Последний полёт «Баклана» - Сергей Калашников

На платформе простая работа для новичков. А вот для настоящих виртуозов – заботы по уходу за плантацией. Чаще всего необходимо просто поправить протяженные ветви ботвы, оплетающие сам горшок и стелющиеся от него во все стороны. Они ведь без мозгов, и механизмы равномерного покрытия поверхности в них не выработала ни эволюция, ни деятельность людей, которых по привычке называют селекционерами. Стволики вслед за листьями тянутся к солнечному свету и при этом игнорируют положение соседних, таких же, как они, потребителей лучистой энергии. Также в этот процесс нередко вмешиваются порывы ветра.

Поэтому люди с крыльями постоянно осматривают склон, скользя поперек него с малой потерей высоты. Как только наметанный взгляд картофелевода отмечает непорядок, тот производит быструю посадку и поправляет отростки ботвы, направившиеся не туда, куда надо. Крепит, расправляет. Заодно контролирует состояние поливочных трубочек, которые могут выпасть или засориться. Склон настолько крут, что стоять на нем просто невозможно, поэтому нагрузка распределяется между ногами и крыльями. Напоминает птицу, стремящуюся удержаться на стене за счет взмахов. А тем временем руки быстро выполняют работу.

Затем – толчок, разгон вдоль склона, взлет и выход на прерванный маршрут. Вот где мастерство полета!

Страшно представить, сколько выдумки и упорного многолетнего труда пришлось затратить для того, чтобы этот картофельный конвейер заработал ритмично. Конечно, отсутствие естественных вредителей – выигрышный фактор, но дефицит комфортной почвенной микрофлоры пришлось преодолевать, подбирая нужные штаммы из числа эндемиков.

Развернувшись против ветра, Раомина некоторое время любовалась эволюциями мужа над зеленой поверхностью, а потом вернулась к городу. Пора забирать из садика дочку. И надо что-то решать с переездом на столичную планету. Не навсегда. Она знает, что вернется сюда и тут останется. И знает почему. Но внучку необходимо представить бабушке и дедушке. И немножко погостить, хотя бы годик. Дать им узнать друг друга как следует. Предстоящий разговор с Виром смущает ее пришедшее в равновесие с миром сердце. Но тянуть с отъездом некогда. Рамидоне уже пять лет. Через два года ей нужно приступать к тренировкам для будущих полетов, а перед этим – догнать по физической форме и учебной программе сверстников. Дед с бабкой избалуют ребенка, который, надо честно признаться, выдающимися способностями не наделен.

Глава 18

Столица

Весь путь от орбиты Емли до орбиты столичной планеты дочурка проделала в кресле первого пилота самого настоящего боевого звездолета. Там все равно некому было сидеть, а так ребенок на глазах у родителей и, что поразительно, не пытается никуда лезть. Держать в руках ручку управления космического корабля в возрасте пяти лет – кто еще может похвастаться таким доверием.

Впрочем, автоматика не требовала вмешательства в дела навигационные, а, получив маршрутное задание, спокойно его выполняла. Выводя на экраны, доступные взору своего «водителя», массу самой содержательной информации, давая крупные планы небесных тел, красочные панорамы их поверхности, сопровождая все это понятными ребенку пояснениями и подписывая изображения четкими буквами, которые укрупнялись в процессе произнесения каждого слова.

В бестолковку принцессы, таким образом, чуть ли не насильно вбивался навык сложения слов при чтении. Напоминания о строгом соблюдении режима космического сна, космического питания и кое-чего еще, тоже космического, выполнялись беспрекословно, поскольку в вопросах дисциплины нет никого пунктуальней космического пилота. С ролью няньки «Баклан» справлялся не хуже, чем с боевыми задачами.

Сдача внучки во временное пользование дедушке и бабушке не заняла много времени. Через неделю девочка уверенно отличала любимые камелии отставного подпольного императора от роз его супруги и помогала за ними ухаживать в саду-цветнике-огороде, окружавшем скромный особнячок, где, собственно, они и обитали. Еще там имелись в наличии старый ленивый кот, собака-подросток, коза и четыре курицы с петухом. Роль прислуги и всего-всего-всего исполнял немолодой кибернетически управляемый механизм, которого звали Робиком.

Насчет управляемости Рамидона, конечно, ничего толком не поняла, но этот гусеничный столбик с имитирующими руки манипуляторами никогда ей ни в чем не отказывал. То есть понимал тонкое устройство нежного детского сердца и искренне пытался быть полезным, когда не подзаряжался от электросети. Иногда он бывал занят, но, как правило, ненадолго. Как раз хватало времени выяснить у бабушки, что такое приоритет, почему он бывает разный у разных команд и какие разновидности этого понятия встречаются в природе.

Сам-то Робик все объяснял непонятными словами и чересчур коротко. Зато не отказывался взять девочку с собой в магазин и даже иногда покупал ей сладости или игрушки. В зависимости от того, позволял ему это некий неведомый «лимит» или не позволял. Даже подметила, что если циферок на бирочке возле объекта вожделения мало, то лимит позволяет чаще. А если много – никогда.

Убедившись, что их отсутствие не нанесет тонкой психике ребенка непоправимой моральной травмы, Вир и Раомина отправились прогуляться в столицу. Вот тут-то и открылись у императрицы глаза на всю глубину мужского коварства. Ее благоверный, словно намагниченный, сворачивал все время не туда, явно стремясь к какой-то определенной точке в абсолютно незнакомом ему городе. Поглядывал на названия улиц, на номера домов и предлагал пройтись вполне определенным тихим переулочком.

Окончательно все встало на свои места, когда на стене рядом с неприметной дверью, не имеющей перед собой даже скромного крылечка, увидела прямоугольную табличку: «Институт кристаллографии Академии Наук». Вот, оказывается, почему на поездку сюда было не только дано мгновенное согласие и даже одобрение, а еще и был проявлен совершенно неподдельный энтузиазм.

А может быть, дело в том, что в последнее время они просто мало разговаривают? Хотя, а когда они разговаривали много? Им почти не нужно слов, чтобы понять друг друга, вот и сложились спокойные отношения без щебета, без всхлипов. Ровные и радостные. И даже с сюрпризами. Хм. Как ни крути, эта неожиданность значительно лучше, скажем, какой-нибудь другой. Белокурой или черноволосой.

– Я подожду тебя в кафе, – она махнула рукой в сторону недалекой вывески.

– Хорошо. – И дверь за ним закрылась.

Традиционное мороженое с любимым клубничным вареньем подняло ей настроение.

О встрече с нужным человеком Вир договорился на послезавтра. Сидя в кафе и уплетая недоступное на Емле лакомство, Раомина мысленно наслаждалась, представляя себе проблемы, с которыми встретился ее любимый в этом учреждении. Заявился парень из провинции в столичный институт, и ему тут чего-то нужно. Ни имени, ни звания, ни протекции. Просто вошел в дверь. И представьте себе – о чем-то с кем-то договорился. А она в кафе развлеклась так, что небу стало жарко. Ну, вот захотелось ей позабавиться.

К ней за столик подсела незнакомая женщина. Пила кофе, строчила ручкой на пластинке ввода текста в память карманного процессора, иногда что-то подсматривала в информационной сетке. Потом, видимо, закончила и, надо же, опознала в ней космолетчика. Говорит – жесты характерные. Акцентированно точные движения. И принялась расспрашивать о рейсах, о грузах, об экипаже и капитане. Сразу ясно – журналист ищет материал. То есть ведет прощупывание наугад в расчете набрести на нечто стоящее.

Вот тут потеха и началась. Рассказала о себе чистую правду. Что капитан корабля живет с ней как с женщиной, причем домогается очень настойчиво. Что в пилотском кресле – их дочь, что сама она работает расчетчиком в то время, как автоматика корабля занимается детскими играми. То есть ни слова формальной лжи, зато подумать можно черт-те что. Потом увидела на улице мужа и откланялась. И, естественно, с интересом стала дожидаться утреннего информационного выпуска, предвкушая удовольствие от коварно приготовленной для журналистов «утки».

Разочарование наступило раньше. Уже вечером все средства массовой информации оповестили, что императрица после длительного затворничества наконец-то в столице, где, подобно легендарному правителю древности, расхаживает, одевшись неприметно, дабы лично наблюдать, как поживают ее подданные. Судя по всему, Ее Величество довольны, поскольку изволят шутить.

Облом. И конец свободе. Теперь без специального макияжа из гостиничного номера не выйти, потому что ее довольную физиономию рядом с тремя пустыми вазочками из-под мороженого демонстрируют практически непрерывно.

Печальным финалом короткого приступа игривости оказалось то, что теперь она вынуждена наслаждаться прогулками на свежем воздухе и ожиданием мужа из его ежедневных поездок в институт. Ведь словно на работу устроился. Туда утром, обратно вечером. Раомина бродит между полей, перелесков, лужаек. С интересом рассматривает дома местных обитателей и чувствует себя странно. Красота и размеренность жизни дальнего пригорода, где прошло ее детство, где потом она не раз бывала, наполняют душу покоем. Тут люди идут неторопливым шагом и раскланиваются при встрече. Все знают ее как местную уроженку Анну Смит, заехавшую погостить к родителям – тоже давнишним здешним жителям.