Волшебная зима в Оккунари (СИ) - Берестова Елизавета

— Я ведь некромантка, — напомнила Рика, — поэтому с практикой во благо Кленовой короны и Академии было сложновато: в виварий меня не пускали, а в больницу тем более. Декан лечебного факультета встала грудью, чтобы исключить меня из списка помощников в теплицах. Из-за этого меня отправили в библиотеку. Библиарий, госпожа Цукуми, отнеслась ко мне с пониманием. Мы хорошо ладили. Но на третьем курсе она попросила меня помочь ей с одним необычным делом. У неё был сын Дзюн, двумя годами младше меня. И вот госпожу Цукуми начали беспокоить частые визиты сына в библиотеку.

— Весьма странно и необычно, — удивился коррехидор, — я подумал бы скорее, что любая мать благосклонно отнесётся к проснувшемуся интересу ребёнка к чтению. Сие похвально и свидетельствует о взрослении чада.

— Видишь ли, госпожу Цукуми обеспокоило, что до этого Дзюн посещал сокровищницу знаний лишь единожды, когда потерял учебник, а тут принялся ходить через день, проводя по много часов за чтением чего бы думал? – она снизу вверх вопросительно посмотрела на собеседника и, не получив ответа, продолжила, — «Полной энциклопедии животных Артании».

— Он запоем читал нуднейший восьмитомник Джеральда Сагото́ру? – не поверил своим ушам Вил, — с ума сойти!

— Вот именно, — подтвердила Рика, — оболтус девятнадцати лет от роду, пристроенный не без мамочкиной протекции в Академию, и ничем не интересовавшийся, кроме дружеских посиделок за кружечкой эля, вдруг решил изучить энциклопедию. Странно. Вот госпожа Цуку́ми и попросила меня помочь узнать, что читает Дзюн. Я поломала голову и придумала своё собственное простенькое заклинание. Когда любитель животных в очередной раз посетил «комнату для индивидуальных занятий», туда пришла я. Всё было, как обычно, ничего подозрительного или странного. Восьмитомник господина Саготору размещался прямо перед столом со стопкой дешёвой писчей бумаги и письменными принадлежностями на случай, если кто-то по рассеянности позабудет принести свои. Моё заклинание сработало: но результат оказался странным. Ни один том «Энциклопедии» никто не открывал по крайней мере несколько месяцев.

— Что же тогда читал сын библиария?

— Ответ я нашла по чистой случайности, — улыбнулась чародейка, — у меня упала большая яшмовая бусина, которую я использовала в ритуале, и закатилась под стол. Пришлось лезть за ней, и там-то я увидела книгу, прицепленную к обратной стороне столешницы зачарованной липкой бумагой, какую используют, чтобы уменьшить сквозняки зимой. Этой книгой оказались «Проказники из Умадза́ры».

Вилохэд расхохотался. Ему прекрасно была знакома эта книга – сборник рассказов более чем фривольного содержания, о похождениях нескольких студентов в вымышленном городе Умадзаре. Робин Ориба был страстным поклонником этого литературного опуса в трёх томах. Собственно, не без его помощи Вил и познакомился ещё с одной стороной классической литературы. Автор книги пожелал остаться неизвестным, но несмотря на почтенный трёхсотлетний возраст произведение удивляло живым языком и изящным юмором, густо приправленным шутками на тему плотской любви и физиологии мужчин и женщин.

— Вижу, вам книга знакома, — недовольно заметила чародейка.

— Как и множеству других парней Артании, — сквозь смех произнёс Вил, — возможно, сей труд – непременный этап взросления.

— Не стану комментировать, — ответила Рика, — иначе опасаюсь окончательно разочароваться в мужчинах. Госпожа Цукуми лелеяла надежду, что найденную мной книгу принёс и тайно читал вовсе не Дзюн, а кто-то ещё. Но моего куратора ждало разочарование: заклятие подтвердило, что книгу читали, не далее, как пятнадцать минут назад, я даже могла показать страницу, где её сын остановился.

— Великолепно, — похвалил коррехидор, — нам остаётся лишь найти, что брал Кори Лейс. Если ваша магия тут бессильна, попробуем вернуться к обычным методам дознания, которые мы используем, если рядом не окажется талантливого чародея. Итак, — он прошёлся по небольшой комнатке с письменным столом и единственным старинным стулом возле него, — архив Дубового клана – это место, где хранится наша история. Сейчас им ведает мой отец, но я уверен, что он месяцами не заглядывает сюда. Вести записи, фиксировать события – это не по его части. Убирать сюда никто не заходит, значит, нам на помощь придёт обычная серая домашняя пыль, — для наглядности он провёл рукой по краю стеллажа и показал испачканные пальцы.

— То есть, — подхватила идею Рика, — там, где брал документы студент, пыли не будет?

— Именно. Ищем место с нарушенной пылевой прослойкой.

Они разделились и принялись осматривать полки, шкафы и стеллажи. Вилу очень хотелось найти первому, поэтому он окинул свою половину архива внимательным взглядом. Не то, чтобы сэр Гевин прикладывал усилия, чтобы всё лежало аккуратно и ровно, но всё же кое-какой порядок наблюдался. Коррехидор представил себе щуплого псевдосудента, который что-то ищет тут: сначала он вынет несколько папок, чтобы представить себе систему хранения. Так, вот есть полоса на пыли, свидетельствующая, что здесь выдвигали книгу с летописью. Выдвигали – да, но не вынимали. Идём дальше, ещё следы выдвижения. На обложке указаны годы, когда велись записи. Здесь следы пальцев в пыли: либо заглядывал выше, либо принёс стул и смотрел со стула, а когда спускался, ухватился за полку. На верхней полке более ранний архив, снабжённый ярлыками по корешкам книг. Там ничего. Видимо, не та эпоха.

Вилу пришло в голову посмотреть ниже. Автоматически все люди в первый момент ищут на уровне своих глаз, а потом смотрят выше или ниже. Коррехидор оглянулся на девушку, она с внимательной педантичностью осматривала шкаф со стеклянной дверцей. Искомая книга обнаружилась на полке у самого пола. Там имелись явственные следы: до и после неё – определение времени, а в середине – следы извлечения и постановки на место.

— Кажется, я нашёл, — Вилохэд держал в руках довольно толстую книгу с обтянутым кожей переплётом, — записи второго десятилетия эпохи Опадающих клёнов.

Рика кивнула. Она знала, что в Артании каждый монарх выбирал себе девиз правления. Нынешнее правление короля Элиаса именовалось «Эпоха плывущих облаков» и символизировала спокойствие и хорошие перемены. Когда же было время опадающих клёнов она не представляла даже приблизительно. История никогда не была сильной стороной чародейки. Даже профессиональная память не могла пересилить отсутствие интереса к битвам, переворотам, восстаниям и другим делам давно минувших дней. В памяти Рики застряла пара-тройка дат из Эпохи Мятежей севера, да крупнейшего морского сражения.

— Приблизительно лет двести-двести пятьдесят назад, — словно заметив её замешательство, уточнил Вилохэд, — гарантирую, Кори брал именно этот том.

Рика положила книгу на стол, сняла браслет с яшмой, подаренный коррехидором перед поездкой в Оккунари. Хотя её большая бусина осталась дома, яшма из браслета прекрасно её заменит. Для волшбы девушке не понадобилось даже вызывать фамильяра, она положила браслет поверх книги, замкнула магическую цепь ото лба к пальцам левой руки, протянула руку и приподняла браслет, пропуская энергию через молочно-белую бусину с коричневыми полосками, напоминающими волны. Книга пришла в движение, зашелестев страницами, и замерла, открывшись в месте, которое смотрели последним. Чародейка рассудила, что вряд ли человеку, который ищет что-то конкретное, придёт в голову после нахождения нужной информации просто так продолжать листать страницы.

— Давайте глянем, что он так искал, — Вилохэд наклонился над столом.

Летопись Дубового клана в Эпоху Опадающих листьев велась убористым слабо разборчивым почерком с длинными хвостами букв, как было принято раньше. Открытая страница содержала сожаления о некоем младшем кузене Окку, от которого отвернулись боги из-за его гордыни. Вторую половину страницы занимали стихи.

Умерли звуки в устах,Что навеки сокрыли пути.Плач кукушки в упавших деревьяхЗапутался в лепестках алых лилий,Створки каменной раковины закрывших.