Таргитай - Юрий Никитин

и Пуканом стоит на краю обрыва. Пукан насмешливо тычет в Таргитая пальцем, на поясе у него ярко сияет Меч, испуская золотистый свет.

В невре взметнулась волна ярости – мир и без того жесток и несправедлив, а такие вот подлецы ещё и усугубляют!

Густой туман медленно поднимается. Не переставая тереть верёвки за спиной, Таргитай смотрел, как эта серо-зелёная масса медленно приблизилась к первой с краю девушке. Ветер треплет ей волосы, играет с подолом платья.

В один миг оживший туман, взметнувшись вверх, накрыл жертву. Окутал её, клубясь и отливая жирным блеском. Когда он отхлынул назад к земле, каменный столб был пуст.

– Сварог! – продолжала шептать в страхе Ольха, закрыв глаза в ужасе. – Молю, приди и спаси нас! Ты победитель Ящера! Защити нас от тёмного ужаса подземных глубин!

Дударь в отчаянии стиснул челюсти. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Слышно, как толстая пеньковая верёвка трётся о камень. Руки от усилий налились свинцовой тяжестью. Не даёт покоя мысль, что, если и освободится, то, как сражаться, если Меча нет, да и его враг – оживший серый туман?!

Раздался исполненный ужаса крик. Невр вскинул голову. Туман с головой накрыл девушку рядом с первой, и она растворилась в клубящейся массе.

Только теперь Таргитай заметил, что Протей разрастается. В серо-зелёном тумане утопают скалы, откуда он начал движение. Он уже плещется у опустевших столбов, и теперь – движется дальше, будто стремясь покрыть собой всю пространство возле скал.

Подобравшись к очередной жертве, Протей окутал ноги спящего паренька и стал медленно, словно смакуя, продвигаться вверх. Рослое, мускулистое тело скрылось в тумане. Скрыв его целиком, мутная серая взвесь схлынула, оставив пустой столб.

Таргитая прошиб холодный пот. Запястья сделались каменными, отказывались двигаться. Руки начало ломить от плеч до пальцев.

Коря себя за беспомощность, невр напрягся так, что, казалось, сейчас лопнут жилы. По плечам стегнула острая боль.

Верёвки с треском разорвались. Дёрнув головой, он хрястнулся затылком о столб, из глаз брызнули искры.

Невр бросился к Степану. Пальцы впились в туго затянутые узлы, но те не поддавались. взревев, как медведь, Таргитай порвал верёвки, будто ветошь.

Степан принялся растирать затёкшие запястья. Протей тем временем поглотил ещё одну девушку. На этот раз раздался громкий утробный звук, будто внутри глубокой и топкой трясины.

– Спасите, богатыри! – прошептала Ольха, глядя на Таргитая со Степаном лучистыми серыми глазами.

Привязанный Данко замер у столба, не шевелясь. Лицо бледное, заворожённый взгляд не отводит от Протея, который уже поднялся ему до пояса.

Тарх рванулся навстречу к клубящемуся и бурлящему туману, но Степан ухватил за плечо.

– Куда?! – рявкнул он. – Белены объелся? Сожрёт и не подавится!

– А делать-то что?! – в отчаянии закричал Таргитай. – Он их убьёт!

Степан кивнул:

– И нами закусит.

Подобрав булыжник, дударь швырнул в Протея. Камень с бульканьем ухнул в серую, бурлящую массу. На миг Протей остановился, но потом вновь набросился на Данко. Тот пронзительно закричал.

Таргитай видел, как из тела, по которому поднимается туман, брызжет кровь, а сам парень дёргается в жутких судорогах и давится криком. Глаза выпучились, изо рта брызжет кровь.

Степан отчаянно махнул рукой, мол, гори всё огнём. Выхватив из-за голенища нож с каменным лезвием, он бросился к Протею. С размаха полоснул заговорённым лезвием по скользкому и вязкому, но нож прошёл сквозь лёгкое, как дым, серо-зелёное полотно.

Туман коснулся запястья Степана. Бородач с криком отдёрнул обожжённую руку, ножа в ней уже не было.

– Сварог! – раздался отчаянный крик Ольхи, что снова устремила взгляд в пылающее багровым небо. – Услышь меня, могучий! Призываю тебя на помощь! Я принесу жертву! Клянусь! Лучше отдам сердце тебе, чем этому порождению тьмы!

В небе, прямо среди ослепительно красивого заката, оглушительно громыхнуло. Яростно полыхнула молния.

Невр увидел, как стелющийся по земле туман поднялся, обретая форму приземистого старика. Могучая фигура с обивающими тело крепкими мышцами.

Седые волосы треплет ветер, глаза без зрачков горят болотно-зелёным огнем. У него не по-человечески широкие плечи. Вместо ног – занявший почти всю прогалину туман, из которого соткан и сам старик.

– Ты… молодой… слабый бог… – проревел Протей. В голосе слышится звериная мощь. – Я был здесь задолго до тебя и других! Лишь Род носился над пустой землёй, где зарождалось людское племя! Мне первому начали приносить жертвы! Не вмешивайся! Меня не одолеть никому. Свою песню смерти я допою до конца, и ты меня не остановишь!

– Песню… – пробормотал Таргитай, глядя, как Протей вновь погружается в клубящийся туман, сливаясь с ним и теряя человеческую форму.

Глаза невра радостно вспыхнули.

– Чо ты лыбишься, как козёл?! – донёсся до него крик Степана. – Давай уходить, а не то эта дрянь сожрёт и нас!

Пальцы Таргитая скользнули за пазуху, в руках появилась дудочка. Не спуская глаз с Протея, который уже окутал собой основание столба с Ольхой, он начал играть.

Степан остановился, изумлённо уставившись на товарища. Ольха, глянув на золотоволосого богатыря, сначала нахмурилась, но потом лицо озарилось улыбкой. Она не смотрит на клубящийся у ног смертельный туман, прикипела взглядом к голубоглазому юноше с сопилкой.

Из Таргитая сама собой хлынула песня о том, как Род сотворил мир, как из чёрного пульсирующего ничто появилась Утка. Затем снесла светящееся Яйцо. От удара клювом скорлупа пошла трещинами и раскололась. Две половинки разделились на небо и землю. Пел уже не он сам, а что-то внутри него – светлое, чистое, не поддающееся пониманию и объяснению.

Таргитай играл о первых людях, сотворённых Родом, о красоте первозданного мира.

Волшебная музыка и пение начали рисовать картины последующих войн с дивами, людей друг с другом, но всегда побеждала доблесть, честь и любовь.

Герои бросаются на превосходящего врага с мыслями о любимой женщине, со страстным желанием защитить Родину, не страшась смерти. В воздухе появляются и исчезают картины кровавых битв, страстных объятий на супружеском ложе, красочных свадеб, тризн и погребальных костров.

Вырисовываются драконы и смоки, чудовища с громадными, как пещеры, пастями, что скроют собой целый город. Их яростно рубят отважные воины, выступившие против древнего зла, дабы ничто не мешало людскому племени строить свой, новый мир.

Тарх старательно раздувает щёки, дует, перебирая пальцами по дырочкам, высвобождает мелодию. Она несёт всех, кто оказался рядом, через горы, реки, небеса и подземелья, показывая все уголки земли, где когда-либо человеческая храбрость и любовь противостояли вселенскому злу.

Протей ринулся вверх по ногам привязанной к столбу Ольхи. Серо-зелёный туман успел добраться до коленей, но внезапно – дрогнул. Поколебавшись, он принялся отступать.

Идущее изнутри свечение стало тускнеть. Не веря