Наперегонки со смертью - Виталий Гладкий

Козырь приехал в свою водочно-мафиозную шарашку около десяти утра. Охранники быстро проверили проходную, затем ворота открылись и машина исчезла за забором.

Подождав чуток, я с облегчением покинул свой наблюдательный пост и фланирующей походкой никуда не спешащего безработного направился в обход территории пищевкусовой фабрики – на то самое предприятие, с которым она граничила.

Как и следовало ожидать, пропускной режим здесь представляла немолодая, безразличная ко всему и всем, женщина. Она даже не посмотрела в мою сторону – сидела в своей стеклянной будке и что-то вязала. Я немного послонялся возле бетонного забора, подыскивая наиболее удобное место для проникновения на вожделенный объект, а затем не спеша, с необходимыми предосторожностями, залез на кучу металлолома, перебрался через пришедшую в негодность "колючку" и очутился внутри фабричного периметра.

Собственно цех разлива состоял из двух зданий: в одном стояли огромные цистерны, где спирт смешивали с водой, добавляя сахар, мед и еще что-то, а затем полученную смесь прогоняли через различные фильтры; а из второго доносились звуки многочисленных и беспорядочных столкновение пустых и полных бутылок – там находились автоматические линии, которые надлежащим образом дозировали, укупоривали и оформляли конечную продукцию предприятия.

Я шел на штурм здания с линиями разлива, где на втором этаже внутренней пристройки Козырь оборудовал себе кабинет. Первый этаж (со слов Дубова) занимали разнообразные подсобные помещения, ремонтная мастерская, закуток, где ютился механик, баня и туалеты. По идее, это было абсолютно нереально. Средь бела дня, на виду у всех, в том числе и охраны (пусть и немногочисленной, но вооруженной), прорваться в кабинет Козыря… Чушь! Никак нельзя. По крайней мере, нельзя это сделать без лишнего шума.

Чего я вовсе не хотел. Ведь мне нужно было время для "доверительной" беседы с Козырем. Совершенно безумная затея. На первый взгляд.

А на второй… Тоже безумная. Если, конечно, я не проявлю повышенную кровожадность и не завалю всю охрану Козыря. В другой обстановке, на какой-нибудь войнушке, такой вариант катил бы без проблем. Один жмурик туда, другой – сюда… Какая разница? Но в собственной стране, своих парней, пусть и заблудших… Нет, никак нельзя. Они тоже жить хотят.

Так что же делать? Отказаться от встречи с Козырем? Нет, она просто необходима. Рыжий ублюдок – единственная ниточка, которая может привести меня к гнезду негодяев, затеявших со мной весьма нехорошие игры. Нехорошие и пока для меня совершенно непонятные. А я, пусть и простой человек, однако безмозглым болванчиком, послушным чужой воле, быть не желаю.

Оставалось последнее – вспомнить старика Станиславского. Найти нужный образ и вжиться в него так, чтобы комар носа не подточил. И чтобы невольные зрители приняли мою игру за чистую монету. Конечно, мы таких академий не проходили, но ведь не святые горшки лепят. Захочешь на время стать сказочным козликом, из-под земли выроешь копытце с заговоренной водицей. Как-нибудь прорвемся…

На участок разлива я пробрался элементарно. Водку брали даже не со склада, а прямо с конвейера, и я проскочил внутрь цеха, прячась за крытой фурой, которую тащил КАМАЗ.

Дальнейший мой путь лежал в раздевалку душевой. Она, как я и предполагал, не была замкнута. К счастью, на первом этаже пристройки охраны не было; лишь один человек торчал у входа в цех, но я сумел обойти его незамеченным.

В мужском отделении душевой я нашел всего семь шкафчиков с каким-то старьем. Зато женское меня порадовало. Практически в каждом шкафчике висел сменный халат, в основном только что из стирки. Подобрав необходимый размер, я напялил на себя хорошо выглаженную робу, а голову прикрыл шапочкой, белоснежной и накрахмаленной. Теперь я выглядел в точности как работник цеха разлива.

Едва я вышел в узкий коридорчик, ведущий к лестнице на второй этаж, как мне повстречались две девушки в таких же белых халатах как и тот, что я присвоил. Они посмотрели в мою сторону без особого интереса и исчезли за дверью туалета. Я немного приуныл – изобразить невидимку мне, к сожалению, не удалось. Впрочем, по здравому размышлению, девчатам явно было не до меня. И если, не дай Бог, дело дойдет до вызова оперативной группы милиции и допроса свидетелей, то я очень сомневался, что они могут правильно "нарисовать" сыскарям хотя бы мои глаза. Тем более, что по цеху шныряли туда-сюда не только бабы, но и мужики.

Лестница оказалась узкой и крутой. Я даже не взбежал, взлетел наверх, чтобы избежать случайной встречи с охранниками Козыря в неудобном для себя месте – работать снизу против обученных противников просто самоубийственно. Это только в кино бравый парень проводит эффективные приемы, штурмуя лестничный марш. На самом деле спец своего дела может запросто замочить любого, кто карабкается словно жук наверх.

Никакие блоки и контрприемы не спасут от удара ногой по челюсти или под сердце. Ведь тебе еще нужно думать, как сохранить равновесие.

Я осторожно выглянул из-за угла – и едва не выругался вслух. Возле двери, ведущей в кабинет Козыря, сидела на стуле очень знакомая мне белобрысая мордуленция. Это был тот самый сукин сын, который пинал меня ногами в подворотне. Ну и что теперь делать?

Может, грохнуть его на хрен, благо зуб у меня на этого козла вырос крокодилий…

Я в некотором замешательстве достал "вальтер" и поднял флажок предохранителя.

Стрелять или не стрелять? Если да, то я автоматически становлюсь вне закона, чего очень не хотелось бы. А если нет, то мой план летит к чертям собачьим. Незнакомый мужчина, пусть и в белом халате, сразу вызовет подозрение у телохранителя Козыря. Если он, конечно, профессионал и на службе занимается тем, чем положено, а не просто считает мух на потолке. Тем более, что белобрысый запомнил мою физиономию в подробностях.

Для этого у него времени было вполне достаточно.

Я колебался не более минуты – время поджимало. Озарение пришло, когда я машинально сунул руку в карман халата и нащупал там санитарную книжку размером с половину школьной тетради. Надвинув шапочку на брови и немного сутулясь, я решительно и не скрываясь зашагал по коридору в направлении кабинета Козыря, на ходу листая свою находку – будто знакомился с каким-то очень важным документом.

Сработало! Черт возьми – сработало! Белобрысый поначалу вскинулся, видимо, намереваясь меня остановить, но мой деловой вид, а главное – белый халат и фирменная шапочка, вмиг рассеяли его спонтанные подозрения. На всякий случай я даже не смотрел на него, будто и не замечал – нередко взгляд выдает намерения человека не хуже чем какие-либо подозрительные телодвижения.

Он узнал меня, когда я подошел вплотную и взглянул ему прямо в глаза. Раньше мне казалось, что лицо не может стать белее газетной бумаги. А мне приходилось видеть испуг во всех его фазах. Но я даже не мог предположить, что физиономия напуганного человека способна стать молочно-прозрачной. Сквозь тонкую, как папиросная бумага, кожу белобрысого вдруг проступили все жилки и он стал похож на анатомическое пособие из пластмассы. Уж не знаю, что телохранитель Козыря прочел в моих глазах, но он явно не нашел в них ни сочувствия, ни жалости к своей персоне.

Я просто тюкнул его рукояткой пистолета в висок. Не очень сильно, в меру – чтобы он не отбросил копыта. Да, пинать ногами вшестером беззащитного и невооруженного лоха в темной подворотне, конечно, гораздо проще и безопасней, нежели закрывать грудью босса, когда с ним решили свести счеты его враги…

Заглянув в крохотную приемную и убедившись, что там даже не предусмотрено место для секретаря (наверное, из-за элементарной жадности), я быстро и бесшумно втянул туда обмякшее тело белобрысого и, предварительно обезоружив, связал ему руки и ноги и запихнул в рот какую-то тряпку. Затем закрыл дверь на защелку (приемная запиралась на элементарный английский замок) и, припав к двери, за которой находился мой "объект", прислушался.

Козырь с кем-то разговаривал. Меня даже холодный пот прошиб – ну, блин, не было печали… Если в кабинете трое или четверо, то… М-да, задачка… Лучше бы все это происходило во вражеском тылу.

Я посмотрел на часы. Время, время! Ах, как оно быстро летит! Мне пора уже заканчивать разговор с Козырем, а я еще его и не начинал. Вот незадача…

А, будь что будет! Или грудь в крестах, как говаривали мои деды-прадеды, или голова в кустах. Внезапность и натиск – пятьдесят процентов успеха. Смелость города берет.

С этими отважными и главное, своевременными мыслями я резко распахнул дверь кабинета – и очутился лицом к лицу с Козырем, который как раз закончил разговаривать по мобильному телефону. Он был один. Меблировка кабинета не страдала дороговизной и излишествами: большой двухтумбовый письменный стол – детище брежневской эпохи, кресло-вертушка, приставной столик с двумя стульями по бокам, мягкий уголок с минибаром в виде средневекового деревянного глобуса, раскрывающегося на сегменты как цветок лотоса, шкаф для бумаг, сейф, телефон-факс и телевизор. Обычный офисный набор не шибко крутого нынешнего начальника. Одна стена помещения представляла собой огромное окно – от пола до потолка – с темными шторами, в настоящее время раздвинутыми. Через чисто вымытые стекла был хорошо виден практически весь фабричный двор. А также торцевая стена конфетного цеха, где работала жена Лычкова.