Колумбы российских древностей - В. Козлов

Велико оказалось и общественное звучание публикаций кружка. Их выход по времени совпал с формированием исторических взглядов представителей прогрессивных кругов русского общества, в первую очередь декабристов и А. С. Пушкина. В значительной мере из публикаций, подготовленных кружком, они черпали материал для своих исторических построений. По «Собранию государственных грамот и договоров», «Софийскому временнику», «Судебникам» декабристы изучали общественный строй Древнерусского государства, республиканские традиции Новгорода, закрепощение крестьян. Опубликованные в «Собрании» чины венчания на царство являлись в представлении декабристов историческим прецедентом возможности избрания нового царя. «Памятники российской словесности», «Иоанн экзарх Болгарский» предоставили в их распоряжение разнообразные факты для обоснования единства и высокого уровня развития славянской культуры в древности. Мотивы Сборника Кирши Данилова использовались в поэзии Пушкина и Кюхельбекера. Создавая «Бориса Годунова», Пушкин внимательно изучал акты «Смутного времени», опубликованные в «Собрании государственных грамот и договоров». В 1825 г., уже на закате деятельности кружка, высокую оценку его публикациям дал в своем альманахе «Полярная звезда» декабрист А. А. Бестужев[190].

Издание книг стало важнейшим результатом деятельности Румянцевского кружка. Их выход в свет осуществлялся «содействием и ободрением» или же «волею и иждивением» Румянцева. И в том и в другом случае издание книг было связано с финансированием их печатания — закупкой бумаги, наймом гравировщиков, художников, нередко изготовлением специальных шрифтов. Все это требовало значительных типографских расходов со стороны Румянцева. «Содействие и ободрение» графа касались исключительно только типографских расходов, как правило, без какого-либо поощрения авторов или составителей книг и публикаций исторических источников, в то время как «воля и иждивение» Румянцева присутствовали на всех этапах подготовки книг, начиная от разыскания документов, их копирования, перевода, и кончая расчетами с типографиями, а также материальным поощрением авторов. Второй тип изданий кружка в большей степени отражал коллективный характер работы над ними и программные представления Румянцева и его сотрудников.

Вопрос об объеме печатной продукции, вышедшей из-под пера членов Румянцевского кружка, окончательно не решен. На бесспорную причастность сотрудников Румянцева к тому или иному изданию указывают герб Румянцева на титульном листе, иногда — посвящения или сведения предисловий. Однако посвящения и предисловия могут нередко ввести в заблуждение, поскольку встречаются случаи, когда они давались авторами самостоятельно, без предварительного согласования с Румянцевым. Такие книги нельзя отнести к изданиям кружка. Среди них можно назвать работу Н. Ф. Грамматина, посвященную «Слову о полку Игореве»[191], перевод на немецкий язык трудов Й. М. Оссолинского, осуществленный С. Б. Линде[192], книгу В. С. Караджича «Сербские народные песни»[193], вышедшие уже после смерти Румянцева сочинения Г. А. Розенкампфа о Кормчей книге[194], П. И. Кеппена о причерноморских древностях[195] и Н. Руднева о церковных ересях[196].

Сам Румянцев рассматривал свое участие в издании любой книги как дело, от которого зависел его личный престиж. Именно поэтому он отказался финансировать печатание книги Н. А. Мурзакевича «О жизни апостолов Петра и Павла», предлагая вместо ее издать «какое-либо… новое объяснение исторической или географической статьи, относящейся до древних времен Смоленска». В 1823 г. Малиновский по его поручению специально поместил объявление в газете «Московские ведомости» с требованием обязательного согласования посвящений лично с Румянцевым.

Ряд книг, выпущенных членами Румянцевского кружка уже после смерти Румянцева, не имеет ни герба, ни посвящений, зачастую они издавались не на средства Румянцева. Однако само их появление неразрывно связано со всей деятельностью членов кружка, а некоторые были целиком подготовлены к изданию еще в период работы кружка. Среди них — работы Строева, Калайдовича и Востокова по описанию рукописей подмосковных монастырей, Синодальной библиотеки и рукописного собрания кружка, исследование Коцебу о Свидригайло, публикация Судебника Казимира 1468 г.

В настоящее время трудно учесть и те издания кружка, тираж которых составлял менее ста экземпляров. Это были своеобразные «оттиски» исследований сотрудников Румянцева, опубликованные в периодической печати, а также просто малотиражные издания. Все они, не поступая в продажу, полностью расходились среди членов кружка и знакомых графа. Так, сочинение Г. Д. Богацкого «Глас благодарности» издано тиражом в 50 экземпляров; не большим был тираж грамоты Мстислава XII в. новгородскому Юрьеву монастырю, сохранился всего один печатный экземпляр письма Калайдовича к Бантыш-Каменскому об издании «Собрания государственных грамот и договоров» с корректорскими правками автора.

Наконец, около 30 работ было опубликовано по специальному заданию Румянцева его сотрудниками на страницах тогдашней периодической печати — в журналах «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Северный архив», «Сибирский вестник», в газетах «Северная почта», «Виленский дневник» и других. Большая часть их информировала читателей о научных разысканиях кружка.

С учетом этих замечаний печатная продукция кружка приблизительно выглядит следующим образом. Издано 49 названий книг. Пять из них («Словарь исторический» Болховитинова, «Софийский временник», «Путешествие Коцебу», «Финский словарь» Рейнваля) представляли собой многотомные издания, еще четыре мыслились такими. Восемь книг из 49 опубликованы на немецком языке, пять — на латинском, по одной — на французском, арабском и польском языках. Четыре издания оказались двуязычными: на русский язык были переведены французское издание «Истории» Льва Диакона и немецкое издание работы А. Ю. Гиппинга «О походе новгородцев в Финляндию», а русские издания «Путешествия» О. Е. Коцебу и исследование Аделунга о посольстве Мейерберга одновременно подготовлены кружком на немецком языке. Пять изданий кружка представляли собой переводы на русский язык иностранных сочинений или исторических трудов, ранее опубликованных не на русском языке. Ими были «Исследования» Лерберга, «Рустрингия» Голлмана, «Кирилл и Мефодий» Добровского, «О жилищах древнейших руссов» Неймана и «Свидригайло» Коцебу. Все такие переводы отразили живую заинтересованность членов Румянцевского кружка в том, чтобы новейшая европейская литература и иностранные источники стали доступны русским исследователям, а работы членов кружка — известными за границей. Например, издание на латинском языке книги Спасского о сибирских надписях Румянцев прямо адресовал «рассеянным в Европе ученейшим людям».

Показателен и другой пример. В 1820 г. Малиновский предложил Румянцеву переиздать опубликованную на французском языке книгу о Лжедмитрии I (возможно, это было редкое уже тогда амстердамское издание 1606 г. «Сказания о смерти Димитрия»). В ответ на это Румянцев просил организовать ее перевод на русский язык вместе с «Записками» французского капитана Маржерета, служившего в России при Борисе Годунове и Лжедмитрии, считая, что именно издание на русском языке «могло бы принято быть российскою публикою с удовольствием»[197].

Издания кружка условно, но довольно отчетливо распределяются на несколько групп: публикации и описания исторических источников (18 названий), исторические исследования (19 названий), одновременное издание исторических источников и исторических исследований (5 названий), книги литературного содержания (3 названия), книги по географии и этнографии (2 названия), словари (1 название), экономическая литература (1 название).

Таким образом, подавляющую часть книжной продукции кружка составляет историческая литература (около 85 %). За время деятельности кружка в России с 1811 г. вышло всего около 150 названий книг исторического содержания по истории до XVIII в. (без учебников, сборников исторических анекдотов, похвальных слов и переизданий книг XVIII в.). Около трети их составляют издания кружка. По темпам издания исторической литературы кружок был близок к издательской деятельности Новикова, который за 20 лет сумел напечатать 72 книги по русской и всемирной истории[198]. Эта преемственность деятельности кружка в свое время была отмечена еще Н. Ф. Гарелиным. «Единственным достойным предшественником Румянцева в области исторических изданий — как по ширине интересов, так и по количеству опубликованного материала — является Новиков; недаром Румянцев предполагал одно время издавать накопившиеся у него материалы в форме продолжения „Древней российской Вивлиофики“», — писал он[199].