Измена. Я (не) буду твоей истинной (СИ) - Андриана Вайс

ограждению и выхожу к лестнице. Затем, спускаюсь на уровень ниже и выхожу в полутемный коридор, в дальнем конце которого находятся туалеты.

Весь путь у меня из головы не выходит улыбка Даррека. Такая искренняя, добродушная. Такая живая. На его лице я видела похожую улыбку лишь однажды — во время нашей свадебной церемонии в Храме Единства, сразу после священного текста, зачитанного жрицей.

Тогда на его лице застыла такая же искренняя и открытая улыбка. Он отпустил мою руку, которую сжимал всю церемонию, положил руки мне на талию и сказал:

— Теперь, ты — моя истинная, навсегда.

Мне казалось, что эта улыбка появилась потому что он был рад связать со мной свою жизнь.

Но я уже не уверена.

Во всем, что касается Даррека отныне я не могу сказать ничего наверняка.

Вполне возможно, он радовался не нашему браку, а тому, что я смогу родить ему наследника-дракона. Тогда как я сама его совершенно не интересовала.

Я захожу в дамскую комнату и первым делом кидаюсь к раковине. Слезы льются не останавливаясь, в груди все щемит от боли. Мне хочется забиться в самый дальний и темный уголок и никогда оттуда не вылезать. Чтобы не попасться на глаза ни Дарреку, ни Вирралу, ни кому-то еще.

Я открываю кран и набираю в ладони холодную воду. Она настолько ледяная, что пальцы сводит. И это замечательно — я окунаю в воду лицо, его обжигает прохладой и в голове немного проясняется.

Я по-прежнему не знаю что делать, но хотя бы отступает чувство гнетущей безысходности.

— Все будет хорошо. Рано или поздно все обязательно будет хорошо…

Повторяя вполголоса эту мантру, я привожу себя в порядок, обтираюсь бумажными полотенцами и натянуто улыбаюсь собственному отражению в зеркале у раковины.

Выхожу из дамской комнаты и снова иду по коридору. Не смотря на то, что мне уже лучше, голова по-прежнему забита мыслями о Дарреке и возвращаюсь я на полном автомате. Наверно, именно поэтому, не сразу замечаю, что ко мне со стороны стадиона приближается чья-то массивная фигура.

Прихожу в себя только когда эта самая фигура подходит вплотную и хватает меня за руки. Я запоздало поднимаю голову, но фигура грубо разворачивает меня спиной к стене и закрывает собой любые пути отхода.

Глава 25

С нарастающей паникой я вглядываюсь в лицо того, кто прижал меня к стене и понимаю, что это…

Даррек?

Паника понемногу отступает. Но лишь потому, что если выбирать между Вирралом и Дарреком, то Виррала я сейчас хочу видеть меньше всего.

С другой стороны, было бы намного лучше, если бы мне не пришлось видеть никого из них.

Даррек подозрительно молчалив. Он внимательно всматривается в мое лицо.

— Ты плакала? — наконец, спрашивает он.

Я даже немного удивлена, что он замечает это.

— Тебе то что. Тем более, я плакала из-за тебя, — я опускаю глаза, ожидая, что сейчас Даррек снова взорвется.

— Почему? — внезапно спокойно спрашивает он.

Я вскидываю голову, с изумлением всматриваясь в его лицо. Даррек не притворяется — он в самом деле не понимает с чего вдруг я плакала. Ему до сих пор невдомек, что своим поведением от заставляет меня страдать. Его измены, его отношение к женщинам, в особенности ко мне… для него самого это просто норма.

Только сейчас до меня доходит вся бессмысленность моей идеи поговорить с Дарреком о своих чувствах и все ему объяснить. Зачем? Если он этого просто не поймет. Говорить с ним — все равно, что пытаться обезьяну научить человеческому языку. Это просто невозможно.

У меня уже нет сил злиться на него, я чувствую внутри лишь ледяное равнодушие.

Но в глазах, тем не менее, опять все расплывается.

Даррек не отводит от меня внимательного взгляда.

— Ты все равно не поймешь, — снова опускаю голову.

— Это из-за других женщин?

— Не только, — тяжело мотаю головой, — Самая главная проблема в том, что ты даже не хочешь понять меня. Ты не хочешь меня слушать. Зачем вообще ты пришел сюда?

Даррек отвечает не сразу. Такое ощущение, будто он думает стоит ли ему отвечать на этот вопрос.

— Потому что меня преследует твой образ.

В очередной раз я чувствую изумление. Поднимаю голову и ошарашенно смотрю на него. Даррек отвечает прямым пронзительным взглядом.

— Что? Какой еще образ…

— Впервые, я увидел его, когда ты сбежала. Это было проявление связи между истинными. Только, когда ты сняла метку, этот образ не пропал. Он стал менее ярким, но не исчез. И теперь, он преследует меня, куда бы я ни шел. Я не могу думать ни о ком, кроме тебя.

“Так тебе и надо…” мелькает у меня в голове мысль, но озвучить ее вслух я не решаюсь.

Тем не менее, его слова звучат странно. Они не ранят, наоборот, от них веет теплом. На мгновение мне даже кажется, что прямо сейчас я готова говорить с ним откровенно. Не боясь, что он меня остановит или грубо заткнет.

Но эта внезапная эйфория длится считанные секунды. Потому что после этого, Даррек продолжает:

— Меня это жутко раздражает, так что это должно прекратиться. Я здесь, чтобы сказать тебе, что у тебя есть всего неделя, пока идут соревнования. Потом, когда я стану победителем, я заберу тебя с собой и мы вернемся обратно.

Я чувствую как мои чувства снова разбиваются вдребезги. Хочется зайтись нервным смехом, пополам со слезами.

Вот именно в этом весь Даррек! Когда ты думаешь, что знаешь и понимаешь его, вдруг оказывается, что это совсем не так. И тогда любые надежды сталкиваются с его ледяным высокомерием и напором.

Отчаяние внутри меня достигает предела. С губ срывается такой вопрос, который я до этого никогда бы не задала:

— А что, если я откажусь с тобой ехать?

Глаза Даррека сужаются, он медленно качает головой.

— Это не вопрос, это мое решение. Ты не можешь отказаться. Тем более, когда я выиграю соревнования, Виррал здесь уже не будет ничего решать. У тебя просто не останется выхода, Мия.

От подобных слов Даррека меня снова бросает в ледяной пот. Конечно, я не уверена, что он победит, но… даже при одной мысли о том, что существует такая вероятность, меня начинает мутить.

Я не хочу с ним никуда ехать! Я не хочу возвращаться обратно в его замок, чтобы постоянно видеть его с другими женщинами и знать, что ему абсолютно плевать на мои чувства!

— Я никуда не поеду с тобой, — мой голос дрожит, но я больше