Оставайтесь на нашем канале - Владимир Кузьмин

Лёшка пробежал глазами начало, потом ещё раз и ещё. Потом запрыгал со страницы на страницу. Затем обратился к отцу. Тот тоже несколько раз прочёл самое начало и тоже стал прыгать через страницу, лишь изредка останавливаясь.

— Угу! Вот даже как? Занятно! — комментарии отца, произносимые довольно громко, привлекли внимание мамы. Она постояла за их спинами, скорее всего, поняла ещё меньше, чем они, и уж, конечно, не удержалась, чтобы не спросить:

— Это что за документ?

— Это — контракт! — хором ответили оба Кузнецовы.

— Теперь мне всё понятно! — кивнула мама. — Очень подробно объяснили.

— Читай, — предложил ей Кузнецов-старший и вновь открыл первую страницу. — Вслух, пожалуйста. А то мы, может, видим что-то не то.

— Контракт, — прочла мама слово, набранное заглавными буквами, — на исполнение главной роли в фильме «Корона для принцессы». А зачем вам это? Ой! Лёша! Там твоя фамилия!

— Значит, нам не померещилось! — с удовольствием констатировал папа. — Теперь можно и подробности изучить. Но лучше отложим это до утра.

— Зачем?

— Так утро же вечера мудренее.

— Ну, если ты так считаешь…

Короче говоря, семейство Кузнецовых дружно согласилось с предложением главы семьи лечь спать, а изучением контракта заняться на свежую голову. Благо, предстоял выходной день. Но сам же глава семьи всё испортил: он решил посмотреть что-то из того, что его особо заинтересовало, что-то переспросил у сына, в разговор вмешалась мама, началось обсуждение, которое заставило заглянуть ещё в один пункт контракта, и дискуссия затянулась далеко за полночь.

— Ой, Володя, а это что такое?

— «Условия бытового райдера»? Это, Ира, условия, которые должны быть созданы для твоего сына в период подготовки к съёмкам фильма и в ходе самих съёмок.

— Почему моего сына? Он и твой тоже.

— Моему такие условия вряд ли предложили бы.

— Я тебя серьёзно спрашиваю, а ты всё шутишь.

— Хорошо, нашего сына.

— Я не про это. Я про райдер тебя спрашиваю. Это что, нужно выбрать сорт минеральной воды, которую ему станут подавать на съёмках?

— Нужно.

— И что они там предлагают?

— Ира, да какая разница?

— Если в официальном документе написано, значит, есть разница. Лёша, ты что выберешь?

— Я поставлю галочку напротив варианта «Любой сорт из вышеназванных».

— А вот здесь, про горячие напитки?

— Горячий шоколад.

— Лёш, а не боишься, что тебя забалуют? И минералка, и шоколад, и преподаватели, и учёба в интернате — тут мама наконец поняла, о чём идёт речь, и осеклась, — а где это ваше кино снимать будут?

— Тут написано, что некоторые места ещё не выбраны, но в основном в Москве.

— Долго?

— Полгода. Или немного больше.

Мама ничего не сказала, только стала очень грустной. А Лёшка с отцом продолжили обсуждение, но уже не так весело. Лёшка и сам до этой минуты не задумывался над тем, что в приятной в целом новости есть такой грустный момент, как долгая разлука.

Мама стояла за их спинами и некоторое время в разговор не вмешивалась.

— Я правильно прочитала вот эти цифры? — наконец спросила она. — Это Лёшкина зарплата?

— Гонорар, — поправил её отец.

— Что-то слишком уж много!

— Раздели на почти год работы, и много не покажется, — посоветовал Кузнецов-старший. — Но ты не туда смотришь. Вот сюда посмотри.

— Ну «ноль целых пять десятых процента от кассовых сборов и всех иных видов доходов»…

— Вот! Сейчас, сейчас… — отец что-то набрал в поисковике. — Вот оно. Помнишь, какой фильм мы смотрели в последний раз? Так вот этот самый фильм собрал почти пятьдесят миллионов долларов. Полпроцента от этой суммы будет двести пятьдесят тысяч. Не наших рублей.

— Ты так уверенно считаешь, будто знаешь, что у фильма будет такой же успех…

— Так там же мой сын будет сниматься. Причём в одной из главных ролей.

— Почему это твой сын? Володя, перестань меня сбивать с мысли.

— Ты знаешь, Тёмный, то есть Артём Зимин, если за что-то берётся, то делает на все сто. Я думаю, что он этот пунктик про проценты вставил без усилий, потому как мало кто верит в успех. А он верит.

Лёшка отправлялся спать, когда услышал мамины слова:

— Боюсь я этого, Володя. Ну как он там без нас будет? И денег этих боюсь.

— Это ты про человека, который свои первые заработки тратил больше на нас, чем на себя? Кстати, где моя трубка?

Лёшка улыбнулся, потому что трубку отцу подарил он, и тот нянчился с ней, как с любимой игрушкой.

Контракт обсуждали целую неделю. Раз сто созванивались с Серёгой и его родителями, сравнивали, кто как понял некоторые сложные моменты или места, требующие знания юридических тонкостей. Но даже Лёшка с его памятью не мог запомнить всё досконально, потому что каждый пункт имел множество подпунктов и ещё больше всяких оговорок.

Он, к примеру, вспомнил короткий пункт в своём первом контракте (то есть в трудовом соглашении, конечно), где оговаривались всякие запреты. Здесь запретам отводилось несколько страниц.

— Подумаешь, нельзя волосы стричь, — говорил по этому поводу отец. — Это направо и налево делается. Помню, читал где-то, что одной актрисе было запрещено полнеть и выходить замуж. Другой запрещалось худеть, разговаривать с журналистами и носить брюки. И выходить замуж тоже запрещалось.

— Ну я замуж не собираюсь.

— Так я и говорю, тебе легче.

Лёшка пытался разобраться в правах, которые ему предоставлялись. Им места было отведено тоже немало, но меньше, чем обязанностям и запретам. Много было написано о том, в каких случаях нарушения контракта он имеет право требовать исполнения условий, в каких — компенсации за неисполнение, в каких — может вовсе отказаться от участия в работе. При этом отличить один случай от другого было практически невозможно.

В итоге он плюнул на все тонкости, решив, если что, просто заглянуть в эту бумагу и тогда уже разбираться, а в голове оставил только то, что им с Серёгой через месяц, сразу после Нового года, предстоит переезжать в столицу. Надолго. Лёшка очень надеялся, что скучать ему там не придётся. Хотя, конечно, скучать по дому, по родителям, может даже по школе, он всё равно будет.

Новый год был хорошим. Было тепло, и валил крупный красивый снег. Было весело и шумно. Мама, конечно, немного поплакала, но на следующий день успокоилась и целую неделю занималась сборами Лёшки в дальнюю дорогу.

В аэропорту их встретил не Арон, а какая-то девушка. Представилась Сашей и тут же затрещала по мобильному. И не прекращала трещать, пока они получали багаж, шли к машине и ехали до Москвы. Перерывы у неё случались, но настолько краткие, что она сказать ребятам ничего не успевала, к машине дорогу показывала жестами, не слишком заботясь, чтобы они не отстали.

Водитель оказался куда разговорчивее, целую тираду произнёс:

— Привет, пацаны. Меня все зовут Иваныч. А полностью Андрей Иванович. Всю жизнь артистов возил. Знаменитых и очень знаменитых. Так что вы меня не подводите и тоже становитесь знаменитыми.

Потом он уставился на дорогу и молчал, пока не подъехали к странному сооружению. Как позже выяснилось, это была пристройка к гостинице. На первом этаже её располагались магазины, на втором, куда вела наружная крутая лестница в два пролёта, — многочисленные офисы.

Девушка Саша, не отрывая от уха телефон, проводила их к невыразительной двери без всяких табличек или вывесок. За дверью оказалось светлое и просторное помещение, откуда направо и налево вели ещё две двери. Одна из них была распахнута. Саша заглянула туда, помахала кому-то рукой, указала мальчишкам на вешалку и стулья у стены и прикрыла дверь. Сама вышла в коридор продолжать своё суперэнергичное телефонное общение.

Судя по всему, их привели в приёмную. Напротив входа за столом сидела немолодая женщина и с невероятной скоростью стучала по клавиатуре. Мышью при этом она почти не пользовалась, а периодически изгибала пальцы самым невероятным образом, нажимая по две-три клавиши сразу.

— Здравствуйте, — сказала она, закончив печатать. — С приездом! Артём Николаевич через минутку освободится. Чаю хотите?

От чая они отказались. Женщина взяла распечатанные листы и скрылась за дверью. Вернувшись, затворять её за собой не стала. От этого пахнуло чем-то родным: дома, на ГТРК и на любом другом телевидении большинство дверей были вечно распахнуты. А здесь, в Москве, в том же Останкино, такого не водилось. Из-за двери послышались голоса.

— Если там, на заводе, ставить всё оборудование, то это обойдётся нам… — сказал неизвестный мужчина с оттенком раздражения в голосе.

— Ещё раз доступным языком повторяю, — перебил его Артём Николаевич. — Арендованный тобой павильон на киностудии обходится в очень кругленькие суммы. Нам же нужна будет почти неделя, чтобы сменить декорации. Так ты умножь стоимость часа на восемь, ещё раз на семь и получишь сумму заметно меньшую, чем аренда этого заводского корпуса вместе со всеми прочими затратами. Раза в два меньшую. Твоя задача проследить, чтобы обещанные силовые кабели были реально запитаны. Чтобы не заниматься этими вопросами, когда съёмки начнутся.