Оставайтесь на нашем канале - Владимир Кузьмин

Арон вместо обиды за «морду» и всё остальное решительно перебил оппонента:

— Книжка-то когда появится?

— Со дня на день.

— Не забудь проставиться!

— С тобой забудешь.

Из этого последнего разговора Лёшка с Серёгой поняли очень мало. Но было ясно, что развесёлая компания лауреатов что-то замышляет. Понять бы только что? И Артём Николаевич ещё масла в огонь добавил:

— Пока помню. Ребята, для вас может найтись работа. Месяца через три-четыре. Если заинтересованы её получить, не принимайте никаких предложений надолго. И вообще… На месяц вперёд ещё можно, на два — лучше не спешить.

— Валька ещё велел сказать про волосы! — подсказал Арон.

— Да. Про парикмахерскую забудьте. Отращиваем длинные причёски быстро и качественно.

Серёга с Лёшкой открыли рты, чтобы назадавать очередную кучу вопросов, но догадались, что сегодня ответов всё равно не дождутся.

Режиссёр с мастером компьютерных эффектов на какое-то время оставили их одних, но обещали вернуться. Серёга тут же притащил по бокалу шампанского, но отпить они успели лишь по глотку.

— Я не ханжа, но чтоб при мне такого не было, — сказал Арон, неслышно объявляясь из-за спин и кладя руку Лёшке на плечо. — Дядя Арон и то ведёт трезвый образ жизни. Берите пример, пока жив.

— Так вы за рулём.

— Тоже верно. Пошли, Тёмный тут нашёл оказию с кем вас в гостиницу отправить. Сам бы давно отсюда слинял, но надо ещё кое с кем парой слов переброситься.

Оказией оказался автобус, на котором везли делегацию их родного канала «ТВ-Сибирь». Знакомые лица были веселы и навеселе — как выяснилось, канал тоже получил премию за лучший репортаж. А Лёшка не только этого факта не помнил, он вообще земляков не видел. Даже когда их представляли. Вот что значит переволноваться.

В отеле выяснилось, что их гостевые карты остались у Арона (вспомнить бы, зачем отдали?), но им как-то сразу поверили и пропустили не только в отель, но и в номер.

— Хорошо-то как! — прошептал Серёга, падая в одежде на постель. — У тебя ноги гудят? У меня — тоже. Казалось бы, почти всё время сидели, а оно вон как. Пиво кинь, если дотянуться можешь.

Серёга подсуетился и по пути на двадцать восьмой этаж разжился несколькими банками пива.

— Шампанское было бы уместнее, но и так неплохо. Верно, Кузнецов?

— Верно.

Чтобы открыть пиво, Серёга всё-таки сел, а потом даже нашёл силы выглянуть в окно.

— Слушай, а это что там за стадион?

— Черкизово.

— Так это, завтра ж «Локомотив» наших принимает. Рванём?

— Давай. Только не завтра, а послезавтра.

— Ты на часы посмотри. Теперь уже завтра. Интересно, а порноканалы здесь имеются? Шучу. Сейчас пиво допью, и то только потому, что во рту всё пересохло, и свалюсь, как мёртвый.

— Раздеться не забудь.

— Кузнецов! Ты спишь?

— Сплю. Или не сплю. Не знаю.

— Ты знаешь, который час?

— А мы никуда не торопимся.

— Не валяться же весь день в постели. Мы что, каждый день в Москву прилетаем? Завтрак оплаченный мы уже проспали. Давай хоть сами себе экскурсию организуем. Или культурную программу. Пива хочешь? А то мы его вчера много взяли, от жадности, видимо.

— Не буду я пиво.

— Так пропадёт же.

— А ты не открывай.

Лёшка заставил себя скинуть дремотное состояние и насильно отправил себя в душ.

— Так, — постучал в закрытую дверь Серёга, перекрикивая шум воды. — Собираемся, завтракаем — здесь есть какая-то кафешка рядом с нашим корпусом — и на метро в центр. По пути решим, куда именно.

— Надо Арона предупредить, — крикнул ему Лёшка.

— Чего?

— Надо Арона предупредить, — повторил Лёшка, вытащив изо рта зубную щётку.

— Это само собой. Если он уже не срулил.

— А вот и мы, господин лауреат! Доброе утро! — без стука вломившись в незапертую дверь, с порога завопил чрезмерно энергичный Серёга. И осёкся.

Лёшка проследил за его взглядом и тоже всё понял. Арон сидел на кровати, в белой рубашке и в галстуке-бабочке. Но без брюк. Рядом в кресле сидел Артём Николаевич. Он был в джинсах и футболке. Одеты они были по-разному, но лица у обоих были одинаково бледными, какими-то неживыми. На столике между ними стояли две лауреатские статуэтки, бутылка водки и три стакана. Один был накрыт куском хлеба.

— Кто-то умер? — похолодевшими губами задал Лёшка вопрос.

— Валька. Ночью в горах лавина сошла. И весь их лагерь, всю эту чёртову киноэкспедицию… Так что нам и на похороны тратиться не нужно. Кладбище и могилки готовы.

Арон чуть помолчал, вздохнул и щёлкнул пальцем по носу одного из бронзовых «Орфеев».

— Даже в руках не подержал. Говорил же, останься или хоть на день задержись! Переживут они без тебя. Тьфу ты, пропасть! Не прав был. Не пережили бы. Но Валька-то, Валька бы… Нет, он бы меня прибил, если бы так всё вышло. Он такой! Сказал бы, накаркал, мол, Ара…

— Беслан Харлампиевич по телефону сказал, что спасатели там, где лагерь стоял, бутылку коньяку нашли, — невесело улыбнулся Артём Николаевич. — Не разбилась и на самом видном месте лежит. Полная, нераспечатанная. Сказал, будто кто предлагает помянуть всех.

— То-то я смотрю, коньяка нету! — воскликнул Арон. — Я прикупил, чтобы, значит, отметить красиво, а он всё норовил с собой прихватить. Я ему ещё сказал, что он и в могилу за собой коньяк потащит. И ведь прав был! Нет, кто из нас после этого еврей?

Зазвонил телефон.

— Да. Спасибо. Да что в такой ситуации может понадобиться? Может, раскопают, тогда… Пока.

Трубку он толком положить не успел, телефон зазвонил снова.

— Да! Кто? То есть? — Артём Николаевич потряс головой, поискал глазами поддержки у окружающих и вновь приложил трубку к уху. — Это… ты откуда? Подожди.

Он повернулся к Арону:

— Ара, по-моему, у меня глюки.

Он ткнул пальцем в кнопку громкой связи.

— Валька! Повтори, откуда ты?

— С того света я! — раздался из аппарата голос Валентина Валентиновича. — Вы что там, уже отмечаете?

— «Отмечаете» — это ты сильно сказал. Поминаем, как положено. И это… ты не шути так. Про тот свет.

— Да не шучу я. Можно сказать, и не привираю. Я тут в аварию угодил! Чудом жив остался!

— Валька! Ты с подробностями рассказывай. А то ж мы тебя уже похоронили, можно сказать.

— А! Так вам уже накляузничали! Подробности, говоришь? Багаж у меня пропал. В аэропорту. Ну я всех, кто со мной прилетели, на экспедиционном «уазике» отправил, сам ждать остался. Нашли. Я уж собрался в гостиницу, а тут оказия. Попутка, в смысле. Но до места мы не доехали, сползли на повороте — там вроде подмыло край или ещё чего — и опрокинулись. Еле живы остались. Я так всю ночь то ли в бессознанке, то ли под наркотой медицинской провалялся. Очнулся, дай, думаю, позвоню, а то ребята узнают от кого чужого, решат, что помер. Но вы уже поминаете, значит? И без меня? То есть понятно, что меня без меня… Совсем не соображаю. Премию-то дали?

— Валька! Я тебя сейчас по телефону добью! — заорал Арон и даже кулаками замахал. — Ты что, про экспедицию вашу не слыхал?

— А что с ней?

Арон рассказал. Валентин на том конце провода заскрежетал зубами. Дальше разговор пошёл и вовсе сумбурный, междометий и ругани в нём было больше, чем смысла. И прервался он неожиданно. Видимо, у Валентина закончились деньги на счету.

— Алло! Алло! — несколько раз прокричал в трубку Артём Николаевич. Потом бросил её обречённо. — Умер он там, что ли?

— Дождёшься от него! Это я сейчас тут загнусь! — Арон схватил со стола бутылку и забулькал из горлышка так громко, что на столе звякнули друг о друга стаканы. Потом он схватил тот самый кусочек хлеба и целиком засунул себе в рот. — Жрать хочу! Пошли куда-нибудь, где жареных слонов целиком подают.

И потопал к выходу. Оставшаяся троица с интересом дождалась, когда он выйдет в коридор и вернётся обратно.

— Скоты! Не могли сказать, что я без штанов?

Смеялись они долго. Даже дежурная заглянула.

Лёшка так и не вспомнил, когда у него в груди появилась колючая ледышка, но понял, что она от этого смеха растаяла.

— Фу на вас, — наконец смог произнести Арон. — Тёмный, там на донышке вроде осталось? Давай за Вальку по пять граммов. За настоящего мужика, хоть он порой и любит прикинуться меньшинством. Надо сказать, что в этот раз ему удалось как никогда прежде. Но мы не станем произносить грубых слов, ибо… Ох, чего меня всё несёт в дебри словесные?

Часть 3

Кадр первый, дубль первый

Интерлюдия 3

Город Трёхсот Башен

Принцесса Афина шла так, как подобает ходить принцессам — подбородок чуть вскинут, глаза смотрят прямо, руки слегка приподнимают пышный подол бального платья, ноги ступают уверенно. Именно так должно ходить принцессам в день своего совершеннолетия.