Вынужденный брак - Татьяна Герцик

Лариса Львовна почувствовала, как мстительная волна захлестнула сердце и стала подбираться всё выше, рискуя захватить и голову. Глаза непроизвольно зашарили по столу, выискивая, что бы такое надеть на свежепричесанную головенку этой дурехи.

Почувствовав настроение хозяйки, та стала медленно пятиться к дверям, преодолевая страстное желание кинуться прочь. Она тоже узнала повариху, которой досадила по полной программе. Ничего не понявшие мужчины стали наперебой представлять гостью:

– Это Инга. Учится в юридическом. У нее отец Авраам Иосифович, ты помнишь его, он не раз у нас обедал.

Тут Лариса Львовна вышла из ступора и неприлично взвизгнула:

– Я ее прекрасно знаю! Я хотя и жалкая старуха, но память у меня отменная! Это по ее милости мое кафе чуть не закрыли! Я, ведите ли, посетителей тараканами кормлю и вместо форели горбушу подсовываю! А ну вот отсюда, пока я тебя не пришибла!

Побагровевшая до ушей Инга пыталась нервозно ее успокоить, жалко взглядывая на потрясенного спутника:

– Это просто недоразумение, мне очень жаль, Лариса Львовна!

Но та ничего не слушала:

– Вон отсюда! И я никогда, слышите, никогда не соглашусь на брак моего сына с такой подлой стервой, как ты! – и воинственно замахнулась на нее сдернутой со стола салфеткой.

Юрий развернул подругу, быстро вывел ее из квартиры и повел вниз. Задумчиво бросил, рассматривая ее так, как будто впервые увидел:

– Ну и ну, а я-то думал, что у меня мать флегматичная. Как же нужно было ее достать, чтобы она впала в такое буйство? Что ты умудрилась с ней сделать?

Инга, пораженно всхлипывая, никак не могла прийти в себя. Ей всё происшедшее казалось чьим-то дурацким розыгрышем. Она не могла поверить, что та простоватая повариха, которую ей захотелось проучить за непочтительность, окажется матерью Юрия и женой Боброва! Представив реакцию отца, не смогла сдержать слезы ужаса. А если из-за этого от нее уйдет Юрий…

Она исподлобья посмотрела на его хмурое лицо и всерьез испугалась.

Сели в машину. Юрий с обманчиво безразличным видом поинтересовался:

– Что же конкретно произошло? В чем ты обвинила мать?

Пришлось пересказать всё, как было. Она не щадила себя:

– Понимаешь, я не знаю, что тогда на меня нашло. Этакий комплекс богатенькой девочки, наверное. Дурацкий такой каприз. Но самое противное – это жалобы в разные инстанции. Никогда этого себе не прощу!

Он надменно уточнил:

– Просишь, простишь! Если б не на мать нарвалась, то еще долго развлекалась бы подобным образом.

Тут Инга разрыдалась по-настоящему. Она-то была уверена, что сейчас он примется ее утешать, ведь утешать раскаивающегося человека так естественно!

Не обращая внимания на слезы подруги, Юрий ехал дальше, мрачно думая о том, что с Сашей ничего подобного и представить было невозможно. Она человек мягкий и добрый, не то что эта взбалмошная девчонка.

Приехали домой, и он молча прошел в комнату, сел на диван и включил телевизор.

Больше всего боявшаяся, что Юрий сразу начнет собирать вещи, Инга прокралась на кухню и стала поспешно готовить еду. Они сегодня ничего не ели из-за предполагаемого застолья. Припомнив гневное лицо возможной свекрови, застонала от безнадежности. Как она всё испортила! Но и та тоже хороша – почему не представилась в ресторане?

Услышь она фамилию Торопова, и ничего бы не произошло. Если бы повариха подошла и представилась, как положено, или хотя бы носила бейдж с фамилией, как полагается подобным служащим, она бы сразу поняла, кто перед ней. И Юрий тоже хорош – почему не сказал ей, чем занимается его мать?

Немного переждав, позвала его ужинать.

Поев, он несколько подобрел, и тут она задала мучивший ее вопрос:

– Юра, а почему твоя мать работает поваром?

Он вытянул губы трубочкой:

– Да это недавно. Скучно ей стало. Всё время одна, отец постоянно на работе. Вот она и вздумала кафе открыть. А кулинария всегда была ее хобби. Решила превратить увлечение в профессию, так сказать. Насколько я знаю, дела у нее идут успешно. Надоест, наймет повара, а пока сама у плиты вертится. Ну, хочется ей, считает, что она так реализовывает свой талант.

Узнав, что кафе, пусть и небольшое, принадлежит Ларисе Львовне, Инга жалостливо вздохнула от сочувствия к самой себе, бедняжке, по воле судьбы попавшей в такой злокозненный переплет. Умильно спросила, положив ему на плечо немного всклокоченную головку:

– А что мне теперь делать, Юра? Как помириться с твоей матерью?

Он передернул плечом. Получилось, что он хочет избавиться от ненужной ему тяжести.

– Не знаю. Я ее никогда такой не видал. Надо переждать, я думаю.

Инга думала так же. Но ее беспокоил и другой вопрос.

– А она не скажет об этом дурацком инциденте моему отцу? Как ты думаешь?

Он немного подумал.

– Ну специально-то конечно, нет. Но вот если он попадется ей под горячую руку, то тут я за ее молчание не поручусь.

Инга уныло вздохнула и вытерла мокрые глаза. Он встал и предложил:

– Может, спать пойдем?

Она обрадованно согласилась, надеясь, что в горниле постельной страсти все проблемы сойдут на нет. Но в этот вечер он проделал всё так казенно и равнодушно, будто выполнял давно надоевшую повинность. Потом повернулся к ней спиной и тут же заснул, что принесло ей настоящее страдание.

Ей ужасно хотелось разбудить его и потребовать объяснений, но она не решилась. Она впервые встретила человека, который был гораздо сильнее ее. Оставалось или подчиняться установленным им правилам или уйти.

Уйти она не могла, поэтому приходилось терпеть. Она тихонько примостилась возле его равнодушной спины, погладила гладкую кожу и уснула, легко дыша.

Юрий не спал, вспоминая некрасиво выпученные глаза матери и ее гневный крик. Он никогда не считал Ингу идеалом, но чтобы делать такие подлости…

Нет, это не по нему. Похоже, с ней ему хорошей жизни не видать. Подставит его когда-нибудь, это факт. Непорядочность, она когда-нибудь да вылезет, особенно если это свойство характера. Первым его порывом, когда он вошел в эту чужую выпендристую квартиру, было сложить вещи и убраться, но он видел, что Инга ждет от него именно этого, и решил остаться еще немного, просто чтобы обмануть ее ожидания. Не такой уж он предсказуемый, как ей кажется.

Ночь густой темнотой заливала комнату, и в душу закрался странный страх, что он никогда больше не сможет выбраться из этого мрака. Смутно чего-то хотелось, но он не мог понять, чего конкретно. Может быть, доброты и нежности, которые ему не могла дать эта по-хозяйски обхватившая его девица?

Он не любил, когда его обнимали или прижимались к нему так тесно, как она сейчас. Стало жарко и душно, захотелось спать одному, на большом просторном ложе, без конкуренток. Он насмешливо подумал: знала бы Инга, что он расценивает ее как соперницу за постельное пространство. Наверняка она думает о себе куда лучше.