Неземная любовь - Шеннон Уэверли

— И с тех пор вы ее не видели?

— Нет. Я нанял детектива, но это случилось так давно, что… Господи, и с какой стати я вам все это говорю? Не думаю, чтобы история моей жизни представляла какой-нибудь интерес.

— Неправда, мне очень интересно. Я ведь про вас ничего не знала. Ваша история меня очень тронула.

— Тронула? — Он с хитрым видом подмигнул ей. — Видели бы вы меня, когда я был «сильным мира сего».

— Вы имеете в виду — в Бостоне? Скучаете по тому времени?

— Нет. Мне давно уже хотелось сменить обстановку. А, кроме того, я сделал это из-за Кэти — нужно было забрать ее оттуда. Жизнь в шумном городе совсем не для нее.

— И, конечно, из-за Грейс. Вы ведь приехали к ней?

Челсия могла бы поручиться, что по лицу у него пробежала мгновенная нервная дрожь.

— Да, разумеется, — сказал он.

Глядя на его нахмуренные брови, она с замиранием сердца ждала продолжения, но он молчал, и тогда она, едва осознавая, что говорит, вдруг выпалила:

— Вы любите Грейс?

Он вздрогнул, как от удара.

— Это еще что за вопрос? Челсия отчаянно покраснела.

— Кажется, очень нахальный. Забудьте, прошу вас.

Но забыть об этом было уже невозможно — ни ей, ни Нику.

— Грейс замечательная женщина. Разумная, здравомыслящая… я бы сказал, несовременная — в самом лучшем смысле этого слова. Она обожает заниматься хозяйством, заботится о близких ей людях. Я не приверженец каких-то ветхозаветных обычаев, но, тем не менее, нахожу, что женщина, так пекущаяся о своей семье, заслуживает всяческих похвал.

Челсия не могла не заметить, какой напряженной была его поза, каким безжизненным — голос. И к тому же он так и не ответил на ее вопрос.

— А Грейс похожа на вашу покойную жену?

— На Лауру? Нет, черт возьми! Единственное сходство, чисто внешнее, — это светлые волосы.

— Я… я не должна спрашивать, любили ли вы ее?

— Что ж, я отвечу, — согласился, он, обреченно вздохнув. — Я любил ее без памяти. Думаю, это была самая пленительная женщина из тех, кого мне когда-либо приходилось видеть, и ее обаяние действовало так же неотвратимо, как занесенный кинжал.

— Расскажите, какой она была. — Разговор становился более откровенным, чем допускало приличие, но что-то подсказывало ей, что, в сущности, так и должно быть.

— Гм. Какой она была? Ну, рост пять футов семь дюймов, блондинка, голубоглазая. Полагаю, ее можно было бы назвать настоящей красавицей. А еще про нее можно сказать, что она была бунтаркой по природе, хотя и выросла в добропорядочной семье с немалым достатком. Породистое животное, примкнувшее к дикой стае. У нее был диплом по философии, норовистый маленький «харлей» и роза, вытатуированная на левой щеке. — Он шлепнул себя по бедру, не оставляя ни малейшего сомнения, что за «щеку» он имеет в виду.

Челсия, сцепив руки, слушала его затаив дыхание, с все возрастающим волнением, которое ей самой казалось совершенно неоправданным. Не в том она положении, когда какие-либо сравнения уместны.

— Прошу вас, продолжайте.

— Я был непозволительно молод, когда женился на Лауре. И больше не ищу такого рода переживаний. Подобные браки не могут быть прочными и долго не длятся.

Челсия кивнула, будто соглашаясь, да она и на самом деле была с ним согласна. Только ее не оставляла мысль, что Ник сам себя обманывает. Он не выглядел особенно счастливым, когда говорил о Грейс, даже превознося ее добродетели. И когда они вместе, то совсем не похожи на влюбленную пару. Глядя на них, трудно отделаться от впечатления, что, кроме учтивости, их ничего не связывает. Возможно, схожесть их характеров или взглядов позволит им достичь в совместной жизни мира и спокойствия, но неужели только этого Ник хочет от брака? Разве этого достаточно?

— Вы закончили?

Челсия заглянула в блокнот и рассеянно подумала, что, пожалуй, следует добавить еще кое-какие специи.

— Рецепт… да.

Ник взял у нее листок, и некоторое время смотрел на него.

— По правде говоря, вам бы давно следовало меня выгнать. — Он взглянул на нее с легкой улыбкой. — Слишком долго я вам докучал.

Нет! — хотелось ей крикнуть. Нисколько! Ничего похожего! Но Ник уже встал, собираясь уходить, и она поднялась вслед за ним. Вязаный плед соскользнул на пол, а она и не подумала его поднять.

Ник окинул взглядом ее плечи, руки, ее босые ноги.

— И все-таки за вами необходимо ухаживать, даже когда вы собираетесь ко сну.

Чувство острой досады кольнуло ей сердце.

— Что вам не нравится? — Она одернула свою рубашку.

— Дело не в какой-нибудь одной вещи. Тут требуется целая программа, Челси. — Он протянул руку и движением, легким, как шепот, коснулся ее подбородка. — Тщательно разработанная программа. — В этот момент ей показалось, что пол уходит у нее из-под ног.

Они вышли на крыльцо, и Ник вдруг остановился, нахмурившись.

— Да, чуть не забыл… — Он сунул руку в карман брюк и вытащил оттуда маленькую коробочку, на которой рельефными буквами было обозначено имя дорогого питсфилдского ювелира. — Я сегодня ходил с Кэти за покупками, и вот это попалось мне на глаза. — Он вложил ей коробочку в ладонь. — Это, конечно, пустяк, просто дань признательности.

Пытаясь унять дрожь в руках, Челсия приподняла крышечку футляра. На голубом бархате сияли серьги из серебра филигранной работы в виде крупных колец, каждое из которых заключало изображение деревца.

— О, какая прелесть, Ник! — Она вынула одну сережку, пытаясь получше рассмотреть ее в бледном свете луны. — Но зачем?

Ник, чуть смутившись, пожал плечами.

— Я ведь сказал вам, это просто дань признательности. Намеренно или нет, но вы помогли мне здраво осмыслить положение Кэти. Продавец сказал, что это символ древа жизни, вот я и подумал, что они, как нельзя лучше подходят к данной ситуации.

Челсия изо всех сил крепилась, чтобы удержать, готовые хлынуть из глаз слезы. Стараясь отвлечься, она целиком сосредоточилась на том, чтобы вдеть серьги в уши. Однако без зеркала ей это никак не удавалось.

— Давайте-ка я попробую. — Одной рукой Ник взял сережку, а другой мягко отвел ей волосы и, зажав пальцами ухо, осторожно провел дужку сквозь едва заметную дырочку в мочке. Челсии казалось, что она подвергается какой-то сладостной пытке. Когда он повернул ей голову, чтобы вдеть другую серьгу, она закрыла глаза, почувствовав, как тело становится невесомым и растворяется в воздухе. — Ну вот, совсем неплохо.

Она медленно открыла глаза, со смутным недоумением сознавая, что его руки все еще обхватывают ее шею, а пальцы нежно гладят пылающую кожу у подбородка. Это мгновение, казалось, длилось бесконечно. Она посмотрела ему в глаза, пытаясь овладеть собой. Но напрасно. Ее завораживал его затуманенный взгляд, его жаждущий рот.