Аленкин клад. Повести - Иван Краснобрыжий

— Проводите меня на колошник.

— Туда без газоспасателя нельзя.

— Хорошо. Я могу подождать.

Приходит газоспасатель. Господин Нагатияма доволен. Но — увы! Маска противогаза ему не подходит. Он просит маску газоспасателя, соглашается один подняться на колошник.

— Технику безопасности нарушать даже таким любезным гостям, как вы, не положено.

Улыбка на лице Нагатиямы исчезает. Так и не удалось ему взглянуть на крутящееся паровое колесо изобретателя Валентина Кайлова. Пришлось покупать в СССР патент.

Гости из-за кордона бывают разные. Одних интересует секрет производительности, другие подбросят заковыристый вопрос из международной обстановки, третьи, забывая простую элементарность гостей, прощупывают «советскую психологию»… Занятия в университете марксизма-ленинизма, хорошие знания политэкономии социализма и капиталистических стран, высокая техническая подготовка и большой опыт работы — все это помогает Александру Гуторову быть и дипломатом, и «королем» доменщиков мира.

Тринадцать жарких лет. За эти годы у Александра Гуторова появились тысячи друзей по «горячему хлебу» в Чехословакии, Польше, ГДР, молодых странах Африки. Они приезжают в Череповец учиться трудному, но очень нужному делу. И опять Александр Гуторов все начинает сначала. Но начинает не теми робкими шагами, как когда-то на второй домне. Ему теперь знаний и опыта не занимать.

Любой авторитет, самая яркая слава могут потускнеть, как медный пятак в сырости, если человек замкнется в свой узкий мирок и начнет жить достигнутым благополучием. Свою трудовую честь Александр Гуторов бережет не только жаркой работой.

Идет бюро парткома. Вопрос решается государственный: ускорить пуск четвертой домны. Одни предлагают стандартное: обязать строителей… Другие в этом видят «дублирование» задач государственной комиссии из Москвы, советуют в ее состав ввести от завода того-то и того-то. Этим, мол, и комиссию не обезличим, и себя настоящими хозяевами покажем. На первый взгляд и те и другие нравы. Но когда выступил Александр Гуторов, члены парткома пересмотрели свое отношение к пуску новой домны.

— Я прошу, — сказал Гуторов, — доверить мне приемку от строителей футеровки домны.

Мастера-огнеупорщики к первому визиту Александра Гуторова отнеслись спокойно: полазит час-другой по воздухопроводам, фурмам и уйдет. Александр оказался не из тех, кто «отбывает» партийное поручение. В этом строители убедились на второй день. Появился он на домне — и к бригадиру:

— Переделали венец на четвертой фурме?

Бригадир поторопился заверить, что замечания устранены, и тут же пожалел.

— Я только что осмотрел венец. Вы ничего там не сделали…

Два месяца мастера-огнеупорщики «проклинали» дотошного члена парткома. А он? Он «придирался» к каждому зазору между кирпичами, красоте, прочности кладки, ругался с мастерами, прорабом, требовал одно переделать, другое поправить… Но, когда пришло время строителям сдавать работу государственной комиссии, они не раз добрым словом вспоминали Александра Гуторова.

Александр Ильич, — обратился при мне к Гуторову рабочий Николай Сеничкин. — В столовке что-то давненько ушицу не готовят. Ты бы, как член профкома, занялся пищеблоком, а?

В тот же день Александр Гуторов побеседовал с рабочими о всех претензиях к столовой. Вечером директору ОРСа пришлось задуматься.

Если через три дня не устраните недостатки, — предупредил Гуторов, — будем вас слушать на заседании профкома и решать вопрос о дальнейшем пребывании на посту директора! И вообще, вам бы не мешало съездить в Москву на «Серп и молот» поучиться секретам кулинарии.

…Выходной день. Жена предлагает Александру съездить за город и, поглядывая на него, с улыбкой осведомляется:

— Опять чего-то не успел сделать?

— Сегодня я должен в подшефный класс заглянуть и отвезти в музей слиточки миллионной тонны стали.

— А как же наше путешествие? Опять отложим до пенсии, да?

— Нет, мы его сократим только на один час. Мне обязательно надо побыть в школе и похвалить Володю Костина. Парень другим человеком становится. Ты поезжай в музей, я в школу. Через час встретимся дома.

В семнадцатой средней школе Череповца Александр Гуторов помогает классному руководителю Зое Александровне Зверевой перековывать «трудных» ребят. На этой ниве он устает, пожалуй, больше, чем у домны. Ключик к сердцу каждого «трудного» Александр, как правило, начинает искать в семье. Ведь плохим ребенок не рождается. Почему же он с годами становится «трудным»?

Психология человеческой души сложнее и тоньше доменных процессов. Каким человеком вырастет ученик? Радость принесет людям или горе? Эти вопросы больше всего волнуют Александра Гуторова.

— Воспитанию подрастающего поколения, — возмущается он, — мы уделяем очень мало времени! Часто действуем по шаблону: «Это, Петя, хорошо, это — очень плохо». Еще Юлий Цезарь говорил: «Желаешь сохранить государство — держи молодежь в руках».

…Путешествие за город Александру Гуторову пришлось сократить не на час, а на два. Вместе с ним и я побывал в семнадцатой средней школе. К нам в учительскую вошел подтянутый юноша: в глазах радость, лицо приветливое, улыбающееся, движения у него быстрые, но мягкие. Это был Володя Костин. С Александром Гуторовым он поздоровался с какой-то особой сердечностью, нам учтиво поклонился. Я измерил его взглядом: ботинки начищены, старенькие брюки и рубашка аккуратно заштопаны и отутюжены.

— Ты сегодня завтракал? — начал разговор с Володей Гуторов. — Не стесняйся. Здесь все тебе друзья.

Володя покраснел.

— Я так и знал. Опять решил сходить в театр и экономишь на желудке?

— Нет. Готовальню надо купить.

— Вот чудак! — повеселел Гуторов. — Почему мне не сказал? Неужели бы я для тебя не купил чертежный инструмент? Ну, а как с успеваемостью?

— Только по черчению тройка. Но я ее исправлю. Честное слово!

— Верю. А как к экзаменам готовишься?

— Каждый день по четыре часа.

— В техникум или в училище будешь поступать?

Юноша и Герой Социалистического Труда беседуют неторопливо, доверительно и, главное, начистоту. Один за плечами имеет большую фронтовую и трудовую жизнь, другой — только делает первые шаги навстречу будущему. Теперь и учителя, и Александр Гуторов спокойны за Володю Костина. Но чем измерить это спокойствие? На каких весах взвесить три года борьбы?

Жизнь у Володи сложилась трудная. Отец, пристрастившись к чарке, потерял хорошую работу, настоящих друзей, Здоровье… Мать тоже оказалась не на высоте. Молодость и красоту растрачивала безумно, с бесшабашным стремлением «успеть пожить». И все это на глазах у подростка.

Детская душа в таком аду очерствела, перестала верить взрослым. Единственным средством защиты она избрала — грубость. За первым пороком последовали другие: курение, мелкие кражи из карманов «гостей» и даже… выпивки. Забили учителя тревогу — поздно. Володя уже им не верил, на вопросы отвечал дерзко, а когда ему попытались заглянуть поглубже в душу, таким словечком обозвал классную руководительницу — целый вечер плакала.

На первое знакомство с Володей Александр Гуторов шел, как на парад. Оделся опрятно, на пиджак приколол боевые награды: 3олотую Звезду, орден Ленина… Пришел в класс, сел рядом с ним на парту и ни слова. Володя догадался, что дядя Герой будет его «пропесочивать». На большой перемене он решил задать стрекача из школы, чтобы избежать нотации, но не тут-то было. Александр неожиданно предложил ребятам сразиться в снежки. Класс разбили на две команды. Капитаном первой ребята выбрали Гуторова, второй — отличника Юру Черничку.

— Пойдешь ко мне в ординарцы? — предложил Володе Гуторов. — Будем держаться, как в настоящем бою!

Жарким, ох и жарким был тот бой! Володя в наступление шел рядом с капитаном, ловко увертывался от снежков, метко поражал «противников», а когда капитана окружили человек пять и предложили сдаваться, он решил броситься в настоящую драку.

— Так, брат, дело не пойдет! — остановил Володю Александр. — Правило игры — закон!

Володя приуныл. Опять ему не повезло. Но его тревога была напрасной. После сражения капитан при всех пожал ему, двоешнику, руку за храбрость, а учитель физкультуры в журнале поставил первую пятерку.

Покорить душу ребенка — трудное дело. Гуторов, часто встречаясь с Володей, понял: мальчишка больше всего не любит женщин. Он мерил их всех «эталоном» матери. Пришлось драться и за мать и за сына…

— Значит, в училище?

— Горновым, как вы, хочу стать, — поделился мечтой Володя и тихо добавил: — Можно было бы и в техникум, да у матери здоровье пошатнулось. Хочу скорее стать на ноги, а тогда, как вы, в техникум или в институт.