Многослов-3, или Прочистите ваши уши: первая философская книга для подростков - Андрей Максимов

Выключатель очень обрадовался и испугался. Так всегда бывает, когда дело касается любви.

– Ты ведь ее король, повелитель, начальник! – Оконное Стекло даже задрожало от волнения. Когда хочешь сделать гадость, волнуешься. – Если ты захочешь – она будет светить. Не захочешь – погаснет. Если у тебя появится желание, она будет мигать каждую секунду или не гореть вовсе. Что ж ты страдаешь? Она – твоя слуга, подчиненная, рабыня… А ты все по ней страдаешь, дурачок…

От удивления Выключатель ушел в себя – выключился – и тотчас погасла Лампочка.

– Что ты мне сказало? Как ты смеешь так называть ее! – вышел из себя Выключатель – и Лампочка засияла.

– Ну, убедился?! – радостно задребезжало Оконное Стекло.

– Это правда, что ты так зависишь от меня? – спросил Выключатель Лампочку, потому что влюбленные верят только друг другу.

Лампочка вздохнула и будто потускнела.

– Правда, – вздохнула она. – Теперь ты можешь издеваться надо мной и делать со мной все, что захочешь. Теперь ты понял, как я завишу от тебя, и любовь превратится в рабство.

– Так-то вот, – противно дзинькнуло Оконное Стекло. – А то вздыхают тут, спать не дают.

Но Выключатель не обратил на его дзиньканье никакого внимания – он улыбался Лампочке.

– О чем ты?! – Выключатель улыбался счастливо и радостно. – Значит, мы на самом деле не далеки друг от друга и это все обман?! Значит, мы связаны?! Значит, самой судьбой нам уготовано быть вместе?! Оказывается, мы с тобой – муж и жена… И теперь мы будем жить очень счастливо: когда ты захочешь, только скажи мне – и ты вспыхнешь ярким светом. Устанешь – будешь отдыхать. Я стану защитником твоего света. И его сторожем.

– Вот дурак! – выругалось Оконное Стекло. Так часто бывает: когда нечего сказать – ругаются.

На этом можно было бы поставить точку, но если уж быть правдивым до конца, надо добавить: Лампочка эта так никогда и не перегорела.

Все вокруг удивлялись, как неправдоподобно долго горит эта Лампочка. Все вокруг, наверное, просто не знали: эту Лампочку любят…

Жили-были… Ветер и Туча

Жил-был Ветер. Он был огромным и сильным. И поэтому сам себе казался прекрасным – так бывает.

Ветер жил да был буквально везде: на земле, в небесах и на море. Просто куда ни глянь, всюду можно встретить Ветер.

Бывало, просто в комнате сидишь, а он вдруг – раз! – и сбросит со стола бумажку какую-нибудь: так Ветер хочет на себя внимание обратить, трудно Ветру без чужого внимания.

А Туча жила-была на небе, и больше нигде не жила и не была. Она плыла себе тихонько в синеве небес, мягкая и пугливая.

В ней была та грациозность, которая свойственна настоящим тучам. Не этим облачкам, что все пыжатся стать больше и грознее, и не этим вязким и противным тучам. Такая грациозность была свойственна только ей.

Она плыла по небу легко и независимо – так в стародавние времена, когда Ветер был еще совсем молодым и буйным, скользили по морю прекрасные многопарусные шхуны.

Разумеется, однажды они встретились: Ветер и Туча.

Если бы этого не случилось, сказки бы не было: любая история в этой жизни начинается со встречи.

Когда Ветер увидел Тучу, ему показалось, что он напрасно продул всю свою жизнь. Ему даже почудилось, что с этого самого момента жизнь его и начинается.

Ветер забыл, что когда-то был сварливым сквозняком, которого все боялись, но никто не уважал. Он запамятовал, что в молодости прохлаждался легким ветерком, который только и мог, что гонять по асфальту обрывки газет. Он не хотел вспоминать, как завидовал урагану, и понимал: ему таким никогда не стать.

Ветер увидел Тучу и понял: он способен на все. Ветер влюбился. А когда кто-то влюбляется – хоть Ветер, хоть человек, – он очень часто совершает нелепые поступки.

Ветер не знал, как обратить внимание Тучи на себя, и погнал ее по синему небу.

И Туча плыла, подвластная его дуновениям, но, как всякая настоящая туча, делала вид, что это она сама так плывет и Ветер тут вовсе ни при чем.

Ветер глядел на ее серые мягкие бока и понимал: сейчас, именно сейчас и только сейчас начинается его настоящая жизнь. Ему захотелось обнять Тучу, сказать ей самые главные, самые добрые слова.

Ветру ужасно нравилось, что он такой могучий, сильный, прекрасный. В общем – самый лучший!

…Когда Ветер опомнился, Тучи не было.

Вместо нее по небу плыли маленькие слезливые облачка.

«Я хочу быть маленьким и слабым! – завыл Ветер. – Кому нужна моя сила?!»

Так воет Ветер каждый вечер, вспоминая прекрасную Тучу.

Он забивается под крыши, прячется в подворотни, растворяется в темных углах.

Он готов отдать всю свою величественную силу за один взгляд прекрасной Тучи.

Но только слезливые облачка плывут по серому небу…

Жила-была… открытая Форточка

Ну что такое? Что такое, а? Нет, ну правда, – как же так? Все форточки как форточки: открываются, закрываются, никаких проблем. А эта, видишь ли, решила о своей жизни задуматься. Кто просил? Никто не просил… Потому что каждый знает: стоит о жизни задуматься, не додумаешься ни до чего хорошего. Разве жизнь для того дана, чтобы о ней думать? Жизнь – она придумана для того, чтобы ее жить…

А тут вот, пожалуйста, такая незадача получилась с Форточкой. Думала, думала Форточка и поняла, что она не просто так себе закрывается-открывается, а миссию выполняет.

Ну? Я же предупреждал: стоит начать о жизни задумываться, тут же в голову лезут всякие глупости.

Потому что, думала Форточка, в комнате воздух теплый, а на улице – холодный. И они такие разные, эти воздухи, никогда б не познакомились, если бы не я. А я вот, будьте любезны, их друг с другом знакомлю.

Если бы, размышляла Форточка дальше, я понимала язык, на котором разговаривают воздухи, я бы наверняка услышала, как они меня благодарят за знакомство. Но, с другой стороны, миссию ведь выполняют не для того, чтобы благодарность услышать, а для собственных приятных ощущений. И больше ни для чего.

Размышления о жизни – они к чему ведут? Правильно, к поступкам. К каким? Правильно – к разным и не всегда умным.

Форточка взяла и открылась. Причем навсегда. Сколько ни пытались ее закрыть, ничего не выходило. Форточке хотелось знакомить теплый воздух с холодным, и ничто не могло помешать ей выполнять столь важную миссию.

Ничто, кроме силы. Сила – она такая, если надо кому-то помешать миссию выполнять, она тут как тут.

На Форточку надели крючок. Но разве может помешать какой-то ма-а-а-ленький крючок огромной миссии Форточки?

Форточка даже напрягаться особенно не стала, а крючок уже валялся на полу, похожий на извивающегося в смертельной агонии червяка.

Люди удивились и надели крючок побольше.

Форточка напряглась, и на пол упал уже более жирный, но столь же трагически извивающийся крюк-червяк.

Тогда люди решили, что Форточка бракованная, и выкинули ее на помойку.

Сначала она очень расстроилась. Форточка подумала, что ее миссия на земле закончилась и она уже никогда не сможет никого ни с кем знакомить.

– А какая она, жизнь в доме? – пискнул вдруг кто-то рядом.

Форточка оглянулась и поняла, что это говорит маленькая Дощечка, примостившаяся рядом.

– Я знаю, что где-то есть дома, в которых теплый воздух, – продолжала Дощечка. – Мне рассказывали. Но сама я не видела. Что моя жизнь? Магазин, двор, помойка…

И тогда Форточка поняла, что ее новая миссия – рассказывать другим про ту жизнь, которую они не знают.

Форточки, как известно, сделаны из стекла. А стекло, как известно, хрупкое. И однажды кто-то наступил на Форточку, и она разлетелась на сотни маленьких осколков.

Осколки не успели еще даже начать размышлять о новой, осколочной жизни, как подбежала мышка и закричала в восторге:

– Боже! Какие бриллиантики! Я украшу ими свою шкурку, и тогда главный мыш заметит меня и полюбит!

Осколки (которые, в сущности, и были Форточкой) не знали не только, кто такой главный мыш, но даже и кто таков есть мыш неглавный. Однако они поняли: начинается новая миссия. Неясная, но оттого еще более сладкая.

Облепленная осколками мышь сияла, как елочная игрушка.

– Какая красавица! – восхищались все на помойке.

Осколки хотели было возразить: это не она, это мы делаем ее красавицей, а потом подумали: если жизнь всегда так хороша, какая разница, кто именно делает ее еще более прекрасной?

Мышь помчалась к главному мышу, и Осколки на ней начали звенеть.

«Надо же! – радостно подумала Форточка. – Когда я превратилась в Осколки, я научилась звенеть. Нет, все-таки жизнь – чудесная штука: никогда не подведет, если о ней думать».

Жил-был… трусливый человек

Жил-был один человек. Жил он не очень хорошо, потому что был очень труслив. Жил он в постоянном ожидании, что его кто-нибудь обидит. И надо сказать, что его постоянно обижали, потому что чего человек ждет, то, как правило, и получает.