понимаешь, что происходит...»

Я понимал, потому и успокоился. Если бы не мысль о Саше, которая сейчас сходит с ума от случившегося, я вообще чувствовал бы себя расслабленно. Кстати, а где сейчас сходит с ума моя Саша?

– В камере, где же еще? – пояснил всегда готовый на полный контакт дознаватель. – Наше учреждение, к сожалению, комнатой матери и ребенка не оборудовано.

Сука юморная...

Я пошел к выходу, Пащенко направился следом. Хотелось бы, конечно, посмотреть заявление «фигуранта», оформление проведенного оперативного мероприятия, протокол о задержании по подозрению в совершении преступления, но я понимал, что это бесполезно. Сейчас этот комик сошлется на тайну следствия и опять улыбнется своими полусгнившими от постоянно произносимой гадости зубами. Изучить все это я еще успею. Ставлю сто к одному, что эти люди, оформляя документы, соблюли закон до мельчайших подробностей. Они знали, что я здесь появлюсь. Все будет состряпано в лучшем виде.

Ладно, тут все понятно. Я вынул из кармана сотовый и позвонил адвокату Яновскому. Как-то раз он помог мне в ходе моего спасительного бегства с Рольфом от местных уголовников. Поможет и на этот раз.

Яновский, этот человек, вечно облаченный в немыслимо дорогие костюмы, с неизменной бабочкой поверх накрахмаленного воротника сорочки, мгновенно откликнулся на мой звонок. Я люблю его даже тогда, когда он разваливает дела в моих процессах прямо у меня на глазах. Иногда мне кажется, что этот человек неограниченных умственных способностей. Если все четыре конторы адвокатов, дислоцирующихся в Тернове, разместить на одной улице Ленина, то картина будет выглядеть следующим образом. На первой будет написано: «Лучшие адвокаты в Тернове». На второй: «Лучшие адвокаты в стране». На третьей: «Лучшие адвокаты в мире», а на четвертой: «Лучшие адвокаты на улице Ленина». Не сомневайтесь, Яновского вы найдете в последней.

А теперь, когда с адвокатом определились, я направляю свои стопы на четвертый этаж антимафиозного ведомства. Организации, которая борется с организованной же преступностью.

Я, наверное, вызываю у многих, кто находится на третьем этаже, тревогу и недоумение, когда пинком ноги распахиваю дверь, на которой висит табличка «Начальник отдела по борьбе с вооруженной преступностью Земцов А. В.». Далеко не каждый решится войти в кабинет к самому свирепому человеку Терновского УБОПа подобным образом.

– Что происходит, Земцов?!

Александр Владимирович трудился над написанием какого-то документа и теперь, судя по его внешнему виду, канву повествования он потерял совсем.

Сначала он некоторое время ошалело смотрел на меня, а потом поморщился и стал махать Пащенко рукой: «Да закрой ты эту чертову дверь! Я тут самый свирепый, а вы...»

– Ты о чем, Антон Павлович?

Хороший вопрос. Я даже не знаю, как толком сформулировать на него ответ. Пройдясь по кабинету, я покусал губы, а потом сел напротив начальника отдела.