Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны - Георгий Куманев

«Мысль о том, что противник перед фронтом группы армий, обессилев, “рухнет”, оказалась, как показали бои за последние 14 дней, миражом. Стоять у ворот Москвы, где соединяется сеть шоссейных и железных дорог почти всей Восточной России, равнозначно ведению тяжелых оборонительных боев с превосходящим по силе противником. Группа армий “Центр” в ограниченное время не в состоянии этого сделать… Наступление, таким образом, не имеет ни смысла, ни цели»[176].

В сражении под Москвой наступил переломный момент. Вскоре после войны, оценивая обстановку, сложившуюся здесь в начале декабря, бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюментрит отметил:

«Это был поворотный пункт нашей Восточной кампании — надежды вывести Россию из войны в 1941 г. провалились в самую последнюю минуту. Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя»[177].

В этих условиях развернулась подготовка контрнаступления Красной Армии под Москвой. По свидетельству Маршала Советского Союза А. М. Василевского, идея контрнаступления возникла еще в начале ноября. Но от нее пришлось тогда временно отказаться из-за натиска врага, и лишь в конце ноября, когда гитлеровцы стали выдыхаться, Ставка возвратилась к этому замыслу. 30 ноября командующий Западным фронтом генерал армии Г. К. Жуков направил в Генштаб план контрнаступления войск фронта. 1 декабря Ставка утвердила его. Накануне были рассмотрены предложения Военного совета Юго-Западного фронта. В ночь на 5 декабря была дана директива на переход в контрнаступление и войскам Калининского фронта. К началу декабря на московское направление из резерва были выдвинуты 3 армии, 9 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии, 8 стрелковых и 6 танковых бригад, а также большое количество специальных частей. К Москве из тыловых районов нарастающим потоком шли эшелоны с подкреплением.

«Общие замыслы контрнаступления, — рассказывал автору маршал А. М. Василевский, — были первоначально достаточно скромными: снять самую непосредственную угрозу столице, контрударами отбросить врага от Москвы хотя бы на 20–30, а в случае удачи — на 40 километров. Но успех контрнаступления превзошел все наши ожидания»[178].

На рассвете 5 декабря сильный удар по врагу нанесли войска левого крыла Калининского фронта, а утром следующего дня в контрнаступление перешли ударные группы Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов. С 7 декабря контрнаступление Красной Армии развивалось все более нарастающими темпами.

За последние годы в некоторых публикациях нашей печати, в выступлениях на научных конференциях высказываются суждения о том, что якобы к 5–6 декабря 1941 г. командование вермахта уже само отдало приказ об отступлении своих войск. Подобная трактовка событий по меньшей мере противоречит историческим фактам. Как свидетельствуют источники, в начале декабря фашистское военное руководство все еще не хотело примириться с провалом своих планов. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к документам генерала Ф. Гальдера. Вот запись его переговоров с начальником штаба группы армий «Центр» фон Грейфенбергом, состоявшихся 4 декабря.

«Я заявил ему, — отметил Гальдер, — …если фельдмаршал фон Бок считает, что нет никаких шансов в ходе наступления северо-западнее Москвы нанести противнику большие потери, то ему предоставляется право прекратить наступательные действия. Фон Грейфенберг ответил: на фронте 4-й армии наступление уже приостановлено. Намечено, что наступление 3-й и 4-й танковых групп будет продолжено 6.12.1941 г. Нет никаких оснований прекращать наступательные действия на фронте танковой армии Гудериана»[179].

Несколькими днями позже, 7 декабря, тот же Гальдер записал в своем дневнике:

«События этого дня опять ужасающи и постыдны. Главком превратился в простого письмоносца. Фюрер, не замечая его, сам сносится с командующими группами армий. Самым ужасным является то, что ОКБ не понимает состояния наших войск и занимается латанием дыр, вместо того, чтобы принимать принципиальные стратегические решения. Одним из решений такого рода должен быть приказ на отход войск группы армий “Центр” на рубеж Руза, Осташков»[180].

Только 8 декабря Гитлер подписал, наконец, директиву № 39 о немедленном прекращении всех крупных наступательных операций и о переходе к обороне. 16 декабря, в ответ на предложения ряда генералов о немедленном отводе всей группы армий на тыловой рубеж, Гитлер запретил отвод, дав строжайшее указание: «Ни шагу назад, залатать бреши и держаться!»[181]

Вскоре немецко-фашистские захватчики была отброшены от нашей столицы на 100–250 километров, а на некоторых участках и до 400 километров.

Серьезные успехи, достигнутые Красной Армией под Москвой и на западном направлении, Сталин, находившийся в эйфории, решил использовать для развития общего наступления на многих направлениях советско-германского фронта, считая, что для такого наступления имеется «самый подходящий момент». 5 января 1942 г, во время обсуждения этого вопроса в Ставке ВГК, Г. К. Жуков, поддержанный А. М. Василевским и заместителем председателя СНК СССР Н. А. Вознесенским, высказался за то, чтобы осуществить из-за отсутствия резервов и нехватки боеприпасов мощное наступление только на западном направлении, сосредоточив здесь основные силы.

Однако Верховный Главнокомандующий навязал Ставке свое мнение. По-видимому, не последнюю роль в принятии Ставкой ВГК решения о проведении наступательных операций одновременно на всех направлениях сыграли сильно завышенные данные о потерях врага, которые сообщило Главное разведывательное управление РККА. По его сведениям, вооруженные силы Германии с 22 июня 1941 г. по февраль 1942 г. включительно потеряли 6,5 млн человек, в том числе сухопутная армия — 5,8 млн По данным же Генерального штаба сухопутных сил противника, общие потери его сухопутных войск за это время составили немногим более 1 млн человек.

Перешедшие в наступление на различных участках фронта советские войска не смогли достичь таких крупных результатов, какие были первоначально намечены в ходе контрнаступления под Москвой.

«Сталин требовал от нас наступать, — вспоминал Г. К. Жуков. — Он говорил: если у вас сегодня нет результата, завтра будет, тем более вы будете сковывать противника, а в это время результат будет на других участках. Конечно, эти рассуждения — младенческие… В итоге жертв было много, расход материальных средств большой, а общестратегического результата — никакого. А если бы имевшиеся у нас в то время силы и средства были использованы на западном направлении, то итог был бы иной».

Следует при этом же учесть, что советская экономика, которая только перестраивалась на военный лад, далеко еще не полностью обеспечивала потребности фронта. В конце 1941 г. — начале 1942 г. оборонная промышленность СССР не справлялась с устанавливаемыми ГКО месячными и квартальными заданиями. Так, план 1-го квартала по производству танков был выполнен лишь на 45 %, а по боевым самолетам — на 65 %. Особенно тяжелое положение создалось с выпуском боеприпасов, в результате чего войска испытывали острый недостаток в минах и снарядах… К началу 1942 г. укомплектованность вооружением только Западного и Калининского фронтов составляла: по винтовкам — 66,7 %, по пистолетам и пулеметам — 35 %, станковым пулеметам — 36 %, минометам — 45 %, ручным пулеметам — 60,6 % и т. д.[182]

Свою первую зимнюю наступательную операцию, начавшуюся в декабре 1941 г., Красная Армия проводила в условиях недостаточной обеспеченности войск материальными средствами. Это в значительной мере помешало ей добиться в Московской битве (она закончилась 20 апреля 1942 г.) более внушительных результатов. Но и достигнутое в сражениях у стен советской столицы трудно переоценить.

Впервые в ходе Второй мировой войны немецко-фашистские захватчики потерпели жестокое поражение. План «молниеносной войны» против СССР полностью провалился, и война приняла затяжной характер. В бессильной ярости Гитлер буквально «рвал и метал» в своей Ставке, обвиняя в бездарности еще недавно осыпаемых наградами и почестями генералов и фельдмаршалов вермахта. Вслед за Боком, Рундштедтом, Леебом, Браухичем и Гудерианом были сняты со своих постов Штраус, Вейхс, Гёпнер, всего до 40 высших военных чинов Третьего рейха.

За месяцы зимнего контрнаступления Красная Армия разгромила десятки отборных вражеских дивизий, причем, по немецким данным, только сухопутные войска вермахта потеряли свыше 832 тыс. человек. «Наступление на Москву провалилось, цель “победить Советский Союз путем быстротечной военной операции” не удалась. Более того, русские ввели далеко не все свои силы, чтобы остановить немецкое наступление. Теперь они видели, что пришло время самим нанести удар», — писал в своей книге «История Второй мировой войны» бывший гитлеровский генерал К. Типпельскирх[183].