Брат моего парня - Кристина Зайцева

Я ничего не соображаю. Я потом что-нибудь придумаю… я…

Посмотрев на него, я вижу, как он чешет бровь.

— Мне уже страшно, — говорит с иронией. — У тебя краска на щеке, — добавляет ровно.

— Что? — бормочу, проводя пальцами по своей щеке.

— На другой, — вздыхает он.

Протянув руку, обнимает ладонью мое лицо, отчего в меня будто молния ударяет.

Его ладонь сухая и теплая. Горячая.

Большим пальцем он чертит на скуле крошечные круги.

Приоткрыв губы, я не дышу.

Он смотрит на них. Смотрит мне в глаза.

Ну, прогоняй меня, черт возьми!

Вместо этого он тихо произносит:

— Хочешь глинтвейна?

Глава 27

Карина

Пряный обжигающий напиток растекается по моему небу, и в ту же секунду по венам бежит тепло.

— М-м-м… — прикрыв глаза, слизываю сладкую каплю из уголка губ. — Фантастика…

Обхватываю обеими ладонями теплую кружку.

Холод, который колотил меня изнутри, отступает. Мышцы становятся, как пластилин…

— Есть хочешь?

— Не знаю… — бормочу, делая еще один глоток.

Я не могу вспомнить, ела ли сегодня. Может, поэтому голова начинает кружиться.

Блаженно выдохнув, откидываюсь на спинку дивана, который в этом кафе предлагается вместо стульев.

Я не знаю, что это за место. Кажется, он тоже тут впервые.

Здесь приглушенный свет и почти нет посетителей. На окнах гирлянды, откуда-то наигрывает музыка.

Он сидит напротив.

Листает меню и помалкивает.

Красивый.

Может быть, мне стоило отвергнуть его предложение, но, кажется, это то, что мне было нужно. Моя голова пустеет со сверхзвуковой скоростью.

Пробираюсь глазами вверх от его груди к сильной жилистой шее. Блуждаю ими по его бицепсам, прекрасно зная, что у него под футболкой. Он совсем не изящный. Он большой и тяжелый.

По моей груди бегут мурашки. Соски твердеют, становясь чувствительными до дрожи в животе.

Он перехватывает мой взгляд на своем лице, и я отворачиваюсь к окну.

— Хочешь, испеку для тебя торт? — спрашиваю, глядя на улицу.

Альтернативный вариант благодарности заставляет поджиматься пальцы на моих ногах, но, к счастью, он не умеет читать мои мысли.

Почему с ним так хорошо?!

Даже молчать…

— Торт? — бормочет.

— Угу… — отхлебываю насыщенный корицей и апельсинами напиток. — Если хочешь, могу написать на нем твое имя.

— Буду просто счастлив.

— Тогда договорились… — бросаю на него взгляд.

Отложив в сторону меню, он укладывается на спинку дивана и складывает на груди руки. Смотрит на меня из-под полуопущенных век, а его длинные ноги задевают под столом мои, когда вытягивает их там.

— Любишь рисовать? — интересуется.

— Да… — пожимаю плечом. — Могу сделать тебе аквагрим. Вместо торта…

Уголок его губ слегка ползет вверх. Ему идут улыбки. Так чертовски идут. Я это уже знаю, и ни на секунду не забывала.

— Что еще ты умеешь?

— Много всего… — тяну. — У меня музыкальный слух. Я могу тебе спеть…

Его губы снова улыбаются.

Я ужасно в него влюблена.

От этого моя душа поет и плачет одновременно. Почему это должно было случиться именно со мной?

— Или сыграть… — добавляю тихо.

— Ты выбрала правильную учебную специальность, — замечает он.

Смотрю на него, слегка расширив глаза.

— Откуда ты знаешь, какую я выбрала?

— Навел справки, — заявляет просто.

Мое сердце порывается выскочить из груди. Чтобы это не стало известно ему, я прячу глаза, делая быстрый глоток из кружки.

— Зачем наводить справки, — произношу я. — Ты можешь спросить у меня. Что ты хочешь знать?

Он молчит, и это молчание из разряда тех, когда он берет себе паузу, чтобы перекрутить в своей голове какие-то мысли. Я не знаю, о чем он думает и как устроена его голова, но я вдруг напрягаюсь, потому что его взгляд пронизывает до самых костей.

Подавшись вперед, он трет ладонями лицо, а потом вдруг спрашивает:

— Ты девственница?

Я даже приоткрываю рот, ведь тема нашего разговора изменилась слишком резко даже для меня трезвой, не то что после полкружки глинтвейна.

— Я… не твое дело, — вскинув подбородок, смотрю в окно.

Секунду ничего не происходит. И вторую тоже. Не знаю, сколько конкретно я таращусь в окно, когда слышу скрип соседнего дивана, а потом Денис Фролов усаживается на мой. Теснит меня, заставляя подвинуться и вскинуть на него глаз.

— Что ты делаешь? — лепечу, пытаясь спастись от его близости.

— Вкусно? — кивает он на кружку.

— Да, вкусно, — смотрю на него мятежно.

В ответ он протягивает руку и смачивает в вине большой палец, после чего проводит им по моей нижней губе и, раньше, чем успеваю опомниться, соединяет наши губы, прихватив пальцами мой подбородок.

Его губы теплые.

Я даже не могу назвать это поцелуем, ведь это просто касание, на которое я не отвечаю, потому что из моего тела вылетела душа!

— Вкусно… — бормочет, отстранившись.

Обводит губы языком, а я пялюсь на него, предупреждая:

— Сделай так еще раз, и получишь по своим долбаным яйцам!

Он улыбается и тянет руку к кружке.

— Денис! — рычу, вжавшись в стену.

Но я не двигаюсь, даже когда его палец снова размазывает по моим губам глинтвейн. Хватаюсь за его запястье, когда обнимает мое лицо ладонью, и не дышу, когда его губы замирают в миллиметре от моих.

— Я рискну… — шепчет, обдавая мои губы своим дыханием.

— Не смей… — шепчу в ответ.

Его язык касается нижней губы и проходится по ней целиком, собирая терпкое вино.

Мои глаза под опущенными веками закатываются, голова кружится так, будто я попала в шторм.

Высвободив руку из моих пальцев, он тянется за добавкой.

Распахнув глаза, в панике слежу за тем, как его палец ныряет в кружку. Мои глаза огромные. Они мечутся между его лицом и его рукой. Он смотрит в них, и я сглатываю, прекрасно понимая, что третий заход потушит к чертям собачьим мне свет.

Мое тело начинает бить мелкая дрожь.

Пока он обводит пальцем мои губы, я ни на секунду не отвожу взгляд. Он смотрит мне в глаза, и я теряю их из вида, только когда, склонив набок голову, он обрушивается на мой рот своим ртом и языком.

Мне кажется, я падаю с обрыва. Лечу вниз.

Его язык с напором раскрывает мои губы. Ныряет в мой рот, так глубоко и