Замок Оборотня - Елена Звездная

Рывок – одеяло отлетело в сторону, я была подхвачена, переброшена через плечо, и Сонхейд резко, едва сдерживая злость, направился прочь из комнаты. Вышел, не потрудившись закрыть дверь, и пройдя по коридору, сбежал вниз по лестнице… С ужасом поняла, что находилась на третьем этаже… Как оттуда спуститься самой со сломанной ногой я не представляла.

– А ваш зелененький доктор сказал, что лучше лежать, – вспомнила я.

– Я помню, – мрачный ответ.

И Сонхейд спустился в холл, прошел к камину, захватил одной рукой тяжеленное кожаное кресло, без напряжения понес его в столовую. Дверь открыл ударом ноги, вошел, прошел к моему месту, на котором я сидела пока все это не началось, отшвырнул опять же ногой стул, поставил кресло… Постоял, подумал, снова вышел в холл, наклонившись, и едва придерживая меня, захватил подушку и плед, вернулся обратно. Судя по всему наличие меня на его плече дискомфорта Сонхейду не доставляло. Чувствую себя мехом лисы, который обернули вокруг шеи и носят в качестве украшения. Но нет – расстелив плед, меня усадили на кресло.

Закутали. Больную ногу разместили на стуле, подложив под нее подушку. Затем раздался хмурый вопрос:

– Удобно?

Под его холодным взглядом я опустила голову и промолчала.

– Я задал вопрос, – сквозь слова рвется рык.

А я сижу со сломанной ногой, и нет возможности даже уйти, а желания ответить нет и вовсе. И все же:

– Какая вам разница, удобно мне или нет, – я вскинула голову и посмотрела прямо в янтарные глаза.

– А если неудобно, тогда что?

Лицо лэрда исказила судорога, и мне хрипло ответили:

– Принесу еще подушку.

– Да подавись ты своими подушками! – заорала я.

– Ты убил меня! Убил! Похитил! Насилу… используешь как секс рабыню!

– Я на тебе женился, – глухой, злой ответ.

– Да мне плевать!

Зря я это сказала – поведение Сонхейда изменилось в то же мгновение! Исчезла резкость в каждом жесте и злость в глазах тоже испарилась – движения стали плавными и исполненными силой, во взгляде затаилась коварная улыбка, а слова:

– Да, – тихо ответила хищница.

– Так, – продолжаем разговор, – а если его зверь от меня откажется, Сонхейд меня отпустит?

Вопрос ребром, так сказать. Но что еще остается в моем положении. А смотрительница смотрит на меня потрясенно, чтобы выдать:

– Такого практически никогда не происходит.

– Практически? – зацепилась я за слово.

Арида попыталась улизнуть от ответа, просто оставив меня наедине с обедом, но я, уцепившись за ее руку, потребовала ответа:

– Как мне достать сонхейдовского зверя? Где он вообще?!

К сожалению, мы уже не были наедине, и от двери раздалось:

– Во мне.

– Нехорошо жрать животных, – почему-то сказала я.

Арида мгновенно ушла, Сонхейд прошел, сел на свое место и вдруг спросил:

– Ты вегетарианка?

– Нет, – пробормотала удивленно.

– К чему пассаж про животных? – спросил он.

Я поправила цветастое платье, исподлобья угрюмо посмотрела на альфу и задала свой вопрос:

– А к чему ваше заявление что "Зверь во мне"?

– Это была констатация факта, – последовал ответ.

– Жрать животных плохо, – подвела я итог беседе.

И потянулась к тарелке, чтобы, наложив себе рыбы, молча приступить к обеду, все пытаясь понять, суть происходящего. Итак, меня похитили, инсценировав мою смерть. Это приемлемо. Меня притащили в фентезийный мир и на мне женились. Это не приемлемо. Сам Сонхейд меня отпустить не может, но может его зверь – это уже любопытно. Вопрос – как бы мне пообщаться со зверем?

Пока задумчиво жевала рыбу, вспоминала сказанное Аридой, особенно ее заявление, что они оборотни. А оборотень – это человек-волк, и если предположить, что волк и есть тот самый Зверь, тогда заявление Сонхейда имеет смысл.

Дожевав, посмотрела на лэрда и вздрогнула от неожиданности – Сонхейд не ел, сэр маньяк пристально смотрел на меня немигающим, проницательным взором.

– Вопрос, – загнав страх поглубже, начала я, – как я могу поговорить с вашим зверем?

– На тему? – хмуро поинтересовался Сонхейд.

– На тему его ошибочного выбора, – честно ответила я.

На тонких губах расползлась странная улыбка. И мне как-то нехорошо стало от чуть мечтательного выражения на лице монстра, и стало только хуже, когда лэрд озвучил:

– Зверь не выносит жилье, одежду, светлое время суток. Исключи все составляющие и возможно…

– То есть голая я ночью в лесу? – обобщила сказанное.

Мечтательное выражение на лице Сонхейда стало значительно заметнее.

– Нет! – воскликнула я.

– Да, – чуть насмешливо ответил лэрд.

У меня аппетит пропал напрочь, Сонхейд же принялся есть, скрывая в уголках рта полную предвкушения довольную ухмылку.

– А другие способы пообщаться с вашим зверем имеются? – возвращаясь к обеду, спросила я.

Лэрд промолчал.

– Знаете, – терзая вилкой кусочек рыбы, начала я, – это и в ваших интересах тоже. В конце концов, избавитесь от меня…

Запнулась, поймав его пристальный немигающий взгляд. И как-то совершенно неожиданно Сонхейд произнес:

– Избавиться от вас, Ким? А почему вы решили, что это является моим желанием?

– Да вы же ненавидите меня! – сорвалась на крик.

– Ненавижу? – переспросил монстр.

Я простонала, и, отставив тарелку, обняла плечи руками.

– Ким, – обманчиво мягкий голос, – почему вы решили, что я ненавижу вас?

И не сдержавшись, я выкрикнула:

– Вы меня унижаете!

– Я?! – изумленно переспросил Сонхейд.

– Вы! – обвинительно закричала я. – Вы… постоянно!

Почувствовала, как спазм сжал горло, и умолкла, стараясь сдержать слезы. Сонхейд молчал, но уже не ел. Я тоже есть не могла.

– Ким, – глухой голос с прорывающимся рычанием. Я вскинула голову, и едва наши глаза встретились, лэрд продолжил:

– Унизительно быть моей женой?

И свет в глазах внезапно стал ярче.

– Унизительно, что при заключении брака мое мнение не учитывалось, – я старалась говорить спокойно, но почему-то его глаза меня сейчас пугали и сильно.

Откинувшись на спинку стула, лэрд скрестил руки на груди и теперь пристально смотрел на меня, пристально и как-то жутко.

– Ким, – голос стал обволакивающим, как жар летнего дня перед грозой, но в том то и дело что где-то вдалеке рык прорывался, – ты дала согласие.

– Что?! – мой крик, наверное, огласил весь дом.

Губы Сонхейда искривила ухмылка и он повторил:

– Ты дала согласие, Ким, – еще одна улыбка, на этот раз загадочная, и спокойное объяснение:

– Твое тело приняло меня, твоя страсть была ответом моему желанию, и потому ты моя леди.Я вспомнила утро. Мой поцелуй, его замешательство… И покраснела.