Всегда вчерашнее завтра - Чингиз Абдуллаев

Следом за первым просторным холлом, в котором размешались службы приема, портье и консьерж, находилось помещение лифтового холла, а уже дальше большой парадный зал, в котором и висела знаменитая люстра Негреско. Пол покрывал большой ковер. По краям зала висели люстры, каждая из них могла стать отдельным украшением. Дронго пересчитал их, обратив внимание на симметрию.

Ровно десять, не считая самой большой, закрепленной на специальной цепи в центре зала. Потолок в этом месте имел причудливую полусферу, уходя вверх. За колоннами, окольцовывающими парадный зал, виднелись магазины, торгующие сувенирами, золотом, парфюмерией. Справа от входа коридор вел в сауну, а пройдя налево, посетитель попадал в ресторан «Шантеклер», у входа в который возвышался импозантный метрдотель.

— И для чего вся эта роскошь? — услышал Дронго за своей спиной.

Обернувшись, он увидел Потапчука.

— Никак не привыкну к вашей бесшумной походке.

— Привычка, — усмехнулся «ликвидатор». — Я уже заполнил карточки. Идемте, они собираются проводить нас в наши номера.

По традиции в каждый отведенный номер гостя провожал лично генеральный менеджер отеля. Дверца лифта автоматически открылась, и они поднялись в свои апартаменты, расположенные рядом с лифтовым холлом, с правой стороны левого коридора. Они имели повышенную комфортность.

Менеджер открыл дверь, прошел по небольшому коридору в глубь комнаты, открыл занавески. Яркое солнце ударило в глаза гостей. Оба номера, расположенные рядом, выходили на небольшие балкончики, красиво обрамлявшие стены старинного здания. Строго выдержанная в одном стиле мебель, стены комнаты, обитые дорогим материалом, дополнявшим тройной слой занавесок, просторная ванная комната, из которой можно попасть в другую, гораздо меньшую, где находился туалет. Подобная система ванных и туалетов практиковалась и в «Ритце», где Дронго жил во время своей сложной операции против масонского ордена в прошлом году.

Из окон их номеров справа от «Негреско» виднелись музей и казино «Рулл», находящееся в пяти минутах ходьбы от отеля, на Английской набережной. Когда открылось окно и менеджер, улыбаясь, показал на набережную, Потапчук, вышедший следом за ним, несколько сконфуженно согласился:

— Красиво.

— Обратите внимание, — по-английски сказал менеджер, — наши телевизоры принимают и «Останкино» из Москвы.[1] У нас часто останавливаются гости из России и других стран бывшего Советского Союза. Мы всегда готовы угодить любым клиентам. Кстати, сейчас у нас есть один гость, тоже приехавший с советским паспортом.

— Уже прошло столько лет после развала Советского Союза, а мы все еще пользуемся этими паспортами, — проворчал Потапчук, — все никак не можем отделаться от вчерашнего дня.

— Прошлое иногда цепляет настоящее, — согласился Дронго.

— Зато число богатых людей в России стремительно растет, — напомнил ему Потапчук. — Если так пойдет и дальше, скоро им придется ловить все каналы из России. Вы не забыли, что вечером мы должны быть в казино? — напомнил он напарнику.

— Не забыл, — ответил Дронго. — А теперь идите к себе, я должен принять душ и переодеться.

Он внимательно осмотрел ванную комнату и туалет. Вентиляторы, нагнетавшие свежий воздух, находились за стеклянной стеной, очевидно, в шахте, оборудованной по другую сторону этих помещений. Он включил вентиляторы и вернулся в комнату. Обычно он смотрел Си-эн-эн, слушая последние новости в мире, но теперь почему-то включил «Останкино», воспользовавшись редкой возможностью посмотреть московское телевидение за тысячи километров от Москвы.

И лишь после этого начал раздеваться, чтобы принять душ.

Разница во времени между Москвой и Ниццей составляла два часа, следовательно, было уже достаточно поздно. Он почувствовал, как проголодался.

Выйдя из ванной, он позвонил Потапчуку.

— Виктор Николаевич, вы не хотите пообедать?

— Скорее поужинать, — отозвался Потапчук, — в Москве уже восьмой час вечера.

— А вы забудьте о другом времени. Живите по своим биологическим часам. Так вы идете со мной?

— Иду. Только не в «Шантеклер». Мне не нравятся вычурные рестораны.

— Хорошо, — засмеялся Дронго, — я поведу вас в народный ресторан, где играет шарманка.

— Издеваетесь?

— Нет, правда. Мы пообедаем с вами в ресторане «Ротонда». Это в другом конце нашего здания. Я слышал об этом ресторане много интересного.

— Через десять минут спущусь, — проворчал Потапчук.

— Договорились. — Дронго положил трубку.

И в этот момент в его номер постучали. Громко и бесцеремонно, как могут стучать только знакомые люди или родственники. Европейцы так нагло стучать просто не умеют. Даже к собственным детям. Но никаких гостей он не ждал. Во всяком случае, пока. Он оглянулся. За окном по набережной прогуливались милые веселые улыбающиеся люди.

В дверь снова постучали. На этот раз еще громче. Придется открывать.

Дронго поискал глазами что-нибудь тяжелое. Впрочем, убивать его так сразу не будут. Сначала постараются выяснить, что он знает. Когда постучали в третий раз, он понял: больше тянуть нельзя.

Он пошел открывать дверь.

Глава 25

Дронго открыл дверь и замер от удивления. На пороге стоял старый знакомый Маир Касланлы. Уже лысеющий сорокапятилетний бизнесмен, в роскошных очках от Версаче, всегда пахнущий «Фаренгейтом». В модном клетчатом пиджаке. Острое лицо, маленькие бегающие глазки, тонко подстриженные усики. Ломброзо многое мог бы о нем рассказать. Однако это был старый и давний знакомый Дронго, они дружили много лет. Первый знакомый Дронго, который привез «Фаренгейт» из-за границы еще в годы «железного занавеса», и невероятный, вызывающий запах французского парфюма стал любимым не только для Маира, но и для Дронго. И если Маир позже изменял любимому парфюму, то Дронго остался верен единственному запаху, так полно выражавшему его собственную натуру.

— А мне сказали: в гостинице остановились ваши соотечественники. И я решил проверить! — закричал с порога Маир, бросаясь к Дронго.

— Какими судьбами? — улыбнулся Дронго.

— Я здесь проездом. Отдыхал в Каннах. Прекрасное место, тебе надо туда съездить. Собираюсь побывать в Монте-Карло, говорят, там казино просто фантастическое. Хотя после Лас-Вегаса, думаю, меня ничем удивить невозможно.

Дронго знал страсть своего гостя к карточным играм. Он умудрялся проигрывать и выигрывать крупные суммы. Во времена перестройки, когда иностранные автомобили только начали появляться в Москве, Маир Касланлы пригнал из Германии белый «Мерседес». Занимая должность официального представителя Общества зарубежных связей, он умудрился превратить одиннадцатый этаж гостиницы «Украина» в собственную резиденцию, снимая там иногда по четыре-пять номеров подряд на целый год. Кроме офиса, находящегося в одном из номеров, здесь же располагались его комнаты отдыха и номера для гостей.

В «Украине» все знали и любили Маира, неизменно доброжелательного, всегда услужливого, не забывавшего о подарках для знакомых женщин. Несмотря на то что он так и не научился говорить по-русски без акцента, ему удавалось приводить к себе фантастически красивых женщин, которые млели от одного его присутствия.

Заставленный дорогими импортными бутылками, техникой и кожаными диванами личный номер Маира Касланлы производил должное впечатление на гостей.

В прежние времена Дронго часто останавливался в номерах «Украины», которые заказывал для него Маир. Встречая иногда в апартаментах своего знакомого красивых женщин, он неизменно удивлялся такому разнообразию связей и возможностей друга, с одной стороны, пробивного, упорного, настойчивого, а с другой — очень доброго, мягкого, по-своему талантливого человека, так и не нашедшего себе должного места в жизни. Он мог быть неплохим коммивояжером или рекламным агентом, коммерческим директором или продюсером. У него многое получалось. Он обладал своеобразным даром убеждать людей. Он любил жизнь и наслаждался ее богатством. Он играл в карты, любил людей, имел множество друзей-мужчин и еще большее количество знакомых женщин. Вместе с тем он оставался прекрасным семьянином, обожающим свою жену и единственную дочку.

С Дронго они познакомились еще в те времена, когда Маир писал статьи в иностранные журналы, пытаясь пристроить там свои творения.

— Ты видишь, как тесен мир! — возбужденно потирал руки Маир. — Я думал, просто умру от скуки в этой Ницце, и вдруг оказывается — здесь ты. Это же здорово. Что ты здесь делаешь? Опять какие-нибудь шпионские истории?

— Нет. Просто приехал отдохнуть.

— Знаю я твои отдыхи, — подозрительно прищурился Маир, сняв очки и протирая стекла. — Ты просто так не путешествуешь. Небось опять какую-нибудь гадость расследуешь? Скажи честно, кого убили на этот раз?