Адмирал Ушаков ("Боярин Российского флота") - Михаил Петров

Дни проходили за днями, а ответ от Италинского не приходил. Не было пока и высочайшего рескрипта, о котором извещал Актон. Он поступил только 2 июня.

Наконец-то все прояснилось! Павел I подтвердил: надо брать Мальту… Император предписывал Ушакову высадить на острове пять батальонов сухопутных войск — три под командой генерал-майора князя Волконского и два под командой генерал-лейтенанта Бороздина. По согласию союзных дворов, князь Волконский должен был остаться на острове с русским гарнизоном в качестве коменданта, в то время как генерал-лейтенанту Бороздину предписывалось сразу же после взятия Мальты погрузиться на корабли эскадры и вернуться с оными в Россию.

Высочайший рескрипт вносил ясность относительно представительства русских войск на Мальте. Однако Ушаков не нашел в нем ответа на один вопрос, о котором почему-то все забывали: чем кормить людей, которые будут сражаться за Мальту и стоять там гарнизоном? С кого ему, главнокомандующему, требовать провианта?

Но Ушакова тревожило не только отсутствие провианта. Пока фельдъегерь добирался до него с государевым рескриптом, на театре военных действий произошли резкие изменения. Французские войска, предприняв новое наступление в Северной Италии, наголову разбили австрийцев. Северные провинции вновь оказались в их руках. Но это не все. Овладев инициативой, они повели наступление на юг, угрожая королевству Обеих Сицилий.

Если смотреть на вещи здраво, теперь надо было уже думать не о Мальте. Надо было думать о том, как остановить наступающих французов, не допустить их во владения союзного королевства Обеих Сицилий.

Ушаков вновь обратился к Италинскому с надеждой найти в нем единомышленника. Он писал: "Вашему превосходительству известно намерение и желание его императорского величества о взятии Мальты и о расположении войск наших в оной. При теперешних обстоятельствах, ежели его королевское величество непременно будет требовать войск и кораблей на его вспоможение, действия наши на Мальту будут уже уничтожены, да, кажется, и сомнительны уже будут они на таковой случай, ежели французы успехами своими будут подвигаться ближе к Нижней Италии…"

Очень хотелось услышать от Италинского: "Да, я на вашей стороне. Махните рукой на Мальту. Лучше помогите, чем можете, королевству". Но Италинский молчал. Было похоже, что он боялся делить с главнокомандующим ответственность за принятие самостоятельного решения. В царствование Павла I многие вели себя подобным образом. Зачем брать на себя ответственность? Вдруг не угодишь принятым решением императору, что тогда?..

Ушаков решил созвать военный совет. В кают-компании флагманского корабля собрались адмиралы, старшие офицеры. Все они уже знали о потере союзниками завоеваний в Северной Италии, о поражении австрийцев при Маренго, результатом которого явилось подписание ими унизительной капитуляции.

Докладывая об изменении военной обстановки, Ушаков высказал опасение, что Бонапарт, "привыкший поступать военными хитростями и пользоваться изменами", после захвата Северной Италии постарается покорить и королевство Обеих Сицилий, находящееся в союзе с Россией. Сознавая эту опасность, король обратился к главнокомандующим русской и английской эскадрами с призывом оставить Мальту и помочь ему защитить его владения.

— Король прав, сейчас не до Мальты, — сказал Пустошкин, едва Ушаков кончил говорить.

— Но если Мальта отпадает, то стоит ли тогда нам тут оставаться? — подал голос Сенявин.

— Вы хотите сказать, что надо домой?

— А куда же еще? В Севастополь.

— А как же с защитой королевства?

— Чтобы защититься от французов, королю нужны не корабли, а сухопутные войска. Если так уж нужно, оставим ему солдат и несколько судов, а сами двинемся в путь.

— Правильно, домой! В Севастополь!

— Матросы устали, страдают от худой пищи. На кораблях только и слышишь разговоры, как бы домой скорее.

— Тут и сомневаться нечего. Мы выполнили долг свой, можем плыть с чистой совестью.

— Домой! Домой!

Командиры были единодушны в своем мнении. Ни одного голоса за продолжение пребывания в Средиземном море, все были за то, чтобы плыть к родным берегам. Молчали только вице-адмирал Карцов да генерал-лейтенант Бороздин, не сводившие глаз с главнокомандующего, который стоял перед всеми в спокойной позе и, казалось, был доволен ходом шумного совещания. Но вот Карцов не выдержал, спросил;

— А сами что скажете, Федор Федорович? Домой?

— У нас нет другого выхода.

— Позвольте, а как же тогда быть с императорским рескриптом? Выходит, мы отказываемся выполнять высочайшее повеление?

— Я послал государю подробнейший рапорт, где откровенно высказал свои соображения, и, надеюсь, при новых сложившихся обстоятельствах государь пересмотрит свое повеление о Мальте.

Ушаков напомнил о ненадежном состоянии кораблей, которым нельзя сделать полного ремонта в походных условиях. Многие суда, «подлатанные» на месте, едва могут доплыть до своих портов. Но это еще не все. Главная трудность заключается в том, что эскадра оставлена без провианта. Блистательная Порта считает, что-де эскадра должна уже находиться в обратном походе и категорически отказывается отпускать сухари. Других же источников для получения припасов нет. Он, Ушаков, неоднократно писал о бедственном положении эскадры русским полномочным министрам в Палермо и Константинополе, рапортовал также в Петербург, но положение не изменилось. Правда, ценой больших усилий удалось кое-что приобрести на месте, но этих продуктов даже при строжайшей экономии может хватить только до Константинополя, если эскадра снимется с якоря немедленно.

Со всех сторон вновь раздались возбужденные голоса. Члены совета были полностью согласны с мнением своего главнокомандующего.

Решение было единодушным: для оказания военной помощи королевству Обеих Сицилий оставить в Неаполе батальоны генерал-лейтенанта Бороздина, а также три фрегата с десантным отрядом под командою Сорокина, возведенного недавно в капитаны первого ранга, со всеми же "прочими кораблями, фрегатами и войсками эскадре следовать через Архипелаг и Константинопольский пролив в черноморские порты".

18

Весть о предстоящем отплытии эскадры в Россию быстро разнеслась по Ионическим островам. К флагманскому кораблю "Св. Павел" стали причаливать лодки с депутатами и простыми гражданами республики. Жалко было им расставаться с русскими. Пока жили вместе, крепко привязались друг к другу. Да и могло ли быть иначе? Русские избавили жителей от французских захватчиков, учредили на островах республику, помогли установить справедливый конституционный порядок.

Главная заслуга во всех добрых деяниях жителями признавалась, конечно, за адмиралом Ушаковым. И в знак своей глубочайшей к нему признательности они пожелали преподнести ему памятные дары. Сенат Республики Семи Островов наградил его грамотой и золотой шпагой, украшенной алмазами. Жители островов Кефалонии и Итаки через своих депутатов прислали золотые медали с изображениями его портрета на одной стороне и благодарственными надписями на другой. С острова Занте депутаты вместе с благодарственной грамотой доставили серебряный с позолотою щит с изображенными на нем семью островами. "Спасителю всех Ионических островов", "Мужественному и храброму спасителю и победителю", "Освободителю своему Ушакову" — сколько любви и восторга было в этих надписях, выбитых на преподнесенных ему медалях и почетном оружии!

Нет, никогда не забыть Ушакову этих теплых, сердечных проводов!

6 июля русская эскадра снялась с якоря и, сделав прощальный салют, направилась на восток.

Плыли медленно: мешали встречные ветры. С трудом добравшись до Архипелага, остановились у острова Тенедос, чтобы починить порванные паруса и снасти. Пользуясь остановкой, Ушаков направил посланнику Томаре письмо с просьбой достать в Константинополе хотя бы немного провианта. Сухарей на кораблях оставалось всего на две недели.

В Дарданеллах эскадра сделала новую остановку. Здесь она получила двухнедельный запас свежих сухарей, а также красного вина на шесть дней. То-то было радости! Здесь же Ушакову доставили несколько писем, в числе которых он нашел пакет от вице-президента Государственной адмиралтейств-коллегии Кушелева с вложенной в него копией с высочайшего рескрипта от 22 мая. Государь уже не требовал взятия Мальты, а приказывал, забрав все корабли и войска, с поспешностью следовать в Черное море, как было предписано в прежних рескриптах.

Прочитав этот документ, Ушаков даже перекрестился от радости. Еще бы! Решения, принятые военным советом эскадры, оказались в полном соответствии с последним высочайшим повелением! Отныне нечего было бояться обвинений в самочинном поступке.