Школа террористов - Иван Черных

Наконец, появляется Альбина, недовольно кривит рот.

- Как всегда её нету дома. Всех знакомых обзвонила: не была и не знают, где она. А она мне очень нужна. Может, пока пообедаем, объявится.

Официант принес заказ. Обед проходил в молчании: то ли Альбину расстроило отсутствие подруги, то ли мучают какие-то мысли, ест она без аппетита, хотя говорила, что голодна, как волчица. Даже выпитая рюмка коньяка не подняла её настроение. Когда она собралась налить вторую, я отобрал графин и налил себе: сто граммов возможно и прибавят энергии, а двести...

- Тебе, пожалуй, хватит.

- Послушай, не будь занудой, - рассердилась Альбина. - Я себя лучше знаю. - Отобрала у меня графин и налила себе полную рюмку. Выпила без тоста и не пригласив меня.

"Не алкоголичка ли она? - мелькает подозрение. - Она и при первой встрече пила коньяк, и на поминках набралась до чертиков... Неужели Андрей не рассмотрел? Или она в самом деле сильно переживает и заглушает тяжкую потерю коньяком?"

- Ты снова расстроилась?

- Поразительная проницательность! Прямо Кашпировский. Ты кто мне муж, чтобы указывать?.. Если мне хочется напиться...

- Мало ли чего тебе хочется... Ты за рулем и ждешь ребенка...

- Рожать я не буду, - сердито обрывает она меня. - И со ста граммов не опьянею.

- Для ГАИ сто граммов или литр - значения не имеет.

- Тем более... я выпью еще.

- В таком случае я с тобой не поеду.

- Я другого от тебя и не ждала... Летчик - героическая профессия, - с подчеркнутой иронией произнесла она. - Может, потому тебя и в журналисты перевели?

- Угадала. А ты хочешь героизм свой показать нетрезвой за рулем? Вспомни Андрея.

- Прекрати! - негодующе воскликнула она. - Андрей за руль пьяным не садился! Ты знаешь это.

- Медэкспертиза утверждает обратное. И врезаться в столб... - Я специально подзаводил её, чтобы кое-в-чем разобраться или хотя бы узнать её мнение.

- Медики у нас бездарные, а милиция продажная. Им только бы спихнуть дело, чтобы не осталось нераскрытым. - И она снова потянулась к графину.

- Лимит твой исчерпан. Злись на меня, считай кем угодно, но больше ты ни грамма не получишь.

- Ну и пей сам, жмотина, - сказала она примирительно. - Не дай Бог иметь такого мужа. - Поковыряла вилкой в тарелке и поднялась. - Схожу ещё раз позвоню. Куда она запропастилась, кукла гуттаперчевая.

И снова её не было минут десять. Я допил коньяк, чтобы не искушать её, доел свою корейку и ещё раз окинул зал изучающим взглядом. Посетителей и вовсе поубавилось. А вот тот вальяжный мужчина с прибалтийской мадонной все ещё бражничали, мило о чем-то беседуя. Я подозвал официанта и попросил счет. От моих командировочных осталось двадцать рублей, на обратный билет не хватит. Придется у кого-то одалживать или просить ребят из редакции, чтобы выслали телеграфом.

Наконец, появилась Альбина. По тому, как шла она по проходу, петляя ногами и грустно улыбаясь, поблескивая своими большущими темно-карими глазами, я догадался, что она ходила не звонить подруге, а в буфет, и изрядно там добавила.

- Теперь можем ехать, и подружка объявилась. Завалимся к ней?

- Завалимся. В другой раз. А теперь пошли. - Я взял её под руку и, крепко придерживая, чтоб она не качалась (было стыдно за нее), повел к выходу.

- А расплатиться? - спохватилась она.

- Все в порядке.

- Сколько я тебе должна?

- Много. Не хватит твоих учительских.

- Хватит, - она полезла в сумочку и извлекла оттуда пачку купюр. Возьми. Папочка у меня, слава Богу, хорошо получает.

- Спасибо. Хотя я и не герой, но в альфонсах тоже не ходил. Прибереги для другого. - Я злился и на себя - за каким чертом согласился идти в кафе? - и на неё - надралась, как уличная девка, теперь ломай голову как доставить её домой. Оставить в таком состоянии одну - не по-мужски, и мало ли что с ней может случиться, до конца дней потом будет мучить совесть. Решаю поймать такси, а рубиновый её "жигуленок" подождет, пока она протрезвеет. Даже если его угонят, потеря для такой состоятельной семьи небольшая.

Подвожу её к дороге и поднимаю руку, чтобы остановить показавшуюся невдалеке "Волгу" с зеленым огоньком. Альбина хватает меня за руку и спрашивает в недоумении:

- Ты чего это?

- А того, - огрызнулся я. - Домой доставлю тебя на государственном транспорте.

- Не выйдет! - Альбина рванулась от меня к своему "жигуленку", стараясь освободить зажатую мною руку. Но я не отпустил, и она осыпала меня бранью на своем языке.

- Чувствуется красноречие педагога, - съязвил я. - Попрошу перевести, когда протрезвеешь.

- Катись ты! Отпусти, или я кричать буду.

С неё станется. Попробуй потом оправдаться, что не пристава оккупант к молдавской девушке. А из кафе за нами уже наблюдал официант, обслуживавший нас, и та влюбленная парочка, сидевшая в углу и появившаяся теперь у двери. Я отпустил руку Альбины. Она, едва держась на ногах, дошла до своей машины и, достав из сумочки ключ, попыталась открыть дверцу, но никак не могла попасть в замочную скважину. Допустить её за руль было бы не меньшим преступлением, чем толкнуть на самоубийство. А я заказывал коньяк, значит, окажусь виноватым.

Подхожу к ней, отнимаю ключ и, снова взяв под руку, с силой веду к противоположной дверце. Она упирается, и мне не без труда удается втиснуть её на правое сиденье. Сажусь за руль. Чувствую себя абсолютно трезвым и надеюсь на счастливый случай, что не нарвусь на гаишников. А если и нарвусь - не каждого же встречного они останавливают.

- Поехали к Томке, - успокаивается Альбина и виновато прижимается лицом к моему плечу.

- К мамке, - поправляю я. - Не знал, что у Андрея такая разухабистая невеста.

- Не трогай Андрея! - Альбина отстранилась и всхлипнула. - Что ты знаешь о нем и обо мне?... Кто я теперь?.. Мне не хочется жить. - Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Мне стало её жаль, я обнял её и стал успокаивать.

- Перестань. У тебя все ещё впереди. Андрей был хороший парень, но от судьбы, говорят, не уйдешь... Ты ещё встретишь достойного человека...

- Не надо. С ним оборвалась вся моя надежда. _ Вытерла глаза и умоляюще попросила: - Поедем к Томке. Я хочу напиться и умереть.

- Глупости. А отец? Мачеха? Они тебя любят.

Она осуждающе глянула мне в глаза и грустно усмехнулась.

- Кашпировский... Отец любит, не спорю. Но Софа для него - свет в окне. А она, бывшая моя подружка, ждет не дождется как избавиться от меня, за любого готова выдать - мешать ей стала единовластно командовать папочкой. Стерва.

- И все-таки я отвезу тебя домой. Успокойся, поспи, а завтра встретимся с тобой и обо всем поговорим.

- Правда? Ты не обиделся, не отвернешься от меня?

- Нет.

Она достала платочек, вытерла лицо, посмотрелась в зеркальце. Прильнула к моему плечу и поцеловала его. Странная и недоступная моему пониманию женщина: я ещё не встречал людей с такой быстрой сменой настроения, и у меня вызывали сомнение некоторые её эмоциональные всплески, который то пробуждали сочувствие, то раздражали и заставляли усомниться в её искренности.

Вальяжный мужчина с прибалтийской мадонной все ещё стояли у двери кафе, наблюдая за нами, и я включил зажигание. Соблюдая особую осторожность, выехал на дорогу и на небольшой скорости направился по улице к дому, где жила Альбина. До него было километров пять, но не проехал я и километра, как обнаружил плетущийся за нами следом темно-синий "Москвич". Все нас обгоняли, а этот держался, как на привязи... Случайное совпадение или?..

Альбина ничего не замечает, склонила голову на грудь, то ли о чем-то думает, то ли дремлет, то ли делает вид убитой горем - я не знаю, чему верить. А тут ещё этот задрипанный "Москвич".

Увеличиваю скорость. Он не отстает. Сворачиваю в первый же переулок и сворачиваю на параллельную улицу. Останавливаюсь.

Альбина поднимает голову.

- Что, приехали?

- Почти.

- А где мы? - крутит она головой.

- Вот раздумываю, куда тебя везти: домой или к подруге.

- Вези домой, - вдруг меняет она решение.

Я включаю скорость. "Москвич" не появляется. Значит, никакой погони, зря я запаниковал. Еду не торопясь по Гоголя, параллельно Пушкинской: вдруг "Москвич" появится, нагонит или выскочит из любого переулка? На душе все-таки неспокойно.

Проехали три квартала, никаких машин. Начинаю успокаиваться. Альбина снова склоняет на грудь голову.

Сворачиваю на Пушкинскую, её родную улицу, и увеличиваю скорость до шестидесяти.

Предчувствие меня не обмануло: преследователи знали, где меня поджидать - за квартал от дома Альбины, там я обязательно должен был появиться. Вначале выскочила белая "Волга", а когда я приблизился к ней, сзади появился и темно-синий "Москвич". "Волга" резко затормозила. Но я среагировал, тормоза "жигуленка" завизжали недорезанным поросенком, и машина остановилась впритык к "Волге". В ту же секунду она сдала назад. Раздался стук, звон разбитого стекла.

Альбина вскинула голову, недоуменно глянула на меня, на впереди стоявшую "Волгу" и, сообразив, что произошло, выскочила из кабины.