Богиня света - Филис Каст

Нет. Он не желал брать ее силой. Он хотел большего, а для того, чтобы получить это большее, он должен показать Памеле себя, настоящего себя. И была ли она под отравляющим воздействием чар или нет, если то, что происходит между ними, всего лишь сексуальное влечение, то взаимоотношения с Памелой будут развиваться так же, как с другими его подругами. Они расстанутся, когда их тела насытятся друг другом.

Аполлон подумал о Гадесе и Лине, о том счастье, которое они обрели вместе. Он тоже хотел счастья, а его он никогда не найдет, если позволит страсти замутить разум. Аполлон вышел из тени, направившись к будущей возлюбленной широким уверенным шагом.

Он видел, в какое именно мгновение Памела заметила его. Ее глаза сразу распахнулись, а соблазнительные губы изогнулись в нежной приветственной улыбке. Сердце Аполлона громко заколотилось. Что это такое, что она заставляет его чувствовать, кроме обжигающего желания и тоски? Тревогу? Эта маленькая современная смертная могла заставить так волноваться бога света?

Пока он приближался, Памела ощущала нарастающее напряжение и возбуждение. Она искренне порадовалась, что купила новое платье от Шанель, и ее не беспокоило, что приобретено оно было совсем не на распродаже. По крайней мере, она уверена, что выглядит хорошо. Теперь только бы не начать болтать всякую ерунду, как последняя идиотка.

Глаза у него оказались даже прекраснее, чем ей запомнилось; это была синева глаз Пола Ньюмана, умноженная на пять. И он был высок. Чертовски высок. Восхитительно высок. Высоченный.

— Добрый вечер, сладкая Памела. — Аполлон взял ее руку и поднес к губам.

Он постарался, чтобы его губы задержались на ее коже на мгновение дольше, чем необходимо, но в то же время не настолько долго, чтобы она почувствовала себя неловко, — и был весьма рад, когда в ответ вспыхнули румянцем ее щеки. Да, он был опытен в деле обольщения… но при этом бог света определенно не имел опыта в настоящей любви.

— Ты выглядишь так, как будто кто-то должен сейчас написать твой портрет или поэму в честь твоей необычайной миловидности.

— Наверное, я должна поблагодарить, — ответила она, стараясь сохранить внутреннее равновесие. — Если «необычайная миловидность» — это комплимент.

— Именно так. — Он все еще не отпускал ее руку.

— Тогда действительно спасибо.

— Было бы за что. — Аполлон неохотно выпустил пальцы Памелы и сел рядом с ней. — Ты сегодня ни на миг не покидала мои мысли, Памела.

Его взгляд скользнул от прелестного лица к телу, потом к длинным скрещенным ногам, которые Памела держала так, чтобы они были видны целиком.

— Должно быть, твоя лодыжка уже совершенно здорова, если ты не побоялась снова надеть такие ходули.

Памела улыбнулась и повертела ступней.

Она чувствует себя отлично. И это вовсе не ходули. Это новинка сезона от Прада, и они стоили мне целое состояние, но я в них просто влюбилась, так что мне ничего не оставалось, кроме как забрать их к себе домой.

— Повезло же твоим туфелькам, — сказал Аполлон чуть охрипшим голосом.

Он наклонился и обхватил лодыжку Памелы; осторожно проведя большим пальцем по коже, он нащупал то место, где находились кости и сухожилия, которые он исцелил прошлой ночью. Он хотел лишний раз убедиться, что там все в порядке. Но вдруг понял, что ему слишком трудно сосредоточиться на лечении. Нога Памелы выглядела так сексуально в этих крошечных штучках, изображавших собой туфли… да к тому же ногти оказались окрашенными в ярко-красный цвет в тон платью… Было нечто невероятно возбуждающее в этих почти полностью обнаженных ногах и в этих алых ноготках…

Памела чувствовала, как его пальцы осторожно скользнули от лодыжки вверх, и внутри стало горячо, как будто она сделала большой глоток дорогого шотландского виски. Она пожалела о том, что он наконец отпустил ее ногу.

Аполлон махнул рукой официанту и распорядился принести бокал вина.

— Ты уже знаешь, чем сегодня занимался я — думал о тебе. Расскажи теперь, что делала ты в Лас-Вегасе, пока время до нашей встречи тянулось так медленно.

Неплохо, подумала Памела, неплохое начало разговора. Им необходимо говорить, потому что ей нужны время и светская болтовня, чтобы совладать с разбушевавшимися гормонами. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не начни бормотать, как безмозглая курица!

— Ну, прежде всего я сделала то, что позволяю себе очень редко. Я проспала допоздна.

Аполлон вопросительно вскинул золотистую бровь.

— Я вообще-то обычно встаю рано, — пояснила Памела. — И мне нравится не спеша выпить чашку кофе, любуясь прекрасным рассветом в Колорадо.

— Тебе нравятся рассветы?

Памела улыбнулась, слегка расслабившись оттого, что разговор пошел на хорошо знакомую тему.

— Я их просто обожаю!

Ответ девушки задел что-то в душе Аполлона. И ему вдруг отчаянно захотелось раскрыться перед ней, рассказать, кто он таков, поделиться своим миром и своей жизнью. Она любила рассветы. Разве из этого не следовало, что она могла бы полюбить и бога света? Аполлон уже открыл рот, чтобы сообщить ей свое настоящее имя, но сдержался. Он вовсе не хотел, чтобы она неизбежно «полюбила» его как бога. Ему хотелось, чтобы Памела прониклась чувствами к Фебусу, тому человеку, который прятался в боге. Но он все же не сумел скрыть огромного желания, наполнившего его голос:

— Может быть, как-нибудь в ближайшие дни мы с тобой вместе увидим, как солнце поднимается в небо.

Памела вспыхнула и не нашлась с ответом. Она даже пробормотать что-нибудь бессмысленно-вежливое не смогла. Черт побери, все это уже становилось намного большим, чем простой флирт и ни к чему не обязывающее свидание. Она задыхалась, теряла голову… Она хотела… она хотела…Черт побери, пропади все пропадом! Ей хотелось слишком многого, когда он смотрел на нее вот так! Но когда она только познакомилась с Дуэйном, ей тоже многого хотелось. Ведь он как будто держал в своей уверенной руке ключи от всей ее жизни… Однако реальность оказалась такова, что в его руках были только эмоциональные путы, которыми он хотел привязать Памелу к себе — или выбить из нее дух свободы, чтобы сделать из жены нечто такое, чем она не была, в соответствии со своим идеалом безупречной супруги.

А значит — расслабиться и не спешить… ей необходимо притормозить и проще смотреть на Фебуса. Да, он выглядел великолепно, но интуиция Памелы кричала во весь голос, что люди редко таковы, какими кажутся на первый взгляд. Одно дело — поразвлечься в выходные. И совершенно другое — впутаться в новые серьезные отношения.

Аполлон видел в выразительных глазах Памелы отражение внутренней борьбы, прочел и пришедшее несколько мгновений спустя решение отстраниться от него — и это причинило богу света такую боль, какой он и вообразить не мог. Но он совсем не собирался сдаваться так легко. Он улыбнулся тепло и открыто.