Точки над «i» - Джо Брэнд

Чарли подошел к подросткам, которые, вместо того чтобы бежать, как это сделали бы большинство их ровесников, решили стоять твердо, потому что этот хиппан выглядел легкой добычей. Конечно, они были подростками, но благодаря нынешним чудесам вскармливания выглядели как взрослые мужики, хотя исходившую от них угрозу Чарли всерьез не воспринял.

– Валите отсюда, – попробовал Чарли, приберегая выражения покрепче на крайний случай.

– Пошел ты в жопу, хиппи сраный, – сказал один из малолеток, и небеса словно потемнели, потому что Чарли понял, что снова неправильно оценил ситуацию и, возможно, ему снова накостыляют. Он поднял руки, словно сдаваясь:

– Слушайте, я не хочу неприятностей, – сказал он. – Просто оставьте нас в покое, ладно?

– Мне кажется, тебя стоит наказать, – встрял второй подросток, – за то, что ты трахал в кустах эту старую псину.

Оба согнулись от хохота над своей шуткой, и Чарли, ветеран множества стычек с полицией, которая не слишком отлична по сути от этих малолеток, решил не упускать удобной возможности и выбросил кулак в направлении подбородка ближестоящего бычка. Они соприкоснулись, и Чарли, вскрикнув от боли в кулаке, отскочил назад.

– Тебе тоже закатать? – спросил он второго подростка, который был страшным трусом и всегда в таких случаях прятался за приятеля.

Тот расплакался.

– А теперь валите на хер отсюда оба, ясно? – приказал им Чарли, очень надеясь, что они не заметят, как он дрожит. Подростки рванули с места рысью и были таковы. Чарли повернулся к Ромашке:

– Ну и как тебе это? – спросил он, торжествуя.

Ромашка рыдала.

– Малышка, в чем дело? Мы ведь обули этих говноедов.

Ромашке, однако, представилось то, что могло случиться, и в воображении нарисовались жуткие сцены, в которых ее и Чарли замучили до смерти двое подростков.

Всю дорогу домой Ромашка рукой нащупывала в сумке пистолет. Чарли понятия не имел, насколько близка была она к тому, чтобы достать его. Она прикинула шансы на то, что подростки убежали бы от одного вида оружия, и на то, что они могли посчитать пистолет ненастоящим и вынудили бы ее стрелять. При таком раскладе, пристрели она одного, пришлось бы пристрелить и второго, и тогда у нее остался бы только один патрон. А одного патрона ей было явно недостаточно.

Глава двадцать шестая

«Иисусу сегодня три дня, – подумала Марта. – Интересно, а почему это отец не выходит на связь?»

У открытой двери стоял Тед, долго наблюдая за Мартой с его ребенком. Она его не замечала. Она была поглощена процессом грудного кормления и чувствовала, что нужно отточить это мастерство, чтобы достать строгую акушерку, которая пребывала в твердом убеждении, будто Марта сама кормить не умеет.

Тед почувствовал прилив нежности, глядя на них, и, если бы она не поступила с ним так подло, не сказав ему о том, что он отец ребенка, он был бы счастлив вместе с ними.

Внезапно Марта обнаружила присутствие Теда, и прежде чем она успела вспомнить неприятную ноту, на которой они расстались в прошлый раз, как почувствовала радость и невероятную теплоту к нему.

Выражение лица Теда сменилось на грозовое и определило тему их разговора на несколько следующих минут.

– Прости, Тед, – сказала Марта, – я знаю, что поступила неправильно и скрыла это от тебя, но я боялась, что если ты узнаешь, то, возможно, захочешь заставить меня сделать что-то, чего бы мне не хотелось.

– И это дало тебе право скрыть все от меня? Не думаю, что ты вообще когда-либо призналась бы, если бы я не застал тебя в день, когда он родился, – начал Тед. – Я был у адвоката и подам на тебя в суд и получу опеку над ним.

– Ты шутишь? – слегка обалдела Марта, почувствовав, как сердце ушло в пятки.

– Нет.

– На каком основании?

– На основании того, что из тебя выйдет хреновая мамаша, – сказал Тед. – Я видел твою квартиру, и многие подтвердят, что это не место для нормального человека.

– Ты, ублюдок! Да что ты вообще знаешь о моих материнских способностях?

– Я знаю достаточно. И я так же знаю, что, как правило, в таких процессах выигрывают женщины, но я собираюсь сделать все возможное, чтобы выиграть. На самом деле я даже могу связаться с твоим отцом – уверен, что он мне поможет.

– Не вздумай. Я отказываю тебе в разрешении видеть его.

– Ты что, думаешь, это какой-нибудь викторианский роман? – спросил Тед, – Неужели ты думаешь, что сможешь помешать мне увидеться с твоим отцом? Не будь идиоткой. На самом деле я мог бы нарыть на работе кое-какую информацию на тебя, и тогда я точно не проиграю. Не исключено, что у тебя проблема с наркотиками.

– Я не употребляю.

– А тебе и не обязательно употреблять, – сказал Тед, – я могу сделать так, что это будет выглядеть, будто ты употребляешь. Еще я могу сказать им, что ты воровала у меня.

– И тогда они посадят нас с ребенком в тюрьму, и ты не сможешь с нами видеться.

– Не понимаю, как ты могла со мной так поступить. Мне казалось, мы ладим, – расстроился Тед.

– Прости, – с жалким видом повторила Марта, – в любом случае где ты собирался жить с ребенком? В той вонючей дыре над клубом?

– Нет. У меня большие планы.

– Ребенок не сможет жить с тобой. Он будет все время плакать.

– Это почему?

– Потому что у тебя уродливая рожа, – объяснила Марта.

Это была игра, но Марте всегда удавалось заставить Теда рассмеяться, и она молилась второй раз за этот месяц, чтобы это подействовало.

Тед не мог поверить, что посреди столь эмоциональных дебатов Марта настолько обнаглела, что снова отколола эту свою старую шуточку насчет его уродства.

Несколько секунд он смотрел на нее ничего не выражающим взглядом, а потом, внезапно, по его большому, изрытому оспинами лицу пробежала легкая тень улыбки, и в конце концов он, не выдержав, расхохотался, запрокинув голову так, словно никогда не сможет остановиться.

– Мне очень жаль, – сказала Марта. – Мне правда жаль, – и заплакала. Иисус не пожелал оставаться в стороне и присоединился к ней. Одна из медсестер, развозившая на тележке лекарства, войдя к ним в палату, обнаружила, что все находящиеся там люди плачут так, словно наступил конец света.

С того момента вся ситуация показалась Марте более терпимой, учитывая, что Тед стал частью семьи, До этого она попросила врачей, чтобы ее оставили в больнице еще на пару дней, так как не была готова к встрече с людьми, которых любила и, возможно, обидела, но поскольку она помирилась с Тедом, то попросила выписать ее немедленно. Причин держать ее там не было, Иисус был абсолютно здоровым ребенком, а Марта была здоровой настолько, насколько могла быть.

Тед и Марта попытались обсудить совместные планы на будущее, но это у них не очень-то получилось, и потому они решили, что Тед поживет пару дней с Мартой и Иисусом, а там видно будет.

Тед ничего не сказал по поводу того, что его сына назвали Иисусом, а Марта молчала в тряпочку, боясь разозлить его. Вместе они упаковали ее вещи, после чего Тед уехал домой за необходимым скарбом и вскоре заехал за ней, чтобы забрать из госпиталя. Проходя по коридорам больницы, Марта показала Теду Мистера Рака, дабы ввести его в мир странных людей, чьи жизни время от времени пересекались с ее жизнью.

Джуниор, ожидавший звонка от Марты, чтобы угнать еще одну машину и доставить ее домой, был очень удивлен, услышав за стеной шум-гам и детский плач. Он вылез на балкон посмотреть, в чем дело, и столкнулся лицом к лицу с Тедом, невероятно при этом перепугавшись:

– А ты кто такой, приятель? – спросил Тэд голосом гангстера из Ист-Энда, что у него всегда очень хорошо получалось.

– Я Джуниор, – еле выдавил из себя Джуниор, – до свидания, – и попятился обратно в квартиру, не понимая, откуда у Марты взялся этот здоровенный урод и что бы это все значило.

Марта с трудом справлялась с ролью матери. Надо было как следует поработать над кормлением грудью, поэтому ребенок был голоден и зол большую часть времени. Марта еле держалась на ногах от усталости, и ей просто хотелось сесть и тупо впериться в телевизор, а затем пойти поспать, но на третий день она поняла, что такие удовольствия в ближайшем будущем не будут доступны.

– Послушай, – сказал ей Тед, – я ведь вижу, как ты уделалась, – почему бы мне не взять Большого Джея с собой в коляске к букмекерам, а ты бы пока поспала и успокоилась?

Марта скрежетнула зубами:

– Потому что младенцу, которому всего три дня, не место у букмекеров, вот почему! – Она подивилась неизвестно откуда у нее появившемуся голосу семидесятилетней ведьмы.

– Ладно, – согласился Тед, – тогда мы просто часок погуляем по парку.

Тед не был знаком с превратностями жизни в Мартином районе и не понимал, что прогулка по парку обычно означала возможность быть забросанным собачьим дерьмом семилетками или нарваться на нож в руках тринадцатилетнего подростка. Марта, как могла, объяснила это Теду пронзительным старушачьим голосом, и они сошлись на том, что Тед отвезет Иисуса на машине куда-нибудь в красивое и безопасное место в городе, погуляет с ним и вернется часа через три – как раз столько времени, по мнению Марты, можно втиснуть между двумя кормежками, чтобы уж совсем не уморить дитя.