Я убиваю - Джорджо Фалетти

– Хорошо. Сейчас же примусь за дело.

– Спасибо, Купер.

– Не за что. Для тебя – все что угодно. Фрэнк…

– Да?

– Я рад за тебя.

Фрэнк прекрасно понимал, что имел в виду его друг. И не захотел лишать его этой иллюзии.

– Знаю, Купер. Пока.

– Ни пуха ни пера, Фрэнк.

Он выключил телефон и бросил трубку на постель. Поднялся и как был, голый, прошел в ванную комнату. Постарался не смотреть на свое отражение в зеркале. В душевой кабине открыл воду и присел на корточки, холодная вода хлынула ему на голову и спину. Он вздрогнул и, когда вода стала теплее, поднялся и намылился. Пока вода уносила пену, постарался разобраться в своих мыслях. Попытался перестать быть самим собой и стать тем, другим, неведомым человеком без лица, который прятался где-то в засаде.

И тут начала пробиваться какая-то мысль.

Если его подозрения верны, то бедная Эриджейн действительно была одной из самых несчастных девушек на свете. На душе стало нестерпимо горько. Бессмысленная смерть, но только не для измененного сознания убийцы.

Он нажал рычаг смесителя, выключив душ. Постоял некоторое время, ожидая, пока с него сбегут капли, и глядя, как вода с негромким бульканьем уходит в сток.

Я убиваю…

Три точки. Трое мертвых. И это не был конец. Где-то в голове что-то отчаянно рвалось наружу, какая-то деталь, запертая в темной комнате и громко стучавшая в закрытую дверь, чтобы ее услышали.

Он вышел из душевой кабины и взял с вешалки халат. Еще раз проверил ход своих размышлений. Это еще не была уверенность, только предположение, весьма вероятное, но оно сразу же сужало поле следствия. Они еще не знали, почему он убивает, не знали, как и когда он сделает это в следующий раз, но могли хотя бы предположить, кто это будет.

Именно так оно и было. Бесспорно, именно так.

Из ванной комнаты он прошел через полумрак спальни в гостиную, куда падал свет из балконной двери на террасу, и направился в комнату, которая служила хозяину квартиры кабинетом. Сев за письменный стол, включил компьютер и ненадолго задумался, глядя на французскую клавиатуру, затем вышел в интернет. К счастью, Ферран, хозяин дома, которому нечего было скрывать, по крайней мере на этом компьютере, оставил в памяти пароль. Фрэнк отправил Куперу письмо со своим адресом, выключил компьютер и стал одеваться, продолжая размышлять, как же могут развиваться события дальше. Зазвонил телефон, и он взял трубку.

– Алло?

– Фрэнк, это я, Никола.

– Надо же, а я как раз собирался тебе звонить. У меня тут есть одна мысль, ничего особенного, но может стать отправной точкой.

– И что же это?

– Думаю, я понял, в чем цель нашего человека.

– То есть?

– Его интересуют мужчины. Йохан Вельдер и Аллен Йосида. Они были его настоящими жертвами.

– А Эриджейн Паркер при чем тогда?

– Она, бедняжка, послужила всего лишь подопытным кроликом. Этому маньяку нужен был человек, на котором можно было бы попрактиковаться, прежде чем взяться за настоящую работу с головой Йохана Вельдера.

Молчание на другом конце провода означало, что Юло обдумывает такое предположение.

– Если так, – заговорил он наконец, – и если исключить женщин, то круг возможных жертв значительно сужается…

– В том-то и дело, Никола. Скорее всего, это мужчины примерно тридцати-тридцати пяти лет, известные и красивые. Это не бог весть какое открытие, но, мне кажется, неплохой шаг вперед. Таких людей вряд ли наберутся многие тысячи.

– Это предположение, мне кажется, стоит принять во внимание.

– Еще и потому хотя бы, что никакого другого у нас пока нет. Могу я узнать, зачем ты звонил мне?

– Фрэнк. Мы прямо-таки тонем в дерьме. Видел газеты?

– Нет.

– Все до единой европейские газеты отвели нашему делу первую полосу. Целые полчища телевизионщиков прибывают отовсюду. Ронкай и Дюран официально ступили на тропу войны. Должно быть, на них чудовищно давят, начиная с советника Министерства внутренних дел и выше, вплоть до самого князя.

– Представляю. Аллен Йосида – это тебе не шуточки.

– Вот именно. И тут, можно сказать, сущий ад начался. Ронкай сказал, что уже выступил с заявлением консул США в Марселе, уполномоченный представитель вашего правительства. Если мы не предпримем что-нибудь, боюсь, меня ждут серьезные неприятности. А тут, как назло, еще одна проблема…

– Какая?

– Жан-Лу Вердье. У него сдали нервы. Возле его дома дежурит толпа журналистов, разбили лагерь и торчат тем безвылазно. То же самое творится у радиостанции Бикжало. Он, правда, только рад этому. Программа проводит встречу с представителями «Формулы-1». Жан-Лу, напротив, я думаю, испугался и решил отказаться от передачи.

– Господи, этого нельзя допустить. Это же единственная связь с убийцей.

– Я это знаю, ты это знаешь. Но пойди объясни ему. Я попытался стать на его место и не могу утверждать, что он неправ.

– Мы никак не можем потерять его. Если этот безумец окажется без собеседника, он перестанет звонить. Но не прекратит убивать, а мы останемся без единой подсказки или приметы. Если же он вздумает найти себе другого собеседника, на какой-нибудь другой радиостанции или еще бог знает где, можешь себе представить, сколько понадобится времени, чтобы установить контроль. А это означает – появятся новые покойники.

– С ним надо поговорить, Фрэнк. И лучше всего тебе.

– Почему?

– По-моему, ты сможешь повлиять на него больше, чем я. Мне кажется, что слово «ФБР» впечатляет больше, нежели Служба безопасности Монако.

– Хорошо, одеваюсь и еду.

– Пришлю за тобой машину. Увидимся в доме Жан-Лу.

– Договорились.

С последними словами Фрэнк уже направился в спальню. Взял первые попавшиеся рубашку и брюки, надел носки и ботинки, а потом легкий пиджак без подкладки. Сунул в карманы все, что накануне вечером выложил на тумбочку у кровати, обдумывая, как лучше начать разговор с Жан-Лу Вердье. Тот наложил со страху в штаны, и это понятно. Необходимо убедить этого мальчишку. Фрэнк заметил, что, думая о Жан-Лу, называет его про себя «этим мальчишкой», а ведь тот был, похоже, всего на несколько лет моложе него.

Фрэнк чувствовал себя куда взрослее. Конечно, полицейские стареют быстро. Может быть, кто-то уже рождается старым, и ему остается только понять это при общении с кем-то, для кого нить времени тянется нормально. Если дело обстояло так, не исключено, что для Жан-Лу эта нить внезапно оборвалась.

Фрэнк вышел в коридор, вызвал лифт и запер квартиру на ключ. Лифт бесшумно открылся за его спиной, отбросив в коридор более яркий свет.

Фрэнк вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Они возьмут его, это точно. Рано или поздно он допустит какую-нибудь ошибку, и они возьмут его. Проблема в том, сколько еще человек он успеет чудовищно оскальпировать.

Лифт остановился, чуть вздрогнув, и двери открылись в красивый мраморный вестибюль небоскреба «Парк Сен-Ромен». Фрэнк заметил за стеклянными дверями полицейскую машину, ожидавшую его. Возможно, она находилась где-то неподалеку, потому что приехала очень быстро. Консьерж, увидев Фрэнка, сделал ему знак из своей стеклянной будки. Фрэнк подошел к нему.

– Добрый день, месье Оттобр, – сказал консьерж, произнося его имя по-французски.

– Добрый день.

Консьерж протянул ему белый конверт без обратного адреса и без марки, на котором значилось только его имя, написанное от руки.

– Это оставили для вас вчера вечером, после того, как вы вернулись.

– Спасибо, Паскаль.

– Не за что. Мое почтение, месье.

Фрэнк взял конверт и вскрыл его. Там лежал сложенный втрое лист. Достав его, Фрэнк прочитал послание, написанное нервным, но разборчивым почерком.

Только ничтожные люди не меняют своих убеждений. Не вынуждайте меня изменить представление о Вас. Мне нужна ваша помощь, а вам нужна моя. Оставляю свой адрес на побережье и номера телефонов, по которым можно найти меня.

Натан Паркер.

На листе был указан адрес и два телефонных номера. Садясь в полицейскую машину, Фрэнк не мог не подумать, что теперь по свету бродят уже по меньшей мере два кровавых безумца.

25

Полицейская машина выехала из Монте-Карло и направилась в гору к городку Босолей по автостраде, связывающей Монако с Ниццей и Италией. Сидя на заднем сиденье, Фрэнк открыл окно, впустив свежий воздух. Он перечитал записку генерала, сунул ее в карман и стал смотреть в окно, но вместо пейзажа перед ним мелькали цветные пятна.

Паркер оказался неприятным осложнением, которое было весьма некстати. Даже если его намерения не выходили за пределы личных интересов, человек этот представлял собой власть – власть с большой буквы. Его заявления отнюдь не были пустой похвальбой. Совсем наоборот. Он действительно мог иметь в своем распоряжении средства, о которых говорил.