Ниро - Лина Гамос

- Мы можем...

- Нет, - резко обрывает он ее стыдливое предложение. - Только после свадьбы, Асенька. Я хочу сделать так, как это принято у меня на родине. Никто не посмеет сказать дурного о матери моих детей.

- Слишком быстро...

- Чего ты боишься, любовь моя, - его пальцы заботливо отводят упавшие пряди с ее лица, проникновенный шепот и бесконечно - влюбленный взгляд серых глаз. - Наша любовь достойна большего звания постыдной интрижки.

- Но если не примут...

Ее губы предательски дрожат, в прозрачных глазах пляшут слезы отчаяния.

- Я оставлю Мурано...

- Нет...

- Я готов на все, ради тебя, моя любовь.

Она закрывает глаза, из под ресниц бегут слезы.

- Я боюсь...

- Я смогу защитить...

И вот она уже беззаботно кружится под искрящимся светом тысячи дрожащих свечей и смеется, смеется, смеется. Вокруг море восторженных лиц, на которых она видит отражение своего счастья. Ее родители украдкой утирают слезы радости. Их одежда обгорела, на лицах следы гари, тела неестественно изогнуты, переломанные давным-давно и застывшие навечно в нелепо - гротескной позе страшной агонии. А она все кружится и кружится, как заведенная, увлеченная танцем и крепкими объятиями влюбленного в нее Ярослава. Поворот вправо, поворот влево, мелодия льется с балкона, заполняя чудесной музыкой огромный зал с невиданным интерьером. Вуаль разлетается невесомым облаком, белой пеной скользит платье. Шаг налево, шаг направо, поворот. Она видит его родителей и неожиданно сбивается с такта. Она знает, что они не довольны выбором сына и на ее месте хотели бы видеть другую. Их девушки высоки и мускулисты, они красивы ни сколько грацией, сколько физическим превосходством над слабою иноземкой с отвратительными белыми волосами.

- Бесполезная дрянь...

- Оставь моего сына.

Асинаиля испуганно рвется в сторону, но Ярослав продолжает безумный танец под злобные выкрики своей матери.

- Ты не сделаешь его счастливым...

- Мы ненавидим тебя...

Но Ярослав не слышит злых слов, он смотрит лишь на Асю и счастливо улыбается ей, беззвучно шепча губами "я люблю тебя". Почему она ему больше не верит?

Свет бьет в глаза и путает сон с явью.

- В пятой палате пациентка пришла в себя, - кричат рядом.

Позже ей сообщат, что она попала под машину, сбившую ее на пешеходном переходе и то, что она провела без сознания чуть более суток. Врач тщательно осмотрит ее, проверит рефлексы и выйдет, оставив распоряжения медсестре, а та деловито, заправляя капельницу с безмятежной улыбкой произнесет:

- У вас очень хорошенькая дочь, ну, прямо вылитый папочка, - и, не замечая испуганного взгляда Аси, добавит успокаивая. - Сам комиссар милиции вышел на посольство, желая помочь в такой непростой ситуации. И как же повезло, что ваш муж был всего в нескольких часах лета от Сагерти.

Но лекарство уже медленно струилось по трубке в вену, и Асинаиля закрывала глаза, снова уплывая в сон, чтобы проснуться через несколько часов и испуганно замереть, припоминая подробности давешнего разговора врача и медсестры. И главным оставалось неизбежное, Ярослав здесь, на Сагерти, и значит, она уже никогда не увидит Нею. Она снова меньше, чем никто, обычная вещь, бессильная перед его сокрушительной властью и силой. Она умеет только плакать, терпеть побои и молчать. Зачем она поторопилась? Ведь все обошлось и они с дочерью могли бы вернуться к тому образу жизни, к которому привыкли до происшествия. Только она и Нея, их маленькая квартира и счастливая жизнь вдали от власти Ярослава и его восхитительной способности уничтожать все светлое вокруг себя. Ася перевела затуманенный слезами взгляд за окно одноместной палаты, стараниями Ярослава, надо думать, ведь он не позволит расширить ее круг общения даже обществом случайных пациентов. Для нее предусмотрены его воля, его ледяной взгляд и жестокие приказы. Чудо получилось непродолжительным, и у нее нет никакого шанса вернуть недавнее прошлое и потерянное счастье. Четверо детей и лишь с одним она была так недолго вместе. Теперь ей останется мучительное ожидание гнева Ярослава и всей меры его наказания и все из-за малодушного страха оставить дочь сиротой. Ася прерывисто вздохнула, пытаясь успокоить нервно бьющееся сердце. Она сделала все, чтобы ее ребенок был счастлив, она защитила его от возможной опасности вырасти в сиротском приюте, а значит, и сожалеть больше не о чем. Ей не суждено быть счастливой, но можно надеяться на то, что дети будут удачливей своей невезучей матери.

Ярослав стоял перед окном в палату, сжимая руки в бессильной ярости на себя, обстоятельства и Асинаилю, которая лежала такая трогательно - беззащитная в огромной кровати, бледная, испуганная... такая близкая и бесконечно далекая, уверенная в том, что он ее тиран и насильник. Сколько раз Ярослав пытался изменить отношения между ними, но все его попытки разбивались о прочную стену ее ненависти к нему. Разве можно лелеять обиды столько лет? Она лелеяла... маленькая девочка с прозрачным взглядом огромных глаз, напрочь разбила его иллюзию в собственной неотразимости.

Вот и сейчас Ася обреченно смотрела в окно, не сдерживая слез, вместо того, чтобы смотреть в настенное зеркало прямо перед нею, пытаясь привести себя в относительный порядок перед встречей со своим мужчиной. Ведь медсестра специально по его просьбе упомянула о том, что он уже прибыл на Сагерти.

Его губы презрительно дрогнули, эти глупые мысли и напрасные желания. Это он всегда хотел быть с нею, а она избегала, убегала, уклонялась от малейшего прикосновения к нему. Ненависть, презрение, боль и неприятие, широкий перечень ее неизменных чувств к нему. Он пресытился ими на много лет вперед, потому и двух последних наложниц взял в дом, только после личной встречи с каждой из девушек. Ярослав жаждал любви и поклонения, раненное эго требовало жертв, и они были принесены. Девушки готовые на все ради его внимания, приятное разнообразие после секса, приправленного исключительно его желанием и ее неприятием. Конечно, Ася была искусной актрисой и изображала страсть вполне натурально, но не хватало эмоций, той самой сладкой пыли, что оседает на губах обоих, когда желание мутит разум и заставляет кричать от наслаждения.

Узкие плечи вздрогнули в беззвучном всхлипе, и Яр в отчаянии уперся лбом в холодное стекло зеркала. Чего она хотела, отвергая его раз за разом? Неужели думала, что он перестанет мстить и позволит увидеться с детьми? За что такие награды? За равнодушие пополам с ненавистью? А потом она заставила его метаться по всей галактике, переворачивая вверх дном лучшие клиники. Он был уверен, что Ася не станет рисковать здоровьем малыша, и обратиться к какому - нибудь светилу той или иной планеты, а она рискнула, рискнула всем и выиграла два года свободы от него. Два года заполненных его отчаянием и неспособностью что - либо изменить. Два года бесплодных поисков и ночных кошмаров. Яр даже не подозревал насколько развито его воображение, когда ночами мерил каюту корабля. Он представлял ее попавшую в плен к пиратам и невольно злорадствовал. Вот что такое изнасилование и принуждение и сам же лез на стену, переживая за нее и их не рожденное дитя. Он клялся убить ее, как только найдет... но она давно стала для него абсолютным всем. Он был безумно и безоглядно влюблен в нее, растворен без остатка. Он видел ее отражение в каждом из своих сыновей, унаследовавших тонкие черты лица своей матери.