Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка - Семен Данилюк

- Член бюро райкома комсомола Листопад, - доложил Иван.- Доцент сельскохозяйственного института.

- Хоть один специалист сельского хозяйства в райкоме появился. Вот ты им и объясни... А это еще что за хрень?

На этот раз Брехов изменился в лице совершенно непритворно. Наряду с картинами на тумбочках возле колонн было выставлено несколько скульптурных работ. Одна из них - миниатюрная группка - поразила председателя облсовпрофа, а вслед за ним и остальных. На металлической площадке в кепке и плаще стоял Владимир Ильич Ленин. Обыкновенный Ленин, из тех, что во множестве продаются в магазинах канцелярских принадлежностей. А напротив него застыл собранный из проволочек и шарниров человечек. При малейшем дуновении человечек колыхался, так что казалось - дрожит он от ужаса под набычившимся взглядом вождя. - Скульптурная композиция - "Торжество социализма", - выдавил Вадим, до которого только сейчас дошло, какой ужасающий прокол совершил он, допустив приглянувшуюся вещицу до участия в конкурсе. Тяжкое, давящее молчание повисло в зале.

- М-да, вот это подставились, - озадаченно выдавила оказавшаяся рядом с Иваном Долгова. - Теперь всему району мало не покажется.

В самом деле глумление над вождем пролетариата - это вам не сандалии на босу ногу. Члены комиссии как один прищурились и незаметно - даже для себя - принялись совершать телодвижения, отдаляющие их от незадачливых организаторов выставки. Те во главе с Непомнящим стояли пунцовые. Судьба их казалась предрешенной. Ждали лишь первого слова Брехова, который с оторопелым видом продолжал вглядывался в композицию и даже помотал головой, словно не веря собственным глазам.

Иван стремительно вышел в соседнюю комнату, где давно подметил сидящую на подоконнике рослую полногрудую художницу. Еще на улице после сцены со сдобной пионеркой он безошибочно определил секретаря обкома профсоюзов как закоренелого бабника.

Девушка, волнуясь, теребила зубками носовой платок.

- Чего здесь заныкалась? - строго вопросил Иван.

- Так я...в другом зале выставлена, - она показала в сторону подсобки, которую комиссия проскочила, не заметив. - Боюсь, как бы не пропустили.

- Обязательно пропустят, если так и будешь сидеть - сопли жевать. Ступай и подскажи комиссии. Иначе уйдут.

- Уйдут.

- А ты так и останешься с носом.

- А я так и останусь. С носом. - На конкурс попасть хочешь? - без затей рубанул Иван. - Хочу, конечно. - А помнишь слова: ты на подвиг зовешь, комсомольский билет? Так вот ты готова на подвиг, чтоб попасть на конкурс? - С тобой? - оживилась смышленая девица. - Легкой жизни в искусстве ищешь. А настоящий творец должен пройти через тернии. Во-он кто тебе нужен, - Иван через проем показал пальцем на налившегося злобой Брехова.

- Уж больно грозный. - Это он в штанах грозный. А без штанов - особо не надейся. Но надо. Цена вопроса - всесоюзная выставка. Больше скажу: не только на себя потрудишься. Для общего дела нужно. Так что? - Ну, если для дела, - художница вздохнула, соглашаясь.

Долгое молчание меж тем разразилось краткой, но разрушительной по последствиям грозой.

- Это как, мать вашу, понять? Авангардизм, что ли? - выдохнул Брехов. - В самом сердце, в логове можно сказать, развели. Заигрались вы, голуби мои! На поводу у всяких Би би си идете, -походя, взглядом, он уничтожил Непомнящего, сделал жест в сторону одного из сопровождающих. - Сфотографировать. Фото мне. В обкоме продемонстрирую, - не поверят.

Брехов решительно рванул из зала, будто торопясь отделить себя от антисоветчины, и с разгону воткнулся лицом в грудь рослой девицы, как раз вошедшей навстречу. Тесный контакт с девичьим телом и аромат дешевых, острых духов "Ландыш" подействовали на областного руководителя сокрушительно. Как и большинство партийных деятелей, Брехов был низкоросл. Но в повседневной жизни этот недосток хлопот ему не причинял, поскольку окружение привычно держалось на дистанции, давая возможность начальнику ощущать себя рослым молодцом. Теперь же голова его сама собой задралась вверх - в стремлении разглядеть то, что находилось выше объемистой груди. Он даже невольно приподнялся на носки.

- Вы... что-то хотели? - произнес он, заметно впечатлившись увиденным.

- Так это, Вы разве уже уходите? Я только собственно... - под буравящими ее страшными взглядами девица заметно перетрусила. Но отступать было поздно. Она сглотнула слюну. - Слушайте, в конце концов, а как же насчет малых форм? Мне обещали.

- Малых форм? - Брехов недоумевающе вцепился взглядом в заколыхавшуюся грудь, упругость которой продолжал ощущать на своих губах.

На помощь пришел секретарь Союза художников:

- Владимир Владимирович, в боковом зале размещено несколько миниатюр. Художники их называют малыми формами. Если устали, я могу провести туда остальных.

- Нет, нет! Дело прежде всего, - Брехов движением пальца остановил начавшееся движение. - Я сам должен все оценить. Может, хоть там сподоблюсь увидеть что-нибудь высокохудожественное. А вы тут меж собой пока окончательно определитесь. Ну, показывайте, девушка, свои малые формы. Галантным жестом он пропустил художницу вперед и с удовольствием пошел сзади.

Вернулся Брехов минут через десять. Разрумянившийся и, несмотря на строгую маскировочную складку на лбу, - заметно повеселевший.

- Так что надумали? - прищурившись, снисходительно поинтересовался он.

- Вот если только натюрморт с дичью.

- Никакой рыбы. Никакой дичи. Идеологически неверно, - может быть воспринято как намек на трудности с выполнением Продовольственной программы. А вот по малым формам очень убедительно. Впечатляет. Думаю, стоит направить. Возражений нет? Тогда будем считать, что в целом комиссия выставку оценила положительно. С учетом, конечно, сделанных замечаний. А это безобразие... - он негодующе потряс пальцем перед "торжеством социализма", и пружинный человечек чутко затрясся.

- Изымем немедленно, - заверил вернувшийся к жизни Вадим.

"Волги", круто развернувшись на пятачке у ворот так и не сдавшегося Козельска, покрыли провожающих грязью и исчезли.

Пасмурный Вадим Непомнящий отправился открывать семинар. Он понял главное. Отныне, без отца, в Твери ему придется ой как трудно! Необходимо пулей через съезд свинтить в Москву. Хотя на этот раз беду, кажется, пронесло.

* Оказалось, еще не пронесло. Через полчаса районную комсомолию срочно вызвала к себе разместившаяся в кабинете директора турбазы Долгова. Она же, уже от своего имени, распорядилась любым способом притащить первого секретаря обкома комсомола.

Таисия Павловна недоброжелательно оглядела столпившихся перед ней активистов.

- То, что вы едва район не подставили, я вам потом объясню, - сухо отчеканила она. - Поступила новая неожиданная вводная. Только что позвонили из обкома партии. К нам едет товарищ Ле Зу Ан.

- Какой еще Лизу? Кому лизу? - опешил Маргелов. - Ле Зу ан! - по слогам повторила Долгова, строгостью тона возвращая разговор в деловое русло. - Секретарь компартии Вьетнама. Находится в СССР с официальным визитом. Следует в Ленинград. В программе появилось маленькое окно. Решили организовать встречу с комсомолом Нечерноземья. Будет у нас минут через тридцать. Необходимо быстро подготовиться.

- Вот это подстава! Как же мы его встретим, если у нас даже хлеб-соли не осталось? - процедил сквозь зубы Вадим. Как истинный первый секретарь Вадим Непомнящий зрил в корень: встреча иностранных гостей без традиционной хлеб-соли рассматривалась как грубое, караемое нарушение установленного ритуала. То есть нарушить категорически нельзя. Но и найти каравай за полчаса невозможно. Ближайшая пекарня находилась в часе езды.

Дверь скрипнула. Вошел Балахнин. Истомленный и с горлом, перехваченным шарфом. Долгова пристально вгляделась в густые потеки под оплывшими глазами первого секретаря обкома комсомола, тем самым сделав ему замечание. Хотела съязвить что-то вслух. Но Балахнин, не менее наблюдательный, в свою очередь оценил румянец на лице Таисии Павловны и предостерегающе приподнял бровь. - Уехал? - поинтересовался он. Так что всем стало ясно: невыход первого секретаря обкома комсомола на встречу с председателем облсовпрофа не есть нарушение трудовой дисциплины. А тонкий эпизод в большой игре, в которой Балахнин выступал за другую команду.

- Уехал, - Непомнящий, а вслед за ним остальные, кроме Долговой, поднялись. Вадим тонко прищурился. - Так новая беда пришла, Юрий Павлович, откуда не ждали.

Секретарю обкома комсомола коротко доложили о предстоящем приезде руководителя братской компартии.

Балахнин прикусил губу. Вальяжное настроение смыло с него, как песочный замок под набежавшей волной. Это уже не аппаратные игры местного значения. Он - старший на семинаре. А, стало быть, любая накладка - его личный серьезный прокол. Отсутствие каравая - накладка из серьезнейших. Надо было открыть семинар и быстренько уехать, как планировал. Но как было уехать? Юрий Павлович со сладостью припомнил последний, утренний минет, исполненный затейницей Ниночкой.