Большая книга ужасов. 18 : Черный фотограф. Бунт марионеток [повести] - Александр Белогоров

Вот и сейчас Марина хотела уже повернуть назад, но ее внимание привлекла необычная сцена, разворачивающаяся возле мастерской. Кукольника, как ни странно, на месте не было. Наверное, Марина застала один из тех редких моментов, когда он занимался работой и не желал ничего и никого видеть. Но место рядом с дверью, только приоткрытой, но не запертой, было занято. На стуле кукольника сидела маленькая девочка лет пяти, державшая в руках большую куклу.

С первого взгляда на нее Марина подумала, что эта девочка наверняка должна приходиться родственницей старому мастеру. Скорее всего, внучкой или племянницей (трудно было представить, что это могла быть его дочь). Девочка обладала столь же мертвенно-бледной, можно сказать, кукольной кожей. Ее длинные, свободно развевающиеся, иссиня-черные волосы были спутаны и выглядели столь же немытыми, как у хозяина мастерской. Хотя, если их как следует расчесать, они, наверное, оказались бы не хуже, чем у самой Марины. И еще глаза: они казались столь же бесчувственными и глубокими. В них таилась какая-то загадка, какая-то неведомая сила.

Но внимание Марины привлекла не только девочка, но и та кукла, с которой она играла. Очевидно, эта игрушка была одним из самых совершенных творений мастера и выглядела даже лучше, чем те, которые были выставлены в витрине (впрочем, те она могла видеть только сквозь грязное стекло). Марина никогда прежде не видела эту куклу, она была в этом уверена, но в то же время в этой игрушке было нечто на удивление знакомое. С минуту Марина смотрела на куклу, и, наконец, поняла, что же именно она узнала. Волосы! Это были ее волосы! Очевидно, те самые, которые кукольник отрезал у нее!

Ощущение было на удивление неприятным и пугающим. Марине вдруг показалось, будто девочка играет не с куклой, а с ней самой. И, что самое противное, девочка имела на это полное право! Ведь Марина сама позволила это, продав в тот злосчастный день прядь своих волос! Ей захотелось немедленно забрать эту куклу, вернуть все назад. Но как это сделать? Чтобы выкупить куклу, у нее не хватит денег. Если кукольник отдал столько за волосы, то о том, сколько может стоить его творение целиком, страшно было даже помыслить…

Девочка тем временем начала качать куклу на руках. И в то же мгновение Марина почувствовала, как у нее начинает кружиться голова. Такое с ней было только тогда, когда они всей семьей ездили на море и попали во время морской прогулки в сильную качку. Но тогда это можно было понять, а сейчас… Девочка явно собиралась укладывать свою игрушку спать, и Марина уже догадывалась, что с ней произойдет в этом случае. Заснуть прямо здесь, у порога мастерской, как пьяная… Нет, это не входило в ее планы!

— Здравствуй, девочка! Как тебя зовут? Раньше я тебя здесь не видела. — Марина, преодолевая тошноту, подошла к играющей и попыталась завести с ней разговор.

Девочка подняла на нее свои столь хорошо знакомые, бездонные глаза и смерила ее таким взглядом, от которого немедленно хотелось убежать прочь. Куда угодно, только подальше от этого места. Она ничего не отвечала и только внимательно смотрела на Марину, ожидая продолжения.

Конечно, можно было предположить, что девочка просто немая, но уж больно ее поведение напоминало то, как держал себя хозяин мастерской. Заведи с ним кто-нибудь подобный разговор (если бы нашелся такой смельчак), он, наверное, отреагировал бы примерно так же.

— Какая у тебя красивая кукла! — продолжала свои усилия Марина, напрягая всю волю, чтобы не побежать к дому. Она подумала, что такие слова должны порадовать любого ребенка. К тому же в этом случае они были чистой правдой.

Девочка медленно опустила голову и внимательно оглядела куклу, словно увидела ее в первый раз, потом столь же внимательно и оценивающе осмотрела Марину, и на ее губах появилось подобие улыбки. Улыбки безжизненной, какой-то резиновой, а потому выглядевшей на лице ребенка очень неестественно и даже зловеще. В этот момент Марине показалось, что девочка все поняла и просто смеется над ней, наслаждается ее растерянностью и беспомощностью.

— Кто тебе ее дал? — спрашивала Марина, нервничая все больше и больше. — Наверное, подарили?

— Дедушка сделал. — Девочка, наконец, удостоила ее ответом. Голос у нее был под стать дедушкиному, совершенно механический и очень ровный, неестественно ровный. — Моя игрушка, — добавила она, помолчав. И Марине показалось, что ребенок, говоря об игрушке, имеет в виду не только куклу.

— Какой молодец твой дедушка! — продолжала Марина свою лесть, стараясь оставаться спокойной, хотя ее голос при этом предательски дрожал. — А можно… можно мне посмотреть твою игрушку поближе?

Девочка еле заметно отрицательно мотнула головой и крепко прижала куклу к себе. Марина тут же почувствовала, что ее как будто сдавили тисками. Ей даже стало трудно дышать, а из глаз полились слезы. Казалось, если сжать чуть сильнее, она потеряет сознание, задохнется или даже просто будет раздавлена, словно хрупкая яичная скорлупа. В глазах же девочки ей почудилась вспыхнувшая на мгновение искорка интереса. Девочка внимательно смотрела на Марину, словно ожидая, что же с ней произойдет дальше. Затем ребенок стал медленно укладывать куклу на спину. Механические глаза игрушки стали постепенно закрываться, и Марина ощутила один из тех приливов сонливости, которые так досаждали ей в последнее время.

— Я не хочу спать! — отчетливо произнесла Марина. — Я не игрушка! — Но организм упорно не желал прислушиваться к этому самовнушению и реагировал по-своему. Марина поняла, что еще чуть-чуть, и она уснет прямо здесь.

Девочка, кажется, только этого и ждала. Она сейчас напоминала ученого, проводившего какой-то любопытный опыт и с интересом ожидавшего, чем же все это закончится. Марина злилась на себя за собственное бессилие. Она изо всех сил сжала кулаки, больно впившись ногтями в собственные ладони, чтобы хоть как-то победить сонливость. Но ничего не выходило. Глаза у куклы полностью сомкнулись, и Марина ощутила, как начинает опускаться на землю. Ее веки сделались такими тяжелыми, что ей удавалось удерживать лишь маленькую щелочку, через которую она как в тумане видела девочку с ее игрушкой.

Марина понимала, что ей нужно завладеть куклой любой ценой. Она готова была предложить за нее все, что угодно, но заранее знала, что отдать, обменять ее внучка кукольника ни за что не согласится.

Назойливая осенняя муха, прилетевшая неведомо откуда, сначала сделала круг вокруг Марины, но потом вдруг заинтересовалась другим «аэродромом» и стала кружить рядом с ребенком, намереваясь по какой-то причине усесться ему на нос. Марине сейчас это жужжание казалось ревом реактивного двигателя, от которого раскалывается голова. Впрочем, ребенку звук тоже не понравился. Очевидно, такой же невозмутимостью, как дед, она пока что не обладала.

Наконец девочка одним быстрым, резким, точным движением молниеносно выбросила руку и поймала муху в свой кулачок. После этого она стала медленно его сжимать, прислушиваясь к жужжанию и еле заметно улыбаясь.

То, что она забыла хотя бы на время про свою куклу, дало Марине некоторую передышку. Кукла продолжала лежать с закрытыми глазами, но, как только девочка слегка отвлеклась, с сонливостью бороться стало куда легче. И тут Марина поняла, что это ее единственный шанс, который может больше не представиться. Конечно, если бы еще несколько минут назад ей сказали, что она может отобрать игрушку у маленького ребенка, возмущению не было бы предела. Но теперь…

Глубоко вздохнув и собравшись с силами, Марина резко рванулась вперед, ухватила куклу за волосы и потянула на себя. Из глаз брызнули слезы, как будто за волосы дернули ее саму, но сейчас не время было обращать внимание на такие мелочи. Девочка осознала свою ошибку и среагировала мгновенно. Она тут же привела в действие свободную руку, ухватила куклу за ногу и потянула на себя. Марине в этот момент показалось, что ее сейчас разорвет пополам. Правую ногу словно сжало клещами. Марина и внучка кукольника встретились взглядами: в одном из них сквозил испуг, а в другой сквозь внешнюю невозмутимость просвечивала бешеная ярость. Трудно было ожидать такой силы от такого маленького ребенка, но тем не менее Марина, превосходившая ее размерами как минимум вдвое, не имела в этом поединке ни малейшего преимущества. А тут еще боль… К тому же вторая рука девочки, пока занятая попавшейся мухой, в дело еще не вступала. Очевидно, этот странный ребенок не желал упускать ни одну из жертв.

Неизвестно, чем бы это закончилось, но Марине повезло. Рука малышки соскользнула; она оказалась слишком маленькой, а кукла — чересчур гладкой. И у ребенка осталась только игрушечная кукольная туфелька. Девочка мгновенно осознала свою ошибку. Она тут же освободила свою вторую руку, и муха, почувствовав свободу, взвилась в небо. Пальцы внучки мастера сжались в каких-то миллиметрах от куклы, но Марина успела. Она уже неслась во весь дух по улице к дому, крепко, но нежно прижимая к груди отобранную куклу, словно бесценное сокровище. Впервые за последнее время Марина ощутила себя здоровой и свободной.