Большой обман - Луиза Винер

В тот день папа вытащил нас из дома. Перво-наперво мы взяли такси, отправились в «Магазин подержанных автомобилей Джимми», купили ярко-красную машину с откидным верхом и вдоволь накатались по набережной вдоль моря. Машина ревела, словно буря, и мчалась вперед, и лица у нас горели от ветра.

По дороге домой мы остановились у нашего любимого кафе, и папа заказал по блюду ледяных устриц каждому. Мы сдабривали их лимонным соком, посыпали молотым перцем и быстренько проглатывали. Мама ела устрицы, улыбка играла у нее на лице, глаза цвета речной воды сияли, и папа — впервые за многие месяцы — смотрел на нее, не отрываясь. Мама даже смутилась.

Они взялись за руки, и папа объявил, что хочет сделать важное заявление. Пора ему окончательно бросать работу. Сегодня наступил перелом, которого он столько времени добивался. Надо переходить в профессионалы.

Плечи у мамы поникли. Именно с этого момента она стала походить на собственную ксерокопию, силуэт ее как-то сразу утерял былую четкость. Дура я, дура, только и сказала мама, и устричная раковина хрустнула в ее сильной руке. Почему это папу до сих пор еще не поперли с работы, а? Почему нас всех еще не выкинули на улицу? Причина проста: мама целый год плакалась в жилетку миссис Сантос, чтобы школа проявила снисхождение и папу перевели хотя бы на почасовую оплату. У нас дома лежат счета за прошлый год и нераспечатанные письма из банка. Мама просто боится их открывать. И вообще, если принюхаться, то от него так и разит пармскими фиалками.

Они ругались еще некоторое время, их сердитые голоса звучали то громче, то тише, смущая других посетителей. Потом папа поднялся, повернулся к нам спиной и вышел из кафе.

Мы быстро доехали до дома. Верх у машины был поднят, и ветер бился в стекла. Я видела, что маме противно даже смотреть на наш новый автомобиль. Хлопнула дверь, мама сделала шаг по тротуару, замерла на мгновение, придерживая юбку, и взгляд ее наполнился отвращением. Как хрупко все хорошее, и как легко его разрушить!

Потом все покатилось очень быстро. Папу выгнали с работы, банковские счета опустели, дом, в котором прошло мое детство, пошел с молотка. Пока мы еще не выехали, папа порой прокрадывался по утрам в мою спальню и вытрясал пару монеток из моей копилки. По большей части я притворялась, что сплю. Если я «просыпалась», папа старался превратить все в игру. Когда светило солнце, мы загадывали, какого цвета будет следующая машина. Когда шел дождик, мы загадывали, чья капля упадет быстрее. Выигрывал папа.

За пару дней до переезда мама поймала его с поличным. Папа выходил из моей комнаты с монетами, зажатыми в кулаке, и медяки рассыпались у него по полу. Мне пришлось заткнуть уши, так громко кричали родители.

И вот миссис Сантос подгоняет свой автомобиль, мы грузим пожитки в багажник и перебираемся в меблирашки на набережной. При виде нас и нашего багажа хозяйка только головой качает. Мы поднимаемся по лестнице, пахнущей картошкой, жаренной на свином жире, и вселяемся в комнату. Здесь нам предстоит спать и есть еще целую неделю.

В следующий понедельник за нами приезжает человек в безукоризненном пальто. Мама знакомит меня с ним. Его зовут Фрэнк.

— Мы теперь будем жить у Фрэнка, — говорит мама, застегивая мне куртку. Наши чемоданы уже в багажнике его машины. — Тебе там понравится. У Фрэнка большой дом с садом и центральным отоплением. У тебя будет своя собственная новенькая спальня.

Я тупо смотрю на Фрэнка и не знаю, что сказать. Мне интересно, смогу ли я надуть свой глобус, когда мы приедем, но вопрос мой приходится как-то не ко двору. Фрэнк предлагает купить мне новый глобус или куклу Барби. Помню еще, что он пытается взять меня за руку, а я вырываюсь, и ему остается только похлопать меня по плечу.

— Поехали. — Мама сажает меня в машину. — Тебе у Фрэнка понравится. У него два сына-близнеца. Они ненамного старше тебя, так что тебе будет с кем играть.

Мы садимся в машину, мама целует Фрэнка в щеку, и он весь заливается краской. Мы трогаемся и едем по набережной, и мама поворачивается ко мне и повторяет уже сказанное. У Фрэнка мне будет тепло. У Фрэнка мне не будет одиноко. Я ее почти не слушаю. Я-то знаю: не меня она старается убедить.

25

У меня выдалась беспокойная ночь. Мне снилось, что я занимаюсь сексом с Боно и Эйджем. Замечательным, мерзким, потным, грязным перепихоном на кровати размером с небольшую страну третьего мира. Все началось здорово — Эйдж был очень ласков, — и я уже была близка к оргазму, как вдруг волосы у Боно стали выпадать пучками — горячие жирные пряди, пропитанные клеем для париков и пахнущие пармскими фиалками, так и липли к моим рукам. Интересно, что такой сон может значить? Надо бы спросить у Джо. М-да. Нет, не стоит вмешивать Джо. Отношения у нас в последнее время и так стали какие-то сухие — наши свежевымытые тела были близки не меньше двух недель назад, — и он только расстроится, когда представит себе, как 75 процентов «U2» терзали меня и катали по кровати (у меня осталось смутное подозрение, что Ларри Маллен-младший[33] тоже участвовал). Безнадежное дело. Хоть застрелись.

Я выскальзываю из спальни (Джо еще спит), пробираюсь на кухню и готовлю кофе. В никелированных боках кофейника отражается моя сонная физиономия. Я поворачиваю кофейник, чтобы было лучше видно, и всматриваюсь. Зрелище не вдохновляет. Возле глаз какие-то черточки — через пару месяцев они превратятся в полноценные морщинки, — на лбу коричневая полоса — надо поменьше бывать на солнце.

Я бросаю в чашку два куска сахара и шарю по полкам в поисках банки с огурцами. Если Джо рядом, я стараюсь не есть их на завтрак. А ведь так здорово начать день с огурцов — ранним утром у них особый вкус. Ничто так не пробуждает организм, как соленая острота маринованного огурца. Ничто так не приглушает горечь преждевременного кризиса среднего возраста, как хорошая маринованная луковица.

Я вгрызаюсь в хрустящую огуречную мякоть, слизываю уксус с пальцев и двигаю бровями, чтобы представить, какой у меня будет вид после подтяжки. Довольно-таки гадкий, скажу я вам. Что-то вроде покерного выражения лица — наглядного свидетельства запора. Может, стоит сделать инъекцию ботокса? Или стимулировать мускулы лица электрошоком? Лорна говорит, мне надо пить больше жидкости. Сомневаюсь. Просто чаще буду бегать в туалет, а лицо останется какое есть.

На следующей неделе мне исполнится тридцать три. Папа был немногим старше, когда ушел в профессионалы. До сих пор не могу понять, что толкнуло его на это. Он всегда был очень рациональным человеком, для которого мир представлялся четко организованной системой. И денег он никогда не просаживал зря, и всегда делал все как положено. У него было приличное образование, надежная работа и жена, в которой он души не чаял. Правда, люди они были разные — аналитик и хлопотунья, — но противоположности сошлись. Мамин страх перед жизнью уравновешивался папиным жизнелюбием, непонимание компенсировалось ясностью мыслей.